Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина - Страница 11
А потом грянуло 22 июня, и неторопливая переписка от Понтия к Пилату относительно нарядов на ремонты и фондов дефицитных запчастей разом утратила актуальность. Части срывались по боевой тревоге, безжалостно бросая в пунктах постоянной дислокации неисправную технику. Например, 125-й танковый полк 202-й моторизованной стрелковой дивизии 12-го мехкорпуса Прибалтийского Особого военного округа вывел по тревоге 49 Т-26, а 16 машин оставил неисправными в парках[43]. 28-я танковая дивизия того же 12-го мехкорпуса, поднимаясь по тревоге, вывела из парков 210 БТ-7 и 26 машин оставила неисправными в парках, вывела 56 и оставила 13 Т-26[44]. 3-я танковая дивизия 1-го мехкорпуса Ленинградского военного округа вывела из парков 32 из 40 Т-28 (причем еще 17 машин отстало на марше из-за порчи тормозов)[45]. 21-я танковая дивизия 10-го мехкорпуса того же Ленинградского округа выступила в поход с 160 из 177 Т-26, 24-я танковая дивизия того же корпуса вывела по тревоге 232 БТ-2 и БТ-5 и оставила 49 машин этих типов в парках, там же были оставлены оба Т-26 дивизии[46]. 10-я танковая дивизия 15-го мехкорпуса Киевского особого военного округа вывела по тревоге 37 и оставила в парке 1 танк Т-34, вывела 44 и оставила 17 Т-28, вывела 147 и оставила 34 БТ-7, вывела 19 и оставила 3 Т-26[47] (любопытно, что, объясняя причины оставления матчасти, исполняющий обязанности комдива подполковник Сухоручкин указал в докладе: «…часть танков БТ-7 не имела экипажей, так как они были сверхштатными, а поэтому и не могли быть подняты по тревоге»).
Получается, что только в парках оставляли 10–25 % танков старых типов. А сколько машин с изношенными гусеницами и агрегатами вышло из строя во время маршей и осталось на обочинах дорог, так и не вступив в бой?
Забегая вперед, заметим, что ситуация с ремонтными средствами и запчастями означала и то, что и те подбитые машины, которые удастся вытащить с поля боя, придется чинить методом «каннибализации» – то есть, делая из двух-трех подбитых и вышедших из строя по техническим причинам танков один исправный. Лучше, чем ничего, но много хуже, чем ввод в бой всех ремонтопригодных танков. Но это будет уже потом, после начала войны. А пока войны нет, разукомплектовывать «почти» боеготовые танки, стоящие в ожидании запчастей или нарядов на ремонт, никто не позволит.
Сколько же их было 22 июня 1941-го – танков 2-й категории, нуждающейся в войсковом ремонте? Который мог бы быть произведен даже силами экипажей этих танков – если бы нашлись нужные запчасти?
Мы не знаем точного ответа на этот вопрос. А потому…
Утром 22 июня в западных округах СССР были готовы вступить в бой:
Танков 1-й категории: 2145
Танков 2-й категории:??? Этой цифры никто не знает и никогда не узнает. Мы можем только высказывать разнообразные предположения.
А теперь перенесемся на другой берег Буга. Тут-то вроде бы особых проблем быть не должно. Всем ведь известно: немец – педант, немец – это учет, орднунг, вошедший в пословицы и легенды немецкий «порядок». Это вам не пентюхи из РККА, которые исхитрились посчитать исправные и сломанные танки в одной и той же графе категории учета. Уж у них-то подсчитано все до самой последней заклепки…
А все ли?
Еще раз – для войны с СССР было выделено 3658 танков и 252 самоходных орудия. Уточним: под самоходными орудиями в этом предложении понимаются исключительно штурмовые орудия типа StuG.III, самоходки на базе среднего танка T-III. Хорошие, удачные машины, впоследствии неоднократно модернизировавшиеся. Но ведь кроме них были еще и другие…
Вот, например, 4,7 cm PaK(t) auf PzKw I Ausf B. Длинное название, пока выговоришь – язык сломаешь, зато понимать его удобно. Только глянул – и сразу видишь, что речь идет о чешской 47-мм противотанковой пушке, установленной на шасси немецкого Pz.I серии B. То есть об истребителе танков, тем более что второе ее название Panzerjager I. Поступала она на вооружение отдельных истребительно-противотанковых дивизионов РГК. Проще говоря, «артиллеристов», а не «танкистов», и потому в общий состав парка бронетехники вермахта ее традиционно включить забывают. А таких дивизионов противотанковых орудий к началу операции «Барбаросса» на советско-германской границе было целых пять, что составляет 135 самоходок и 20 командирских машин на шасси Pz.I.
А 15 cm sIG 33 (Sf) Panzer I Ausf B – это на то же шасси «единички» поставили немецкое 150-мм тяжелое пехотное орудие. Фотографии этой самоходки очень любят ставить в книжки о немецкой технике – вот, мол, полюбуйтесь, какой громоздкий и неуклюжий сарай на гусеницах немцы «в бессильной злобе» придумали. А вот сказать, сколько же этих самоходок 22 июня готовилось перейти советскую границу, как правило, забывают. 38 штук.
И снова дело в том, что аккуратные и педантичные немцы отделили мух от котлет – вместе с танками учитывались только штурмовые орудия, те самые StuG-и. А остальные подсчитывались отдельно, потому что считались не танкистами, а артиллеристами, зенитчиками и так далее.
Ищем еще? Вот, например, 4,7cm PaK(t) auf Panzerkampfwagen 35R(f) – уже знакомая чешская 47-мм пушка, но уже на базе трофейного французского танка R-35. И таких на будущем Восточном фронте к началу операции «Барбаросса» набралась 81 штука.
А вот еще более интересный зверь – 8.8cm Flak 18 Selbstfahrlafette auf Zugkraftwagen 12t. Знаменитая ахт-комма-ахт – 88-мм зенитка, установленная на полугусеничном тягаче. Ахт-комма-ахт «брала» любой советский танк с предельных дистанций, даже в 1945-м оставаясь опаснейшим врагом танков армий союзников по антигитлеровской коалиции. Сколько их было? Этого не знает никто – встречаются цифры в 10, 12 и 25 изготовленных машин, с успехом прошедших польскую и французскую кампании в составе 8-го отдельного тяжелого противотанкового дивизиона и воевавшие в его составе до переформирования в 1942 г. (а последние 3 САУ этого типа дослужили аж до 1943 г.). 22-го июня рота 8-го отдельного тяжелого противотанкового дивизиона входила в состав 39-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы. Тоже Восточный фронт. И тоже не входит в состав «3300 танков».
Еще? 3.7 cm Pak auf Renault UE(f). Эрзац из разряда «слеплено на коленке», а точнее, в армейских мастерских, где и занимались установкой 37-мм противотанковой пушки PaK.36 на трофейную французскую танкетку. На фотографиях эта эрзац-пт-сау выглядит несерьезной, игрушечной, но раз уж мы посчитали среди танков РККА даже переданные в тягачи Т-27, то учесть опасную для всех советских легких танков самоходку стоило бы. Вот только сколько же их было? 17 декабря 1940 г. Гальдер записал в служебный дневник, что для переделки должно быть передано 700 машин (из 1200 имевшихся в войсках). Сколько их успели сделать до 22 июня? Явно не одну и даже не десять…
Все? Или пропустили еще что-нибудь? Бронированное, гусеничное, имевшееся у Германии 22 июня 1941-г. Ну-ка, ну-ка… Sd.Kfz.251/10 – ты что за зверь? Уже отлично знакомая нам 37-мм пушка, броня, гусеницы… казалось бы, что еще нужно, чтобы быть посчитанным? Однако не считают. Ларчик открывается просто – Sd.Kfz.251/10 не танк, а бронетранспортер, машина командиров взводов в мотопехотных частях. Считать же БТРы что у старых советских, что у многих нынешних историков было как-то «не принято» по той простой причине, что в соответствующей графе у СССР красовался жирный ноль. Ни до войны, ни во время войны советская промышленность освоить производство этих полезных машин так и не сумела. По вполне объективным причинам, заметим, но все равно сознаваться было неприятно, как и в том, что в конце войны советские мотострелки ездили на полученных по ленд-лизу американских полугусеничных бронетранспортерах. Так что про немецкие БТР вспоминали (и учитывали наравне с танками), как правило, лишь когда надо было живописать несметное количество набитых бусурманских бронетушек. «На поле боя осталось до сотни вражеских танков и бронетранспортеров»… и так далее.