Портрет - Страница 16

ОКТАВИЯ. Теперь уже не удастся. Беспомощный человек...

БАРТОДИЙ. Именно об этом я и говорю.

ОКТАВИЯ. Больной, парализованный, ни двигаться не может, ни говорить, его увозят в больницу, а ты...

БАРТОДИЙ. А что - я?

ОКТАВИЯ. А ты что для него сделал?

БАРТОДИЙ. Ничего.

ОКТАВИЯ. Ничего!

БАРТОДИЙ. Я и говорю: ничего. Соглашаюсь с тобой. Абсолютно ничего.

Пауза.

ОКТАВИЯ. Ты не можешь мне сказать, почему?

БАРТОДИЙ. Потому что я тоже болен.

ОКТАВИЯ. А-а, я и не знала.

БАРТОДИЙ. Конечно, не знала.

ОКТАВИЯ. И что же у тебя болит, пальчик или головка?

БАРТОДИЙ. Я болен точно так, как и он.

ОКТАВИЯ. И ты посмеешь сказать это еще раз?

БАРТОДИЙ. К чему. Я и сам себе постоянно говорю об этом, но без всякого результата. Факты без следствия. Non sequitur[5].

ОКТАВИЯ. Скажи, будь добр, откуда в тебе такое бесстыдство?

БАРТОДИЙ. О чем ты?

ОКТАВИЯ. Как ты смеешь себя сравнивать с ним. Его состояние с твоим.

БАРТОДИЙ. Какое уж тут сравнение. Здесь полная идентичность.

ОКТАВИЯ. Да побойся Бога!

БАРТОДИЙ. Сомневаюсь, что он существует.

ОКТАВИЯ. Потому-то и осмеливаешься так грешить. Или от безделья. Если бы заботился о ком-нибудь...

БАРТОДИЙ. Я забочусь.

ОКТАВИЯ. О чем?

БАРТОДИЙ. О внутренней жизни.

ОКТАВИЯ. Вот как!

БАРТОДИЙ. ...Которая требует от меня огромных усилий, но они, к сожалению, безрезультатны.

Пауза.

ОКТАВИЯ. Вот как, все-таки безрезультатны.

БАРТОДИЙ. Я, правда, ожидал чего-то иного. Однако ожидание результатов также никаких результатов не принесло.

ОКТАВИЯ. Ну, ясно, все эти годы я прожила с мумией.

БАРТОДИЙ. Ты это обо мне?

ОКТАВИЯ. О тебе, мумия ты египетская.

БАРТОДИЙ. Что-то новое.

ОКТАВИЯ. Да ничего нового. Просто сейчас я говорю то, что думаю. Долго я молчала, все надеялась, что сам поймешь, наконец. Добивалась этого. Терпеливо ждала, все сносила, а сама ждала, когда же, наконец, заговорит он со мной по-людски. Вот и заговорил: о внутренней жизни.

БАРТОДИЙ. Разве я сказал что-то неуместное?

ОКТАВИЯ. Да нет, у меня не было иллюзий. Мне с самого начала было ясно, каков он. Но я думала - он живой, просто сейчас спит, что-то усыпило его. Думала, что возле меня все же проснется, оживет возле меня и вновь станет человеком. Только этого я добивалась от чистого сердца, с самыми добрыми намерениями. Ведь я же любила его, хоть и пошла за него без всяких там фантазий, глупой романтики. Прекрасно знала, кого беру, и шла на это. Потому что думала: он человек.

БАРТОДИЙ. Так это, значит, обо мне.

ОКТАВИЯ. Столько лет рядом, а в сущности - поврозь. Я думала, что мое чувство, мои усилия хоть как-то его растревожат, что-то в нем откроется, что он, наконец, заметит меня. Долго, долго ждала.

БАРТОДИЙ. Плохи мои дела.

ОКТАВИЯ. Но разве он в состоянии заметить человека? Тот, кто сам - не человек, не видит другого человека.

БАРТОДИЙ. Что я, неживой?

ОКТАВИЯ. А разве ты живешь?

БАРТОДИЙ. Но я же человек.

ОКТАВИЯ. Пока что я не вижу тому доказательств.

БАРТОДИЙ. А если не видишь, как можешь утверждать.

ОКТАВИЯ. Вот именно, как. Будь они, я бы их увидела.

БАРТОДИЙ. Да что ты, собственно, про меня знаешь.

ОКТАВИЯ. Наверное, все уже знаю.

БАРТОДИЙ. Нет, ничего ты не знаешь. Тебе кажется, что имеешь обо мне какое-то представление. А разве тебе известно, каковы мои мысли, о чем я думаю, когда надеваю шлепанцы и пью чай? Домик с садиком, такой миленький, да? Домашний уют, размеренная жизнь и дружелюбные соседи. Добрый день добрый день. Все на своих местах, аккуратно разложено. Варенье на полках, огурчики в баночках, а я в ящичке. Пол сверкает, особенно по праздникам, прогулка в лесок, это полезно для здоровья, после обеда вздремнуть, утром газетка и вечера у лампы. И полный порядочек, так ведь? А что здесь, здесь, внутри!

ОКТАВИЯ. А мне все это нравится - кухня, кастрюли и твои носки, просто наслаждение! И еще торчать в этой глухой дыре, разве я этого хотела? Но ты привез меня сюда, вот я и торчу. И только смотрю, как проходят лучшие годы. Ты хотел покоя, я дала тебе покой. Все сделала так, как хотелось тебе, а может, и больше. Ни словечка не сказала. Все для тебя - а мне что осталось? Внутренняя жизнь?

Пауза.

БАРТОДИЙ. Ты права.

ОКТАВИЯ. Что?

БАРТОДИЙ. Ты права. Только где выход?

ОКТАВИЯ. А ты, значит, не видишь?

БАРТОДИЙ. Выход? Ведь это лабиринт.

ОКТАВИЯ. Господи, я, наверное, его убью.

БАРТОДИЙ. Ну, что можно сделать. Пойти куда-нибудь...

ОКТАВИЯ. А! Сбежать!

БАРТОДИЙ. Везде будет то же самое.

ОКТАВИЯ. Но в тебе, внутри...

БАРТОДИЙ. И я об этом - везде останется то, что внутри, никуда оно не денется.

ОКТАВИЯ. Боже мой, опять он за свое.

БАРТОДИЙ. И снова то же.

ОКТАВИЯ. Что - то же?

БАРТОДИЙ. Внутри опять то же.

Пауза.

ОКТАВИЯ. Тогда, на мостике, что было в твоей голове...

БАРТОДИЙ. На каком мостике...

ОКТАВИЯ. Ну, тогда, в сентябре, когда мы там стояли... Ты же помнишь...

БАРТОДИЙ. Ах да, шел дождь.

ОКТАВИЯ. Разве ты обо мне думал? Обо мне одной? Или в твоей голове было неизвестно что. Неужели всегда в твоей голове - и то, и другое, и еще что-то, и - кто знает что еще, и Бог знает о чем ты думаешь? Разве ты можешь думать о чем-то или о ком-то и не думать одновременно еще и о чем-то другом? Неужели это всегда так и всегда так было?

БАРТОДИЙ. Я помню. Папоротник...

ОКТАВИЯ. А я?!

БАРТОДИЙ. Ты? Ты тоже была...

ОКТАВИЯ. Знаешь что? Давай оставим все это в покое.

БАРТОДИЙ. Нет у меня покоя.

ОКТАВИЯ. Я ведь и сама вижу. Лучше обсудим, что можно сделать. Прежде всего - для тебя.

БАРТОДИЙ. Если бы я знал...

ОКТАВИЯ. Зато я знаю. Пусть Анатоль с женой поселятся у нас.

БАРТОДИЙ. Анатоль - здесь?

ОКТАВИЯ. Возьмешь его к себе.

БАРТОДИЙ. Это станет... возмездием?

ОКТАВИЯ. Возмездием? А за что, ведь это твой друг.

БАРТОДИЙ. Но разве я его...

ОКТАВИЯ. Опять за свое? Ну, вот что, хватит, ты будешь о нем заботиться, тебе это пойдет на пользу. Да и ему тоже.

БАРТОДИЙ. И ему тоже?

ОКТАВИЯ. А почему нет?

БАРТОДИЙ. Заняться человеком...

ОКТАВИЯ. Ну, все, решено.

БАРТОДИЙ. Но...

ОКТАВИЯ. И я не хочу больше слушать ни о каких "но". Все, хватит! Они будут жить у нас. (Пауза.) Что ты сказал?