Порт-Артур. Том 1 - Страница 2

Наместник поднялся и встал с именинницей в первой паре. Заиграла музыка, и Алексеев, с неожиданной для его тучной фигуры легкостью, заскользил со своей дамой по паркету. Весь зал с вниманием следил за этой парой. Когда очередь дошла до сольных номеров и наместник опустился на колено перед дамой, медленно кружа ее вокруг себя, стекла неожиданно задрожали от гула артиллерийской стрельбы. Сквозь окна были видны многочисленные зарницы выстрелов, звуки которых сливались в сплошные раскаты грома.

Весь зал дружно зааплодировал и танцевальному искусству превосходительной пары, и неожиданному, столь – своевременному салюту эскадры, за который приняли стрельбу многие из присутствующих. Сам Алексеев совершенно забыл о своих недавних опасениях. Стрельбу же посчитал за проводимое нынешнею ночью учение по отбитию минных атак. Это счастливое совпадение стрельбы с его выступлением на балу окончательно привело Алексеева в отличное настроение.

Общее оживление усилилось, и пары закружились еще быстрее под аккомпанемент артиллерийской стрельбы. Бал продолжался.

В квартире командира Квантунской крепостной артиллерии генерал-майора Василия Федоровича Белого[12] по случаю именин его жены Марии Фоминичны состоялся небольшой семейный вечер. Молодежь танцевала в зале под рояль, артиллеристы усердно звенели шпорами и стучали каблуками об пол, вертя до упаду своих дам. Пожилые «матроны» расселись вдоль стен и, наблюдая за молодежью, судачили между собой.

Местный сердцеед, командирский адъютант Коля Юницкий, на ломаном французском языке дирижировал танцами, на ходу отпуская комплименты дамам.

В соседней комнате за карточными столами сидели старшие офицеры во главе со своим генералом. Огромный, толстый, с лицом, заросшим волосами до самых глаз, полковник Тахателов шумно упрекал своего командира за ошибки в игре. Генерал молча записывал штраф мелком на зеленом сукне. Два других игрока – пышноусый капитан Гобято и седой полковник Стольников подсчитывали выигрыши.

За соседним столом также шла оживленная игра.

Раздавшиеся с моря выстрелы вызвали среди присутствующих недоумение.

– Следует запросить моряков об этой стрельбе, – предложил Гобято, когда с моря донеслась канонада.

– Зачем запрашивать? – возразил Белый. – Ясно, что это учение, да еще приуроченное к именинам жены Старка. Салют имениннице, так сказать!

Все вышли на балкон и оттуда любовались, поеживаясь от холода, красивой картиной, развернувшейся на внешнем рейде.

Эскадра блистала огнями многочисленных прожекторов, усиленно освещая спокойное море. На судах то и дело вспыхивали взблески выстрелов, громко ухали пушки, заливисто трещали пулеметы, и в беспрерывно передвигающихся лучах прожекторов неожиданно возникали то громады броненосцев, то мелкие силуэты сторожевых судов, а то и отдельные шлюпки.

Над Золотой горой взвились одна за другой три боевые ракеты и, разорвавшись высоко вверху, целым снопом ярких звездочек начали опускаться в воду, выхватывая на минуту из темноты внутренний рейд с портом и доками, Старый город[13] и горы Тигрового полуострова.

– Как изумительно красиво! – восхищались дамы.

– Совсем как на настоящей войне, – заметила одна из них. Воевать только не с кем, – заметил Белый.

– А с японцами?

– Ну, куда им до нас!

В это время затрещал телефон, и адъютант поспешил подойти к нему. Лицо его, как только он поднес трубку к уху, сразу вытянулось.

– Ваше превосходительство, – доложил он. – Капитан Страшников с Тигрового Хвоста доносит, что сейчас было совершено нападение на нашу эскадру и есть поврежденные суда. Один броненосец приткнулся к берегу у Девятой батареи.

– С ума сошел Страшников? – обозлился Белый. – Какое там нападение? Просто маневры. Быть может, моряки умудрились в суматохе сами себя подорвать, так это все же еще далеко не нападение. Передайте Страшникову, что я запрещаю ему наводить панику, – приказал генерал Юницкому.

– На то он Страшников, чтобы наводить страх на других, – заметил Тахателов.

Все вернулись в комнаты.

Стрельба постепенно стихла, и только прожектора еще продолжали усиленно ощупывать море и берег.

Вскоре гости сели за ужин.

– Выпьем по чарке горилки, – предложил генерал своим гостям, – щоб наша доля нас не чуралась – как поют у нас на Кубани, – щоб нам в Артуре жилося и чтобы никто нас здесь не беспокоил.

Все охотно чокнулись, выпили, еще чокнулись, усердно заработали челюсти, и гул общего разговора наполнил комнату. Два денщика в белых перчатках обносили гостей разнообразными блюдами, а хозяева внимательно следили за тем, чтобы винные бокалы не стояли пустыми.

О недавнем происшествии на море было забыто.

Комендант крепости Порт-Артур генерал Стессель[14] был в хорошем расположении духа. Он только что обыграл в винт своих обычных вечерних партнеров: начальника своего штаба генерала Рознатовского, адъютанта ротмистра Водягу и штабного подполковника Дмитриевского.

Пока игроки были заняты картами. Вера Алексеевна Стессель с помощью своих четырех воспитанниц-сироток накрывала на стол. Худенькие девочки боязливо поглядывали на свою благодетельницу, от которой ежеминутно можно было ожидать и затрещин и поцелуев.

Не успели гости расположиться за столом, как с моря послышались выстрелы. Стессель, начавший было затыкать за пуговицу сюртука салфетку, насторожился.

– Что это может значить, Владимир Семенович? – обратился он к Рознатовскому. – Сейчас половина двенадцатого ночи

– Вероятно, моряки решили стрельбой ознаменовать высокоторжественный день именин своей адмиральши, – иронически ответил Рознатовский.

– Это черт знает что такое! Сколько раз я просил их ставить меня заблаговременно в известность о своих маневрах. Береговые батареи откроют по ним когда-нибудь огонь, и будут неприятности. Завтра же еще раз доложу об этом наместнику, – возмущался Стессель.

– Ведь подумай только, Анатоль, – обратилась Вера Алексеевна к мужу, – даже когда ты бываешь именинник, не говоря уже обо мне, ни одна пушка в крепости не стреляет, а этой кривляке Старк салютует весь флот. Подумаешь тоже – первая дама в Артуре!

– Обещаю тебе, Верочка, что в этом году на твои именины заставлю стрелять из всех пушек с утра до вечера в твою честь, – поспешил успокоить разгневанную супругу генерал.

– Узнайте-ка все же, ротмистр, в морском штабе, в чем там дело, – обратился Рознатозский к Водяге.

– Слушаюсь! – ответил ротмистр, выходя из-за стола.

– Отчего вы, ваше превосходительство, не поставите у себя телефон? Время теперь тревожное, да и удобство эго большое, – спросил у Стесселя Дмитриевский.

– Не выношу эту трескучую мерзость. Беспокойства много, а толку мало – вечно неисправен. Пусть уж в штабе трещит, а писаря ко мне с докладом бегают. Живая связь куда надежнее всех этих электрических штучек.

Возвратившийся Водяга доложил, что на море происходит ночное учение эскадры по отбитию минных атак и что крепости беспокоиться нечего.

Но в это время Водягу опять вызвали к телефону и, вернувшись, он сообщил, что какой-то капитан Страшников с батареи Тигрового Хвоста доносит о том, что эскадра только что кем-то была атакована и один из кораблей подорван.

– Немедленно справьтесь об этом у генерала Белого. Если сообщение неверно, то прикажите арестовать на двадцать суток Страшникова за распространение ложных сведений, – приказал Стессель.

Ротмистр вышел исполнять приказание.

– Наверное, все пустяки. Не может же война начаться без предупреждения, – вмешалась Вера Алексеевна. – Да и кто осмелится здесь, на Востоке, напасть на нашу Россию? Тебе наместник ничего не говорил? – обратилась она к мужу.

– Ничего. Даже не намекал, даже слухов не было. Только наши газетчики из «Нового края», известные врали, хотели что-то напечатать о тревожном положении в отношениях с Японией, да я запретил им помещать такой вздор. Виданное ли дело – мы и Япония! Нет, это, конечно, просто маневры, – окончательно решил Стессель.