После долго и счастливо (ЛП) - Страница 66

— Нет, — быстро говорит она, глядя мне в глаза. Она делает шаг ближе, но я отодвигаюсь, ударяясь спиной о стену, отчаянно желая избежать прикосновений. Фрейя как будто чувствует это и отходит, давая мне пространство. — Просто не сейчас. Я хочу завести с тобой ребёнка, Эйден. Очень, очень сильно, и если бы мы забеременели, само собой, я была бы счастлива. Но просто я осознала, что как только мы станем родителями, всё, это навсегда, пути назад не будет… я выросла в большой семье, я знаю, что это тяжело. Просто казалось, что нам не помешает получить ещё немного времени только для себя, пока не появился ребёнок.

— Но ты не могла сказать мне. Ты не могла спросить, что я думаю, и поговорить со мной?

Её плечи опускаются.

— Эйден, я не хотела… причинить тебе боль, — её голос звучит слабо. Её обвинение ещё слабее. — Разве ты не понимаешь?

— О да. Я очень хорошо понимаю. Именно за такие мотивы ты меня и песочила, — я отталкиваюсь от стены и иду к ней. — Что, по-твоему, я делал последние шесть месяцев? М? Утаивал сложную правду ради забавы? — я наклоняюсь так, что наши носы почти соприкасаются, и мой голос понижается до резкого, неровного шёпота. — Добро пожаловать в мой мир, Фрейя. Осмотрись по сторонам. Теперь ты понимаешь, да? Как легко убедить себя, что ложь посредством умолчания стоит того, чтобы защитить любимого человека. Выждать время, чтобы найти «правильные» слова, чтобы всё было идеально. Тогда как на деле это лишь страх. Чистый, незамутнённый страх.

Ещё одна слеза скатывается по её щеке.

— Да. Я… понимаю.

— Но не это мы обещали друг другу. На Гавайях, на приёме у психолога, мы давали эти грандиозные клятвы уязвимости и честности, и вот что происходит потом? Две недели спустя ты не можешь довериться мне в том, что я выслушаю тебя и справлюсь с непростой правдой?

— Два дня, Эйден! — хрипло кричит она, вытирая глаза. — Ты врал мне шесть месяцев.

— И ты тоже врала! — ору я в ответ. — Ты была несчастна, бл*дь.

— Мы оба были несчастны, — говорит она сквозь слёзы. — И теперь мы наконец-то стали счастливы…

— И ты не верила, что я смогу справиться с первым испытанием для этого счастья, не облажавшись при этом, — я всматриваюсь в её глаза. — Такого ты обо мне мнения?

Ещё больше слёз скатывается по её щекам.

— Эйден, всё не… — её глаза зажмуриваются. — Я облажалась, хорошо? Я должна была сразу сказать тебе. Нам надо было вместе это обсудить…

— Сегодня я позвонил тебе, рыдая на бл*дской лестнице, потому что мой отец-алкоголик только что признался, что выследил меня до места работы как сталкер. Ты понимаешь, насколько это унизительно?

— Нет, — шепчет она. Ещё больше слёз. Так много слёз.

Я набираю обороты, как шторм в море, неукротимая и не обузданная энергия бурлит всё сильнее и сильнее. Я хочу остановиться. Я хочу заткнуться, позволить ей извиниться, позволить нам поговорить, но я весь состою из боли… один большой синяк, начинающийся из сердца. И я нуждался в том, чтобы сегодня, в этот вечер из всех возможных, она не была тем, кто лишь добавил ещё больше боли.

— Я позвонил тебе, потому что нуждался в тебе, — говорю я сквозь болезненный комок слёз в горле. — Потому что я верил, что мы оба стремимся к этому, Фрейя, что мы оба уязвимы. А ты скрываешь это, зачем? Потому что на самом деле не думаешь, что я вырос или изменился? Ты всё ещё воспринимаешь меня как похеренного мужчину в раздрае. Ну поздравляю, ты права.

Я проношусь мимо неё, бросившись через всю спальню к шкафу.

— Эйден! Что ты делаешь? — окликает она.

— Ровно то, что ты сказала мне сделать месяц назад, Фрейя. Убираюсь отсюда нахер.

Я кидаю вещи в сумку, не обращая внимания, что и в каком количестве я туда бросаю. Я превратился в размытое пятно злости и боли, сердце громко стучит, лёгкие натужно раздуваются. Я вытираю слёзы, закидываю в сумку свои лекарства и зарядник для телефона. Это всё, что может сообразить мой мозг. Я не хочу переживать о планах, подготовленности, обещаниях, вообще ни о чём, бл*дь, только бы убраться от всего этого дерьма, от этой женщины, о которой я так глупо хвастался Тому, будто она видит лучшее во мне, хотя она явно видит худшее.

Я застегиваю молнию.

— Я ухожу. Теперь у тебя есть то время на раздумья, которое ты хотела.

— Эйден, — кричит она, следуя за мной по коридору. — Нет. Я этого не хочу. Пожалуйста, останься. Остынь. Я посплю на диване, мы оба поспим и…

— Бл*дь, я не могу думать, Фрейя! Я вообще не могу привести мысли в порядок. Я врал, ты врала, он врал, мама врала, все мы врали, бл*дь. И я думал, что у нас всё будет иначе, ведь мы обещали. Всё должно было быть иначе. Но всё это… — я качаю головой. — Просто… отойди, пожалуйста.

Фрейя смотрит на меня, стоя спиной к входной двери.

— Эйден. Не уходи.

— Отойди. Фрейя, — я удерживаю её взгляд, повелевая ей уступить. — Пожалуйста.

Слёзы катятся по её щекам. Её ладонь сжимает дверную ручку. Но наконец, она отходит. И я во второй раз выхожу за дверь потерянным.

Абсолютно потерянным.

Глава 29. Эйден

Плейлист: Ben Platt — Grow As We Go

Я еду и еду. Никакой музыки. Окна опущены. Ветер жгучий и холодный. Я еду, пока моя ладонь не начинает болеть от стискивания руля, и в поле зрения не появляется жильё моей матери.

Когда я стучу в дверь, она открывает так, будто ждала меня. Она бросает на меня один взгляд и вздыхает.

— Он тебе сказал.

Притянув её к себе, я утыкаюсь в её волосы. Вдыхаю её, крепко сжимаю здоровой рукой.

— Мам.

— Ох, милый, — она целует меня в волосы и заводит внутрь. — Заходи. Садись.

Плюхнувшись на диван, я заваливаюсь на бок, на подушки.

— Зачем?

Она мягко опускается рядом.

— Зачем что?

— Зачем ты видишься с ним? Зачем он нашёл меня? После стольких лет, после того, как он бросил нас, мам. Он причинил нам такую боль.

Мягко водя ладонью по моей спине, она вздыхает.

— Потому что он был болен. Потому что зависимость — это ужасно, и мне надо было защитить тебя. Я сказала ему не возвращаться, пока он не приведёт себя в порядок. И он… — она сглатывает слёзы и пожимает плечами, её голос звучит так тоненько. — И он не делал этого. До сих пор.

Моя ладонь сжимает её руку.

— Мне так жаль.

— Тебе-то за что извиняться? Ты был ребёнком, Эйден. Ты был даром. И я знаю, все те сложности — несправедливо по отношению к тебе, но ты был таким чертовски стойким. Ты был моим светом в очень тёмные годы. Даже если ты вырос таким похожим на этого красивого засранца. Такой же умный и обаятельный, с такой улыбкой, которая напоминала мне — даже если он причинил нам боль, он подарил мне тебя. Я никогда не жалела об этом. И после всего, через что мы прошли, смотри, где мы оказались? Комфорт. Стабильность. Счастье. Мы не позволили этому сокрушить нас.

Я вздыхаю.

— Но это было пи**ец как сложно, мам. Нам обоим это обошлось дорогой ценой.

— Ты прав. И об этом я сожалею. Я просто… не смогла справиться лучше.

Я сжимаю её ладонь и смотрю ей в глаза.

— Ты была такой храброй и сильной, хотя ты не должна была выносить такое. Ты мой герой. Ты знаешь это, верно?

Она улыбается мне.

— Знаю, да. Мне хотелось бы, чтобы всё было лучше, но у меня в душе покой. Я сделала всё, что могла.

— И после всей той боли, что он причинил, ты приняла его обратно?

Она напряжённо смотрит на меня.

— Приняла его обратно? Не в романтическом плане, нет. Он причинил боль моему ребёнку. Он бросил своего сына. Я не знаю… не знаю, смогу ли когда-нибудь простить его за это. Может, однажды.

— Тогда что… почему он сказал, что ты приглашала его в гости, что вы поговорили?

— Тому пришлось действовать через меня, чтобы найти тебя, — мама сжимает мою руку. — Конечно, он мне небезразличен. Я хотела увидеться с ним, узнать, как он вырос, придя к трезвости. Но главным образом я дала ему шанс со мной, чтобы знать, достоин ли он шанса с тобой.