Порвали парус (СИ) - Страница 9

Все сперва вздрогнули, Гаврош, как самый шустрый, нашелся быстрее других:

- А в самом деле Данко подбивал нас на противоправную акцию…

- Какую? – потребовал я.

Данко опустил голову и развел руками, а Ивар сказал злорадно:

- Предложил в выходные закончить одну интересную разработку по выявлению слабых флюктуаций нестабильности на Аравийском полуострове..

Я спросил с подозрением:

- И это все?

Оксана пискнула из своего уголка:

- Вообще-то не все.

- Что еще готовите?

Ивар сказал тем же гнусным голосом ябедника:

- Он сказал, что сам все равно выйдет на работу. Ему здесь интереснее, чем дома.

- Что? – переспросил я с недоверием. - Даже если Оксана не придет?

- А вот это я не уточнил, - признался Ивар. – Мой прокол, шеф! Теперь премия тю-тю?

- Еще есть шанс исправиться, - сказал я строго. - Займись той странной эпидемией, что в ЮАР. Да, все дела отложи…

Все видеокамеры в главном зале показали, как Данко развернулся к ближайшему экрану.

- О, шеф!.. Вы заметили, что мы как раз о ней говорим?.. Вас что-то в ней тревожит?

- Не знаю, - признался я. – Что-то смутное. Как представитель ученого сословия не люблю смутности. Ее обожают только политики и гуманитарии, а мы все-таки люди будущего.

- Мир не состоит из ученых, - сказал он философски. – А жаль, правда?

- Вот-вот, - подтвердил я. – В правильном мире все должно быть результатом либо наших усилий, либо на худой конец давно изученными явлениями природы и ее окрестностей.

Он кивнул, а осмелевший Гаврош задиристо пронявкал из своего уголка:

- Ну да, что за жизнь без неожиданностей? А как же романтика?

Я указал взглядом на помалкивающую, но внимательно прислушивающуюся Оксану.

- Вон тебе романтика. И неожиданности.

Оксана сказана недовольно:

- Я человек предсказуемый. Как любят депутаты.

Ивар сказал со свойственной ему стеснительностью:

- Мир ускоряется, того и гляди чума какая-нить обрушится, стоит ли за мухой це-це гоняться?..

- После мухи це-це чуточку другие симптомы, - напомнил я. – Да и не столь массово… Проследите на всякий случай. Это не катастрофа, конечно, но вдруг вроде легкого ветерка, что предвещает грозы?

Они посерьезнели, старый ворон зря не каркнет, а я у них самый старый, хоть и одногодок с Данко и даже моложе на год Ивара.

Они дисциплинированно повернулись к аппаратуре, а я отключил связь. За это время автопилот, изучив маршрут, ревниво пытался не дать мне снова взяться за руль.

Я спорить не стал, пусть ребенок нарабатывает опыт. У автомобилей с компьютерным управлением хорошо все, кроме скорости. На загруженных перекрестках осторожничают, сбавляют ход, и только на междугородних магистралях прут на предельной, справляясь с автомобилем лучше нас, но в городе пасуют, не в состоянии просчитать действия тысяч дебилов, что прут и на желтый, и на красный, переходят улицу где вздумается, а ребенок за любимой собачкой может броситься прямо под колеса.

Уже когда подъезжал к своему поселку, неожиданно пришел вызов от Синтии. Я не успел поколебаться, отвечать или не отвечать, иначе бы не ответил, но рука сама торопливо сделала нужный жест, и лицо Синтии появилось на экране во всем блеске красоты и целесообразности генетического отбора, где нет места для работы даже самого лучшего в мире пластического хирурга.

- Володя, - сказала она нежным голосом и улыбнулась так тепло, как умеет только она, - прекрасно выглядишь, загорел… Наверное, еще и остров в теплом море купил?..

- Спасибо, - ответил я. – Нет, вместо острова купил мышек. На ту же сумму.

Она улыбнулась еще шире.

- Ты очарователен… Хочу с тобой посоветоваться, Володя. Мне прислали приглашение на конкурс «Мисс Россия»… Как думаешь, принять или отклонить?

- Ты выиграешь с большим отрывом, - заверил я. – А какие сомнения?

Она сказала как бы в интеллектуальной задумчивости:

- Да я уже выигрывала дважды… Может быть, как-то неприлично в третий раз?

Но смотрится польщенной и, конечно же, ожидает вполне определенный ответ.

- Синтия, - напомнил я, - что такое прилично или неприлично в наше время? Выигрывай столько раз, сколько получится. Человека оценивают по занимаемому месту в стае. Вне зависимости от того, как он его заполучил.

- А как ты? – поинтересовалась она.

- Все так же, - ответил я. – С мышками. В лаборатории. Теперь она у меня еще и дома. И полна мышек.

Она с едва заметным усилием заставила себя улыбнуться.

- Как мило… Что ж, простые обыватели на покое выращивают розы, император Диоклетиан выращивал капусту, а у тебя хобби еще круче – мышки…

- Это работа, - напомнил я.

- Хобби и работа, - уточнила она. – Ты счастливый человек, у тебя все совпало. А чем еще занимаешься, если не считать работу в Центре Биотехнологий?

- Кино смотрю, - ответил я. – Даже сериалы. Правда-правда!.. Но вообще-то мне и мышек хватает с головой.

- Да? – проговорила она задумчиво и как будто с каким-то подтекстом. – Вообще-то да, ты такой, тебе кроме мышек ничего не нужно… но все же иногда кажется, что ты можешь и намного больше.

Я широко улыбнулся.

- Спасибо, Синтия. Я польщен. Но я в самом деле счастлив в своем уютном мирке с моими мышками.

Она улыбнулась одними глазами, у нее и это получается восхитительно.

- Даже и не верится.

- Ты же знаешь, - сказал я.

Она покачала головой.

- Почему-то кажется, не только способен, но и готов… Да, на большее.. Ладно, спасибо за совет!.. Увидимся.

Экран погас, я хотел было сразу вернуться к своим делам, но в мозгу засели эти слова, которые повторила дважды. Сам знаю, что способен на большее, и что даже готов, но почему это сказала она? Как человек она достаточно расчетливый и умный, если бы не модельная внешность, могла бы стать хорошим химиком или нейрофизиологом.

И если сказала что-то нехарактерное для разговора в данный момент и в данном случае, то сказала с какой-то целью…

В доме, понятно, я сперва заглянул к мышкам и проверил, как подается им корм, нужной ли температуры вода, и вообще как себя чувствуют после очередной смены режима, и только потом прошел к себе на кухню.

Бондаренко связался со мной, когда я расположился за столом и, потягивая крепкий кофе, просматривал научные статьи в специализированных журналах по медицине вообще и с особенным интересом по нейрофизиологии.

Я посмотрел на его жизнерадостное лицо, подумал почему-то про Ингрид и угадал: он сказал с ходу:

- Владимир Алексеевич!... Ингрид не находит себе места. Говорит, погорячилась, обидела вас. Даже не представляю, чем она могла, такая лапочка, что стреляет без промаха, но факт есть факт.

Я сказал подчеркнуто равнодушно:

- Да ничего серьезного. Забудет.

- Правда?

- У вас много интересных дел, - сказал я. – Уже завтра и не вспомнит.

Он посмотрел очень внимательно.

- Хотите сказать, у нас своя команда, у вас своя?

Я кивнул.

- А разве не так?.. У нас отдел со своей спецификой. И если нам понадобится где-то участвовать лично, что маловероятно, то и люди для операций у нас свои. Или пусть не свои, но мы сами будем выбирать, кому что делать, нам просто виднее.

Он сказал со вздохом.

- Владимир Алексеевич, не обижайтесь на нее. Она извиняется, если где в чем-то перегнула.

Я поморщился.

- Ростислав Васильевич, уж простите, но я извинений не увидел. И не услышал.

- Но я же…

Он запнулся, глядя на мою презрительную ухмылку.

- Извинений не было, - напомнил я. – Мало ли что вы сказали в телефонном разговоре. Или сейчас с экрана. Может быть, это вы и придумали! Извинения должны быть адекватны оскорблению. Я не говорю, что Ингрид нанесла мне тяжкое оскорбление, нет… Но если человек наносит оскорбление в печати, то в печати и должен опровергнуть! Если прилюдно и вслух оскорбил, то извиняться надлежит тоже в присутствии достаточного количества народа. В нашем случае ничего такого не было, к счастью, но если Ингрид задела меня в личном разговоре, то в личном и должна извиниться.