Портрет девушки в черном цвете - Страница 2

Ольга протиснулась поближе к уху Киры и зашептала:

– Интересно! Настоящий барон. Как думаешь, он какой?

– Не знаю, – пожала плечиком Кира. – Мне вот другое интересно. Мы столько видели портретов разных бородатых мужиков. Но где же портреты женщин?

– Не имею понятия. Может, они все на той половине, на жилой?

– Ну, я думала, обычно портреты жен вешают рядом с портретами мужей. Почему-то у меня появилось ощущение, что мы ходим по замку местной “синей бороды”. Или “бород”.

– Нет, видишь, теперь портреты уже другие. С бакенбардами и усами.

И Ольга тихо засмеялась. Действительно, лица на портретах словно набрали красок, они глядели с портретов как-то менее горделиво, и в то же более спокойно. Экскурсовод между тем перешла к рассказу о нападении, которое пережил замок в период Наполеоновских войн. Кто напал на замок, так и осталось тайной, но во время нападения погибла баронесса и много слуг, пострадали хозяйственные постройки. И с того времени дела Шварцбергов шли уже не так хорошо. Семья постепенно начала терять свое влияние, а затем и лишилась большей части имущества. Однако старый замок, главный символ рода, оставался в их руках до самой национализации, а теперь вновь вернулся к хозяевам.

– Вот видишь, баронессы существовали! И сама посмотри!

Кира, невнимательно слушавшая экскурсовода, загляделась в окно, выходившее на противоположную от леса сторону замка. Окно находилось в стене здания, переходившего прямо в скалу, на которой некогда был возведен замок. Вид из окна был просто потрясающий. Далеко внизу, словно игрушечные, расположились покрытые красной черепицей крыши домиков маленького городка. Дальше, до самой линии горизонта, поля, покрытые дымкой. Ей почему-то подумалось, что такой вид был не всегда, наверно, раньше лес подходил к замку и с этой стороны. И вечером и ночью до самого горизонта простиралась тьма без единого огонька и признака человеческой жизни. От этих мыслей ее оторвала Ольга, настойчиво тянущая за рукав курточки. С заговорщицким видом девушка кивнула в сторону приоткрытой двери.

– Кира, идем, посмотрим! Я заглянула, там такое!

Что “такое” могла увидеть подруга? Тем более, что это была, наверное, жилая комната. Но любопытство пересилило, она потихоньку последовала за подругой и притворила за собой дверь. Комната была пуста. Ни мебели, ни штор на окне, ни покрытия на деревянном полу, ни даже светильников.

И в то же время Кире показалось, что здесь так тесно, что невозможно было даже сделать шагу. Словно сам воздух сгустился и оставлял свободным путь только в одном направлении – к портрету на стене. На картине в полный рост была изображена женщина в длинном черном платье. Ее руки были сложены на животе, но словно находились в движении и вот-вот должны были разомкнуться в приглашающем жесте. Черные волосы были уложены в замысловатую прическу, темные глаза смотрели с торжеством, на бледных щеках играл легкий румянец.

Женщина была красива какой-то необыкновенной, вызывающей красотой. Но Кира почему-то не могла оторвать взгляда от камня, изображенного на груди баронессы. В том, что это была хозяйка замка, Кира не сомневалась. Камень изобразили с загадочным, удивительным мастерством, он словно сиял своими магическими гранями. Ольга за спиной прошептала:

– Ведьма! Кира, смотри, она на тебя похожа!

Но Кира не слышала ее. Девушка заворожено сделала еще один шаг и прикоснулась рукой к изображению на картине. Странно, но на какое-то необыкновенно длинное мгновение она ощутила реальное прикосновение к холодным граням настоящей драгоценности, затем в ушах как будто прозвучал вздох облегчения, по руке побежали мурашки и ощущение поверхности камня под подушечками пальцев исчезло. Она прикасалась к холсту с краской. Кира убрала руку и вновь посмотрела на картину. Дышать стало легче, сковывающая тело тяжесть исчезла.

– Почему ты решила, что ведьма? Мне кажется, просто необычайно красивая женщина.

Ольга подошла к ней. Некоторое время они молча вдвоем рассматривали картину, а потом Ольга согласилась.

– Да не знаю, может, и не ведьма. Просто она уж очень красивая и да, Кира, очень похожа на тебя.

Ольга достала из сумочки телефон и взмахнула рукой.

– Ну-ка, повернись!

Она едва успела убрать телефон обратно, как за дверью раздались шаги. Кира хотела отойти от картины подальше, но не успела. Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина. Он оглядел подруг и, обернувшись, плотно закрыл дверь.

На секунду в комнате воцарилась тишина. Девушки настороженно и даже слегка испуганно смотрели на вошедшего. “Вполне может скандал закатить”, – промелькнуло в голове у Киры. – “Хотя…”

Она пригляделась к мужчине внимательнее. Ну, такой, в самом расцвете. Роста, правда, как говорится, среднего. Но лицо, лицо волевое, волосы темные, практически черные, хотя несколько седых волосков на висках уже есть. Но ему это только к лицу. Понятно, что не юноша. И глаза необыкновенные, практически черные. У кого она видела такие глаза? Кира обернулась к картине.

– Да, девушка, Вы не ошиблись, – мужчина говорил по-русски совсем с легким, неуловимым акцентом. – Меня зовут Генрих Шварцберг. Я хозяин этого места.

Кира встретилась с ним взглядом. Да, конечно, он был похож на женщину на портрете. Хотя взгляд у него был более доброжелательным, не таким надменным. В общем, он выглядел более земным, естественным. Ольга тоже, наконец, опомнилась и прервала молчание уверениями, что они попали сюда совершенно случайно и уже уходят.

Девушки прошли мимо барона, изо всех сил стараясь сохранять внешнее спокойствие, но он, кажется, совсем не смотрел на них.

На пороге Кира задержалась и обернулась. Генрих стоял у картины и задумчиво разглядывал портрет. Словно ощутив взгляд, барон обернулся. Смущенная, что ее поймали за подглядыванием, Кира подняла глаза на картину. Что-то в изображении поменялось, как будто возраст картины изменился, или возраст женщины на картине. А может, она потеряла внутреннюю силу… Взгляд красавицы потускнел, сияние камня поблекло.

Кира прикрыла дверь со странным чувством, что так и должно было быть.

– Госпожа баронесса! Художник приехал.

Софи оторвалась от чтения и подняла глаза на вошедшего управляющего.

Здесь, в Вене, было замечательно. Как жаль, что Генрих после свадьбы не позволял ей проводить много времени в столице. Но, может быть, потом они будут больше ездить все вместе. Она, муж и дети. Конечно, так и будет.

– Скажите, Карл, это тот художник, которого рекомендовал мой муж?

– Да, госпожа Шварцберг. Возможно, лучший сейчас в Вене. Академик Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге. Ходят слухи, что скоро станет профессором и здесь. Работает при дворе.

– Зови!

В комнату вошел нестарый еще человек. Худощавый. С острыми чертами лица и живыми, внимательными глазами. Он поклонился, но сразу было заметно, что делает он это только из уважения к даме, а не к ее титулу.

– Госпожа баронесса! Разрешите представиться, меня зовут Иоганн Баптист[2]. Ваш муж заказал мне ваш портрет.

– Да, я знаю. Прошу называть меня Софи. Муж, наверно, сообщил вам, что мы бы хотели не слишком затягивать с работой. Мне скоро нужно будет вернуться в наше имение.

– Я готов приступить уже сегодня. Где мы сможем работать?

– Карл покажет вам. А я пойду переоденусь.

Спустя какое-то время она стояла перед художником. Иоганн с некоторым удивлением окинул женщину взглядом.

– Вы хотите, чтобы я изобразил вас в этом платье? У вас траур? – осторожно спросил художник.

– Таково желание Генриха, барона Шварцберга, – опустила глаза баронесса.

– Не часто встречаешь женщину, которая позволяет своему мужу определять, как ей выглядеть на собственном портрете. И этот камень у вас на груди, он вам совсем не идет. Это тоже желание мужа?