После развода. Новая семья предателя (СИ) - Страница 5

Проглочу из-за страха остаться одной без мужчины.

— Мам, я зря попросила тебя прийти, — устало поглаживаю лоб.

Все, плакать больше не хочется. Мне противно и муторно.

— Я твоему отцу пока не буду ничего говорить, — мама встает и оправляет подол платья. — Может, вы еще помиритесь. Погавкаетесь, разбежитесь на пару недель, а потом…

— Нет, — поднимаю взгляд. — И одна я не останусь. У меня есть дочери.

— А если они примут сторону отца? Они его любят, Лер, и у них крепкая связь. Младшую так он вообще сам выкормил, — вздыхает. — Поистери, покричи, но держи его на коротком поводке, а то потом, Лер, выть будешь.

— Водитель заберет девочек с автобуса…

Голос Романа чуток искажен в динамике телефона, но его хрипотца делает мне больно, будто ножом режут сердце на маленькие кусочки.

Я улавливаю в этой хрипотце напряжение, пусть Роман и пытается говорить спокойно и отстраненно.

Я хочу спросить его, где он сейчас. В гостинице? В корпоративной холодной квартире? Или у Наташи?

Но я не спрашиваю, потому что это не мое дело.

— И заеду домой…

— Нет.

— Нам надо с дочерьми поговорить, — Роман устало вздыхает. — Или что ты предлагаешь?

— Я сама им все расскажу…

— Ну, конечно, — хрипло смеется, и у меня от его тихого маньячного смеха, в котором вибрирует разочарование во мне, — ты кем пытаешься меня выставить? Отцом, который боится своих дочерей? Или тем, кто сбежал и спрятался в кусты, а ты печальная поведаешь им какой папа-козел?

— Я постараюсь говорить сдержанно.

Кого я обманываю?

Конечно, я разрыдаюсь при дочерях и, вероятно, выпущу из себя гнев на их отца за то, что он меня предал. Роман хорошо меня знает и справедливо предполагает, что меня сильно накроет при Алинке и Варюше.

— Ты думаешь, что я им наговорю про тебя гадости?

— Я думаю, что новость о нашем разводе и других обстоятельствах они должны услышать от нас двоих, — голос Романа становится тише и злее. — И нет, я не думаю, что ты начнешь настраивать девочек против меня. И еще раз, я не собираюсь исчезать из их жизни. Ты уж прости, моя дорогая, но так сложились обстоятельства, что я не для галочки стою в их свидетельствах о рождении.

Замолкает, а я закрываю глаза.

Нет, конечно, не исчезнет. И, может быть, девочки в первое время обидятся на него, но потом их потянет к папе, а он хороший папа. Уютный, теплый и с ним можно внезапно устроить вечер караоке.

Их потянет к нему. Эту связь между ними не разорвать разводом и его изменами, увы. Да, ударит сильно. От этого удара любовь к отцу может извратиться до дикой ревности к новому ребенку, и девочки могут рвануть с концами к папе на постоянное место жительство в страхе его совсем потерять.

— Лер, ты хорошо подумала?

Я не сразу понимаю, к чему относится тихий вопрос Романа.

— Лер, я не могу тебя заставить… вынудить… У нас изначально были другие отношения, да? Мы, как ты говорила, любые сложности можем пережить, да?

— Под этими сложностями я не имела в виду брюхатую шлюху, — цежу сквозь зубы в телефон. — Думаешь, стоило уточнять такие моменты для особо одаренного мужика? Нет, я не передумала.

Конечно, я не скажу ему, что ночью рыдала в голос, каталась по полу и множество раз тянулась к телефону в желании позвонить ему и позвать.

Позвать и все равно, что у него будет ребенок на стороне. Лишь бы был рядом. Лишь вновь накрыл пледом, сварил свое фирменное какао и сел рядом на полу.

Но я лишилась его заботы.

И от этого страшно, ведь я привыкла к тому, что мне нальют чай, приготовят завтрак, а после заплетут девочкам в школу красивые тугие косы с пышными бантами.

— Не передумала? — повторяет Роман, и его тон становится более официальным и сдержанным.

— Нет, — сглатываю ком. — Это развод, Рома. Я, конечно, по мнению мамы инвалидка, которая сдохнет в одиночестве. И ты ведь, вероятно, с ней согласен.

— Остановись.

И я подчиняюсь его приказу, потому что согласна, что меня опять начало заносить не в ту степь.

— Я не согласен с твоей матерью. Я с ней, в принципе, во многом всегда не согласен был, но это уже пустое.

— Да, пустое.

Молчим. И никто не бросает трубку. Я вслушиваюсь в дыхание Романа, закусив до боли губы.

Почему нельзя взять и выключить в себя чувства к другому человеку после его предательства?

Зачем человек вообще научился так любить, что почти физически ощущаешь эту боль, страх одиночества и тоску?

— Если ты все решила, то тебя не переубедить, — наконец, хмыкает Роман. — Ладно, давай ближе к делу…

По щеке все же скатывается слеза. Кожу щиплет от соли.

— Я через час отправляю водителя, — отчужденно говорит Роман, — девочек предупрежу, куратора тоже. Я считаю, что дома мы должны их встретить вдвоем.

— Это ничего не изменит.

— Да, не изменит, но важно правильно подвести к разговору и начать его, Лер. Можно на эмоциях прокатить Алинку и Варю, устроит головокружительный вираж, но давай постараемся этого избежать. Это мы тут взрослые, а они дети.

— И где же была твоя рассудительность, когда ты полез на Наташу? Да, мы взрослые, Рома, но не тебе об этом говорить.

Очень медленный выдох, и тихие слова:

— Если тебе нужен разговор, то предлагаю поговорить. Попробуем еще раз. Мы подостыли чуток.

— Нет, — отзываюсь я достаточно резко и агрессивно. — не о чем говорить. Зачем тянуть агонию?

— Затем, чтобы попытаться спасти семью?

— Нечего спасать, — твердо отвечаю я. — Это развод, Рома. Я соглашусь, что надо вместе поговорить с девочками, но большего не жди.

— Я тебя понял, Лера, — мне кажется, я слышу в голосе Романа усмешку. — Но давай мы кое-что уясним теперь. Если тебе нечего спасать и не о чем говорить, то я больше не буду терпеть твои срывы в беседах со мной, какое я мудло, блядун и урод.

Сжимаю смартфон до боли в пальцах и тихо отзываюсь:

— Это справедливо. Нам надо теперь иначе строить отношения. Как бывшие муж и жена, у которых есть дети.

— Я изменял вашей маме с Наташей, — спокойно и немного отстраненно говорит Роман, — и она сейчас ждет ребенка.

Я удивлена тому, что Рома настолько честен с дочерьми, которые в гнетущем молчании бледнеют, бегло смотрят на меня, а затем вновь на отца.

Теперь моя очередь подать голос:

— Поэтому будет развод, — на секунду прижимаю кончик языка к небу, чтобы сосредоточиться, — мы решили… с папой решили, что это конец.

Роман бегло и едва заметно усмехается моей лжи. Мы не решали. Это ведь я решила, что нашим отношениям конец, но я не думаю, что девочкам стоит знать гениальный план папуля выдать внебрачного ребенка за нашего.

Потому что дочери однажды могут это припомнить мне в ссорах, что лучше бы они ничего не знали, и с позиции испуганного подростка я сейчас согласна с этой мыслью.

Лучше не знать, что папа изменял маме, но из-за женского эгоизма я решила вскрыть правду.

И я имею на это полное право, но факт остается фактом: могла сохранить дочек от этого жестокого удара. Могла, пусть и ценой своей гордости.

— Наташа… беременна? — хрипло переспрашивает Варюша.

— Да, — коротко кивает Роман. — Девочки, я знаю, что слышать такое… мягко скажем, шок. Да, это шок, но вот так. Это не отменяет того, что вы мои дочери и что я вас люблю.

Алинка и Варька не шевелятся и не моргают. Похожи на кукол сейчас.

И я честно, не знаю, как быть дальше. Что говорить и как обрисовать ситуацию, что все будет хорошо, если я сама в этом не уверена.

— Наташа? — сипит Алинка.

Рома закрывает глаза и опять кивает:

— Да, Наташа.

На виске Романа пульсирует синеватая венка, которая говорит мне, что он очень напряжен сейчас.

— Мне жаль, девочки.

Его голос вздрагивает хрипотцой, и он медленно выдыхает.