Посеявшие бурю - Страница 16

Дождь.

Сизый дождь накрапывал, покрывая всё вокруг сизой слякотью.

Мариэтта сидела прямо на земле, обхватив плечи руками. Невидящие глаза смотрели прямо.

Всё встало на свои места.

Джек ведь мог сказать об этом раньше – ждал, когда прилетит Джарет. Она – так, пешка. Впрочем, разве от этого легче?

Он делил постель с её матерью.

Она теперь делит постель с ним.

Джек позволил ей уйти, но встал на пути Джарета. Гул их криков преследовал молодую женщину до самой последней ступени.

Вышла в совершенно пустой двор. Прошла через ворота. Никто её не остановил. Никто не окликнул. Своё предназначение она выполнила…

Только вот… правду ли сказал Джек? Можно, конечно, спросить Джарета. Но уж он-то точно не признается! А ни у кого другого она спросить не может. Увы, Джек прав: ужас перед Джаретом в Эльсидории слишком велик.

Мариэтта закрыла лицо руками. Вздохнула.

«Нужно разобраться во всем этом. Но как?

А если она просто не знала, кто из них двоих отец? Нет! Что за чушь! Мама не такая. Да и Джерри не может быть так ужасен, чтобы…

Или всё-таки может?..»

– Идём.

Мариэтта вздрогнула.

– Идём, – повторил Джарет. Протянул руку.

Мариэтта отшатнулась.

– Идём! – Джарет уже начал терять терпение. Сказал: – Я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе.

Обещал?

Обещал!

– И потом! – разноцветные глаза короля зло свернули. – Я вовсе не намерен тебя спрашивать.

Едва только угас звук его голоса, как вдруг всё завертелось, закружилось, смешалось. Хлопанье крыльев, приторная пустота в желудке. Ещё мгновенье – и Мариэтта рухнула на пол королевской библиотеки, судорожно хватая ртом воздух.

– Дыши ровнее, – посоветовал Джарет, укладывая женщину на медвежью шкуру. – Прямой переход с непривычки тяжело переносится.

Он опустился на пол рядом с ней, подпёр золотистую голову кулаком.

– Вот скажи, детка, только честно: ты можешь просто поверить, что всё это – ложь?

Мариэтта не ответила. Её трясло – то ли это так подействовал прямой переход, то ли всё ещё знобило после слов Джека. Или же тут были другие причины…

Джарет склонился над ней.

– Просто поверить мне?

– Поверить? – шевельнула губами женщина.

– Поверить. – Его глаза улыбнулись. И он поцеловал её.

Она ответила. Робко, словно впервые пробовала его губы. Всё в ней дрогнуло. Так хотелось верить ему! Верить без оглядки, потому что… потому что да…

Ахнула.

Впрочем, он стоил того. Чтобы мечтать о нём. Чтобы умереть, мечтая о нём. Чтобы…

Если, конечно, только он не…

Мариэтта оттолкнула его. Сказала как можно решительнее:

– Не надо.

Джарет сел.

– Хорошо, – сказал так спокойно, словно совершенно ничего не происходило – ни с ним, ни с ней, ни между ними. Вновь захлопнулся, как устрица. Впрочем, уже через секунду разноцветные глаза потеплели.

– Хорошо, – повторил он, вставая. – Жди.

Ушёл. Вскоре вернулся. В руках нёс коробку. Положил её на шкуру рядом с женщиной.

– Что это? – удивилась Мариэтта.

– Ответы, – сказал Джарет. – Раз ты не хочешь верить мне, то поверь им. Не буду мешать!

Он улыбнулся, целомудренно поцеловал её в лоб и ушёл, оглушительно хлопнув дверью.

Лишь когда эхо его шагов утихло, Мариэтта решилась открыть коробку. С огромным удивлением увидела там потёртые конверты.

* * *

Все они были адресованы Джарету, подписаны её матерью. Даты проставлены, сами конверты – строго в хронологическом порядке. Писем самого Короля не оказалось, впрочем, пустоты это не создавало.

Вначале Анжела откровенно флиртовала, упоминала былые встречи, к счастью, без смакования подробностей. По всей видимости, они действительно первое время были любовниками, но вскоре страсть переросла в дружбу (если верить датам, то это произошло задолго до её рождения). Вот они уже с жаром обсуждают те или иные события в Эльсидории: балы, свадьбы, коронации. Много говорят о частных вещах – книги, шахматы, люди.

Из писем Мариэтта узнала, какие Анжела делала ему подарки. Например, те самые шахматы из янтаря и перламутра, которыми Джарет каждую субботу играет с Викта Рэалем, Хранителем снов. Или собрание сочинений Шекспира в оригинале. А ещё – ту самую бронзовую лампу, которая стоит на его прикроватной тумбочке. Он же дарил ей в основном украшения, и, как поняла Мариэтта, очень дорогие. Анжела каждый раз смущалась, ведь любовниками они уже не были – просто друзьями.

Вскоре Вир начала с упоением рассказывать о Карии. Он то, он другое… Мил, силен, красив – совершенство, одним словом. Попутно Анжела давала Джарету советы относительно некой Альбины. Просила его не быть таким уж деспотичным собственником, каким он, собственно говоря, и является.

Карий, Карий, Карий… Мариэтту даже затошнило от этого имени. Почему Анжела так носилась с ним? Ну прямо, как курица с яйцом! Даже ругалась с Джаретом из-за него.

Письма убывали стремительно.

«Хорошо, что Джерри сохранил их, – думала Мариэтта, каждый раз беря новый конверт. – Мы так с ней похожи». Образ мыслей, чувств и, конечно же, Джарет.

Джарет…

Вот осталось два письма.

С замиранием Мариэтта открыла предпоследний конверт. Сердце сжалось. В предыдущих письмах пузатенькие буковки подскакивали на строчках, словно хулиганили; здесь – прижались друг к другу, высохли. Анжела рыдала, молила о помощи.

Беременность она переносила тяжело. Всё угнетало – безденежье, зависимость от чужой доброты, но больше всего – тот факт, что все её бросили: отец, племя, возлюбленный… Один лишь Джарет…

Джарет…

Но вот последнее письмо заставило мышцы горла сжаться так, что молодая женщина чуть не задохнулась…

Сколько раз она спрашивала Эмму про этот конверт! Ни разу – ни одного вразумительного ответа. А ведь было так интересно! Кому адресовано? Почему письмо в конверте? Да и кто на Грани пишет письма на бумаге? И вот… она держит этот конверт в руках.

Почему же не сразу узнала имя? Забыла. Просто забыла. Появились другие воспоминания, более важные, более острые – и потёртый конверт как-то затерялся среди них. Разве она могла знать, как на самом деле важно это письмо? Это имя?..

Дрожащими руками Мариэтта достала листок бумаги. Прочла:

«Дорогой Джерри…»

* * *

Рыдала долго, от души. Впрочем, стало легче. Да и неделя у Джека уже не казалась такой ужасной, его слова – тем более. Не скажи он ту пакость, какова вероятность, что Джарет показал бы письма? Никакой!

Наконец молодая женщина успокоилась. Теперь можно привести себя в порядок и поговорить с Джаретом спокойно, уже без слез. Но стоило ей положить ладонь на ручки двери, как выяснилось нечто весьма неприятное.

В библиотеке – две двери. Одна ведёт в кабинет, поэтому открыта бывает крайне редко. Вторая – в холл, и вот она почему-то тоже оказалась заперта.

Что же делать? Кричать?

Тут дверь открылась. Но это был не Джарет – Джеймс.

– Хозяина нет, – сообщил дворецкий.

– А… – растерялась молодая женщина. – Где он?

– Улетел. Когда вернется, трудно сказать. Где он – тоже не знаю. Может, хотите что-нибудь? – Тут же заверил: – Не волнуйтесь! Если он и рассердится, что вы вышли, то быстро остынет. Чем громче шумит – тем быстрее отходит, как в старой пословице. Главное: вы не должны покидать замок без его ведома.

Мариэтта, наверное, с минуту осмысливала его слова.