После развода. Новая семья предателя (СИ) - Страница 42

Смотри.

Смотри, как я притягиваю взгляды других.

— Девушка… — окликает меня мужской голос у летника, в котором меня из последних сил ждет Роман, — девушка… постойте…

Я оглядываюсь. За мной увязался парень не старше двадцати пяти лет. Высокий, темноволосый и высокими скулами.

— Девушка… Я не маньяк, честное слово, но ваш парфюм…

Чувствую дикий, разъяренный взгляд Романа.

— Вы свободны сегодня… сейчас?

— Она замужем! — летит гневный рык Романа. — Ты охуел совсем?! Замужем!

Рома прет в нашу сторону взбешенным быком. Ослабляет галстук:

— Несвободна она! А ну, отошел от моей жены!

— Не знал, — парень отступает и прикладывает руку, не спуская с меня взгляда, — парфюм ваш обманул, платье…

— Вот же сучонок!

Парень успевает нырнуть в поток прохожих прежде чем Роман успевает схватить его за рукав и дать в морду. Резко разворачивается ко мне. Ноздри раздувает, и рычит:

— Лера… Тебя должен был привезти Вася…

— А я решила на такси, — лезу в сумочку, а после невозмутимо и медленно заталкиваю черные кружевные трусики в нагрудный карман Романа, вглядываясь в его потемневшие от ревности глаза. — И вышла я за квартал отсюда.

— За квартал?! — клокочет Роман, а затем опускает взгляд на нагрудный карман. — Что это?

— Мои трусики, — похлопываю его по груди. — Я такая голодная… — цокаю к столику, на котором Рома забыл свой смартфон. Оборачиваюсь, — ты идешь?

А Рома в полном ахере. Я шла без трусов целый квартал?

Вскидываю бровь. Он либо меня сейчас схватит и потащит прочь от посторонних глаз, либо примет правила сегодняшней игры.

Роман стягивает пиджак.

Решил спрятать меня за ним? О, ненадолго его хватило.

Шагает мимом и накидывает пиджак на сидение стула внутренним подкладом наверх:

— Прошу, — переводит на меня голодный взгляд. — Присаживайся.

Голой попой на уличный стул?

Блин, а я об этом я не подумала, но у меня есть Рома, который не позволит мне сидеть на грязном.

Когда я сажусь, он наклоняется ко мне и делает медленный вдох у шеи. Его шепот плавит кожу:

— Новый парфюм.

— Да, — отвечаю я, немного вскинув подбородок.

— Мне нравится, — мажет губами по мочке уха, и я задерживаю дыхание, — насколько нас отпустили девочки.

— Мы договорились на три часа, — я поворачиваю в его сторону лицо и поднимаю взгляд. — И сегодня я хочу в машине, — зрачки Романа расширяются, — конечно, нам стоило такое испробовать в молодости, но кто-то… — я недобро щурюсь на Романа, — даже не пытался меня соблазнить в машине.

— Признаю, — голос Романа становится низким и хриплым, — мой косяк. Мой… — садится напротив и ослабляет галстук сильнее, не в силах отвести взгляда. — И мне… — медленно выдыхает тихое сложное для его мужского контроля признание, — нравится твое платье.

К годику Ивы мы переехали Из Москвы в пригород Нижнего Новгорода в большой, красивый и уютный дом с удивительным яблоневым садом.

Такое решение было принято, потому что я и Роман захотели обезопасить Иву от возможных доброжелателей, которые бы могли ей шепнуть, что не помнят ее мамочку с животом.

Есть люди подлые.

Перед переездом я серьезно поговорила с мамой, ведь она как раз-таки из тех людей, которые с добродушной улыбкой могут отравить детскую душу.

— Ляпнешь хоть что-то лишнее, мама, — сказала я ей, вглядываясь в глаза, — я тебя не пожалею. Ты меня поняла?

И впервые я увидела в глазах матери страх, который вырвался из нее заискивающим шепотом:

— Ну что ты… Я же была за то, чтобы вы с Ромой были вместе… Доча… Конечно, я ничего не скажу… Лера…

— Она моя дочь.

— Конечно… — прижала трясущиеся руки к груди. — Я так рада… Правда… И ты же позволишь видеть моих внучек.

— Только под моим или Роминым контролем.

— Конечно, я поняла… Я понимаю…

Семья из страшных и здоровых мужиков переехала вслед за своим Альфой, потому что куда Гром и его девочки, туда и они.

Без вариантов.

Главный офис тоже перебрался в Нижний Новгород, в котором уже был филиал по продаже промышленных кондиционеров.

Девочки перенесли переезд спокойно, а в новой частной школе быстро нашли друзей. Страница с насмешками из-за истерик Вари была закрыта и забыта. Она вновь была веселой отличницей, которая на обеде всегда сидит с Алиной за одним столом и с тихим смехом секретничают обо всем на свете.

Ива к двум годам окончательно окрепла. И если Варя и Алина — папины дочки, то Ива — мамина.

Всегда рядом, всегда заползает на колени с объятиями. Обнимет за шею, со вздохом прижмется и затихает со словом:

— Мама…

А по ночам меня из объятий не выпускает Роман, который сквозь сон выдыхает мне в волосы:

— Лера…

Можно ли так любить мужчину, что душа после его удара переродилась и вновь срослась с ним? Так любить, что без него я могла умереть от тоски?

Наверное, нет, но я именно так я люблю.

И Романа без этой любви ждало черное безумие, холод и жестокость.

Жалею ли я?

Нет.

Это мой мужчина.

Не принц.

Не рыцарь.

Но под моими руками его иглы прячутся, оскал слабеет, когти втягиваются, и я слышу тихое теплое урчание в его груди.

Дура?

А я так не думаю. Это моя семья, моя жизнь, мои чувства и мое решение, которое далось мне тяжело.

Вижу ли я в Иве Наташу.

Нет. Я вижу в ее глазах любовь, озорство, любопытство, удивление, слезы, обиды, упрямство, печаль, радость и многое другое.

Вспоминаю ли я Наташу.

Вспоминаю. Увы, она — часть моего прошлого, без которого не было бы настоящего, в котором мне пухлые ручки протягивают желтые одуванчики.

Боюсь ли, что Роман вновь пойдет налево?

Нет.

Я верю в раскаяние Романа. Верю в его вину. Верю его словам, что без меня он окончательно обратится в чудище и сгинет.

Верю, ведь я увидела его таким, какой он есть на самом деле. Увидела его слабость и его отчаяние.

Он встал передо мной на колени, и для него этого не было красивым жестом. В жизни таких мужчин, как Роман, подобное случается один раз в жизни.

А что с Наташей? Жива?

Живая и целая.

Однажды Вася сунул мне мятый клочок пожелтевшей бумаги и шепнул, что ему после такого голову оторвут.

“Меня не будет в жизни этой девочки. Я обещаю. Я знаю, что ты приняла ее. Иначе ты не смогла бы. Спасибо. Н.”

То ли тяжелый труд, то ли большая семья, то ли дети от сурового джигита, который каким-то удивительным образом вытянул из ядовитой змеи нить женщины, но что-то тронуло сердце Наташи, и она тоже прожила свою метаморфозу.

Ива не узнает о ней, а Наташа сдержит свое обещание.

Роману я, конечно, покажу записку со следами слез. Он кивнет, и Васе голову не оторвет. И даже не скажет, что знает о его наглости.

После я сожгу эту записку и развею по ветру.

Роман меня обнимет сзади, уткнется в шею и тихо скажет:

— Я тебя люблю

***

— Блин, — Люба хмурится, — но это же пипец, Лер. Я же уже не девочка! Сорок лет, а я с пузом буду?

Это моя соседка, которая заявилась к нам с яблочным пирогом в первый день нашего переезда. Сунула мне в руки угощение и уверенно сказала, что будем дружить. Вот мы и дружим три года.

— А что не так? — вскидываю бровь. — Будто сорок — это приговор. Давай мне свое пузо. Мне будет нестыдно, — смеюсь.

— Ну ты-то у нас рыжая бесстыжая, — Люба подпирает лицо кулаком и тяжело вздыхает, — а у меня… у меня старшая, — смотрит на меня, — замуж же собралась.

— Ну и что?

— Думаешь, — слабо и неуверенно улыбается, — сказать Богдану, да?

— Да, — ставлю на стол тарелку с печеньем. — И я уверена, что он будет рад.

— Вот как так получилось? И к сорока годам… — сжимает переносицу. — Ладно, сказать все равно надо…