После первой смерти - Страница 36

Он вдруг замолчал, и его взгляд стал неподвижен. Я подумал, что это конец. Не умирай, не умирай, подумал я. Еще, еще. Расскажи мне все, я хочу узнать все до конца.

— Помираешь — и все как-то не так. Странно...

— Турок!

— Ну, я прирезал ее и думал, что ты не открывал глаз. А потом я ушел оттуда. Я весь вымазался в кровище, и мне нужно было помыться. Хотел выйти из гостиницы и пойти домой, но тут вспомнил, на чем ты попался в первый раз, и решил, что нужно что-то делать, а то тебе крышка. Я уже был почти на улице, но вернулся и снова поднялся в номер. Я думал вытащить тебя оттуда и перетащить в другое место. Ты бы и не помнил ничего. Но дверь оказалась заперта, и я подумал, что ты проснулся...

— В комнате был вор. Он запер дверь.

Он медленно кивнул.

— Ага, тогда понятно. Я решил, что ты проснулся и сам выбрался оттуда, понимаешь? И я смотал удочки. Я всегда помню, что я твой должник, а на следующий день я узнаю, что все — хуже некуда: ты не проснулся и не выбрался оттуда и полиция тебя разыскивает. Парень, я стал повсюду искать тебя. А когда ты позвонил, я предложил тебе деньги, машину, все, что хочешь, чтобы ты мог уехать из страны, пока здесь не станет тихо. Ненавижу быть в долгу. Я с рождения никому и ничем не был обязан, и мне хотелось бы так же и умереть, а теперь я вот умираю и я по-прежнему твой должник. Разве это справедливо?

— Турок...

— Я знал, что, если они поймают тебя, тебе крышка, а получилось так, что крышка мне. Теперь уж точно.

— Турок, а первая девушка...

— И я твой должник, и ничего тут не попишешь.

— Евангелина Грант...

— Подумать только, если бы я только выволок тебя из этого номера или если б я чуть подольше вытирал руки и вор успел бы уйти — тогда ты вообще бы не влип в это дело. Ни ты, ни я не влипли бы.

Я повторил:

— Турок, Евангелина Грант. Первая девушка. Пять лет назад. Кто... кто убил ее?

— А теперь я твой должник. И теперь уж никогда не смогу с тобой рассчитаться.

По его телу пробежала дрожь.

— Это так же тяжело, как умирать. Я только хотел бы иметь шанс отплатить тебе добром за добро.

— Мы в расчете, Турок.

Я думал, что он меня уже не слышит, но он, по-видимому, все же услышал. Он из последних сил попытался улыбнуться и сказал что-то, но слов я уже не разобрал, а потом он откинулся назад на постели и умер.

В холле стояла тишина. Джеки, копы. Я шел прямо к ним, некоторые смотрели на меня, остальные старательно отводили глаза.

— Он умер, — сообщил я, но всем, казалось, было все равно. — Он все мне рассказал.

— Разумеется, это полностью снимает с вас обвинение, мистер Пенн...

— А другая девушка?

— За давностью лет...

— Евангелина Грант, а как же она?

— Мы не...

— Кто ее убил?

Я слышал, как эхо моих слов звучит в гулком, стерильном пространстве больничного коридора. Почему мы задаем подобные вопросы? Коп поднялся. Он подошел ко мне и, чрезвычайно осторожно положив мне руку на плечо, сказал тихим, вкрадчивым голосом:

— Боюсь, что это вы убили ее, мистер Пенн.

Потом случилось много всего, но это я не очень хорошо помню. Я прошел сквозь это, как корабль проходит сквозь туман. Была еще какая-то волокита в полиции, нужно было заполнить какие-то формуляры, была толпа газетчиков, и прямо мне в глаза лопались огненные шары фотовспышек. А затем в какой-то момент все это прекратилось, и я сбежал. Я нашел бар и заказал выпивку, и тут все куда-то унеслось, и так прошло несколько дней и несколько ночей. Не знаю, сколько их было. За это время я добрался до банка и снял круглую сумму наличными и о деньгах уже не думал. Я только пил и пил, а дни проходили. Если промежуток между порциями алкоголя оказывался слишком большим, то я начинал думать о вещах, о которых не хотел думать, и это было плохо, поэтому я старался не просыхать.

Пока в один прекрасный день или ночь я не оторвал взгляд от стакана и не увидел ее лицо. Я понял, что узнал ее, но сначала не мог вспомнить, кто она.

Она сказала:

— Ну, детка, как же трудно было тебя найти. Как же трудно было тебя найти.

Тогда я сообразил, кто она такая.

— Джеки, — сказал я. — Ты — Джеки.

— Пойдем-ка лучше со мной, Алекс, пойдем домой.

— Я не могу домой, — сказал я, — не могу.

— Пойдем, Алекс.

— Я опасный человек. Убил девушку. Я могу причинить тебе вред, Джеки.

— Пойдем со мной, детка.

Я поднял стакан, но пролил на себя большую часть его содержимого. Она взяла меня за руку и пыталась вытащить меня на улицу. Другие пьяницы смотрели на нас с обычным для таких случаев интересом.

— Пошли, детка.

— Мне нужно пить.

— Мы возьмем бутылку с собой. Здесь рядом на улице винный магазин, мы возьмем бутылку с собой.

Мы вышли из бара. В ближайшем винном магазине она купила бутылку водки, поймала такси и помогла мне залезть в него. По дороге к ней меня стало тошнить, шофер остановился, я вышел, и шофер подождал, пока меня перестанет рвать. Потом мы пошли к ней в квартиру, и меня снова рвало. Она откупорила бутылку, и я выпил еще и отключился.

Я пил еще около недели. Она следила, чтобы я не забывал и есть, и еще время от времени вызывала врача, который делал мне инъекции витаминов. Все это время я был недочеловеком. Каждую ночь она выходила на промысел, но сначала ждала, пока я отключусь, а потом запирала меня с бутылкой под боком — на тот случай, если я проснусь раньше, чем она вернется.

В одно прекрасное утро я проснулся и не захотел пить, и я понял, что довольно долго не захочу пить снова. Весь тот день мне было плохо, плохо было и большую часть следующего дня, но я больше не пил, и уже на следующую ночь мне опять стало лучше.

— Что мы с собой делаем, — сказала она, Господи, что мы только с собой не делаем.

— Ты спасла меня, Джеки.

— Рано или поздно ты бы справился сам. Я только боялась, что ты можешь попасть в беду.

— У меня никогда раньше не было такого долгого запоя.

— Все позади.

— Надеюсь, что да, слава богу.

— Да, Алекс. Тебе нужно было переболеть, и вот теперь все позади.

— Джеки, я убил ту девушку.

— Я знаю.

— Сначала я еще пытался убедить себя, что тогда, в первый раз, меня могли подставить, но теперь все ясно. Я не могу врать самому себе, после того как Вильямс признался. Евангелину Грант убил я.

— Я знаю. Я поняла это еще раньше тебя.

Ты...

— Как только стало известно, что это Турок, — сказала она. — Я знала, что у Робин были с ним дела, я подумала о Дэнни и поняла, что окажется что-то в этом роде. То ли пересеклись их интересы, то ли она стукнула на него копам, что-нибудь такое. Это было ясно.

— И ты все время об этом знала...

Она кивнула.

— А когда его подстрелили и полиция не знала, сможет ли он говорить, тогда я молилась, чтобы он умер. Все то время, пока ты надеялся, что он даст показания, я молилась, чтобы он умер не раскрыв рта. Ты бы никогда не узнал. Я чуть с ума не сошла, когда коп вышел и сказал, что он заговорил. А потом он разрешил тебе пойти поговорить с ним. Я знала, что будет дальше, и чуть с ума не сошла. Я пыталась остановить тебя...

Я вспомнил.

— Знаешь, мне даже в голову не приходило, что у него могли быть основания убить ее. Я просто ни на минуту об этом не подумал.

— Ну да, Алекс, тебе хотелось быть невиновным.

— Да.

Она взяла мою руку в свою.

— Послушай меня, — сказала она. — Однажды ты кого-то убил. Ты напился, не знал, что делаешь, и это произошло. Ладно. В тебе это есть, Алекс. Да-да. Ты рассказывал мне про эту Линду, как ты чуть не убил ее...

— Кто угодно на моем месте...

— И тогда в магазине, Алекс, я видела, какое у тебя было лицо. Ты был готов уничтожить его. Ты тогда был на пределе, но ничего не случилось. А представь себе, что ты в этот момент был бы пьян.

Я ничего не ответил.

— А Филли? Как ты на него набросился. Ты не просто хотел его припугнуть. Ты как с цепи сорвался. — Она стиснула мою руку. — Слушай, у тебя это в крови. И однажды ты перестал себя контролировать. Ты был пьян, и вот... Но ты жил с этим несколько лет. А сейчас, Алекс, ты снова свободен, и все позади.