Последнее искушение. Эпилог - Страница 36

После завтрака они сразу отправлялись к морю. В Афганистане Сальникову ампутировали стопу, купание для него было проблемой, и они заранее решили, что днем загорать будет по пояс, а окунаться только поздним вечером. Однако, кроме основного песчаного пляжа, среди скал было несколько маленьких, малолюдных, и эта проблема решилась сама собой. Сначала Виктор немного стеснялся, но влюбленной парочке, тоже облюбовавшей этот укромный уголок, было не до него, и он стал купаться вместе с женой.

Истосковавшись по близости за время длительной ссоры, они сначала и днем уединялись в номере, переживая второй медовый месяц. Но, утолив страсть, стали выезжать в живописный городок, чтобы побродить по многочисленным сувенирным лавкам и магазинам. Вот там и произошло чрезвычайное событие: случайно, а скорее — по Божьему промыслу, Сальников встретил Раечку! Да, ту самую «Джульетту», которую поклялся Олегу найти и безуспешно разыскивал который уже год по всей России.

* * *

А случилось это чудо в последний день перед отъездом. Наташа хотела найти крупную статуэтку египетской кошки из амбры — камня, похожего на янтарь, — для подарка Светлане. По местному поверью, кошки, олицетворявшие богов, приносили в дом благоденствие. Себе одну Сальниковы уже приобрели, но второй, такой же, найти нигде не могли. И вот, когда уже возвращались к автобусу, в витрине захудалой лавчонки увидели свою красавицу. Рядом стоял смуглый паренек, и Наташа, которая за время гастролей так и не овладела английским, ткнув пальцем в витрину, на ломаном языке попросила:

— Пли-из! Ай вонт зы-ис, — что должно было означать: «я хочу это».

Египтянин, отрицательно мотнул головой и что-то залопотал по-английски, но они лишь поняли, что продавать ее он не хочет, и Виктор с досады выругался:

— Едрена вошь! Наконец-то нашли и снова — непруха!

Но оказалось, что юный продавец понимал русскую речь, так как обрадованно воскликнул:

— О, ю — рашен! Ви русский!

Он нырнул внутрь лавчонки и вышел вместе с худенькой женщиной, по всей видимости, хозяйкой этого жалкого заведения.

— Здравствуйте! Вы наши гости из России? — приветливо улыбаясь, спросила она на чистейшем русском языке, и, опытный детектив, Сальников сразу заметил на ее усталом лице застарелые следы оспы. В ее чертах было что-то очень знакомое, и Виктор, забыв о покупке, стал задавать вопросы как следователь:

— Простите, вы ведь русская? Давно здесь проживаете? Мы раньше с вами нигде не встречались?

Женщина продолжала улыбаться, но ее глаза насторожились.

— Али сказал, что вы хотите купить эту кошку, — кивнула она на витрину. — Но я вижу, вас больше интересует моя персона, — улыбка сошла с ее лица, и она сухо ответила: — Так вот: эта кошка — витринный образец для привлечения покупателей и не продается. А на личные вопросы отвечу, если скажете, почему я вас интересую.

Сальников пристально всматривался в нее, пока она говорила, и его осенило. «Да ведь это та Раечка, которую мы с Хлебниковым разыскиваем! Ну, конечно, это она! Надо же, где очутилась — поэтому и найти не могли». И он решил, что лучшее — говорить напрямую.

— Вас ведь Раей зовут, не так ли? — глядя в упор, заявил он и по тому, как побледнело ее лицо, понял, что не ошибся. — И Олега Хлебникова, наверное, помните? Так знайте, он уже несколько лет вас упорно разыскивает, а я ему в этом помогаю.

— Но... зачем ему... это... через столько лет? — непонимающе глядя и запинаясь от охватившего ее волнения, произнесла Рая.

— Любит он вас очень и надеется, вернув, обрести счастье в жизни!

— А Олег... несчастен? Не могу... поверить,.. — тихо пролепетала Рая, но было видно, как в ее глазах зажглись огоньки надежды.

Минуту она молча переваривала услышанное, а потом, умоляюще на них глядя, предложила:

— Поблизости тут есть маленький ресторанчик. Давайте там обо всем поговорим! А кошку примите от меня в подарок — за такое известие.

Повернувшись к Али, Рая отдала распоряжение на его родном языке, и юный продавец стал бережно упаковывать дорогой сувенир.

— Но мы же тогда опоздаем на автобус нашего отеля, — взглянув на часы, обеспокоилась Наташа. — Не говоря уже об ужине.

— Ничего страшного, вернемся на такси, — принял решение Сальников. — Ради такого случая можно раскошелиться, — и, по-свойски, улыбнулся Рае. — Раз мы на этой кошке сэкономили валюту, надо ее потратить на удовольствие. Все равно завтра улетаем домой.

Таким образом они очутились в маленьком открытом ресторане, и вот, что очень коротко рассказала Рая, пока ели нечто, похожее на люля-кебаб, запивая ароматным чаем.

— После отъезда папаши Олега на работу в Африку по его рекомендации я попала в услужение к старику-египтянину, мелкому служащему посольства. Старый развратник сделал меня своей наложницей — с ним и оказалась потом в Шарм-эль-Шейхе. После его смерти очутилась на улице, но, поскольку удалось скопить немного денег, открыла эту лавочку. Богатства она не приносит, но прожить можно.

— Неужели не тянет вернуться на родину? — жалостливо глядя на ее усталое, рано постаревшее лицо, спросила Наташа.

— Еще как! Но не могу даже съездить повидать родню, — печально ответила Рая. — На это у меня нет денег.

— Ну, а как относятся египтяне? Не обижают? — поинтересовался Виктор.

— По-разному, особенно, когда жила со стариком, — Рая немного взгрустнула. — Но я еще с ним хорошо научилась говорить и на их языке, и по-английски, а как стала хозяйкой лавки — зауважали. В последние годы наших здесь стало много, говорят они только по-русски, и местные часто ко мне обращаются, — в ее голосе прозвучали гордые нотки, — как к посреднику.

Рая допила свой чай и с грустью заключила:

— Я здесь привыкла и деваться мне некуда. Так что передайте от меня привет родине и... — в ее глазах снова зажглись огоньки, — Олегу. Я... тоже его... помню!

* * *

Заседание Совета директоров в кабинете главы концерна проходило нервно и длилось уже больше двух часов. Говорили, в основном, члены Совета, а Петр молча их слушал, откинувшись на спинку своего высокого кресла и изредка подавая краткие реплики. Проводил заседание — по его просьбе — Казаков; он и подвел итоги прений.

— Итак, все согласны, что финансовое положение концерна — критическое, — заключил он, протирая стекла своих сильных очков. — Наши кредиторы уже обратились в суд и, если срочно не сумеем с ними полюбовно договориться, погасив часть долгов, нас могут отстранить от руководства и ввести внешнее управление.

— Говорите прямо — нам грозит полное банкротство! — не сдержавшись, выкрикнул еще молодой, но очень тучный и совершенно лысый член Совета — директор американского филиала. — Всем известно: внешнее управление — это гроб с музыкой! Чиновники последнее разворуют и пустят нас по ветру!

— Скажите лучше, где возьмем для этого средства? — вторил ему другой член Совета — тощий и длинный старик с козлиной бородкой — крупный акционер концерна. — Ведь, как выяснилось, финансовых резервов у нас нет.

Казаков уже собирался им ответить, но тут тонким пронзительным голосом, в котором слышались нотки отчаяния, возопил член Совета, директор главного предприятия концерна, завода «Цветмет».

— А почему молчит наш президент? Три часа заседаем, а я так и не понял: смогу выплатить людям зарплату или нет!

Но Юсупов и на это не откликнулся, а Казаков всем объяснил:

— Поверьте, господа, мы не сидим сложа руки, а делаем все возможное и невозможное, чтобы вернуть украденные и срочно изыскать дополнительные финансовые средства. В общем, предпринимаем все меры, чтобы удержать концерн «на плаву»!

— Но почему молчит наш президент? Он, что же, в это не верит? — не унимался директор завода.

— Просто Петру Михайловичу пока нечего вам сказать, — объяснил Казаков. — Ведь знаете, он не привык бросать слова на ветер!