Порошок жизни - Страница 21

Следовательно, ему нужно было действовать без промедления.

Джаг снова прогнулся и напряг мышцы, однако сломанная рука причиняла очень сильную боль.

Сосед по камере застонал, и Джаг решил попробовать действовать по-другому. Сейчас человек с ободранной кожей медленно полз в свой угол. Видимо, любое движение причиняло ему невообразимую боль и заставляло стонать.

– Послушай, – обратился к нему Джаг, – ты хорошо меня слышишь?

Совершенно замученное существо остановилось, повернув свое ужасное лицо в его сторону.

– Ты должен мне помочь, – попросил Джаг. – Мне нужен рычаг, любой кусок железа, чтобы вырвать цепи из стены. Ты поможешь мне?

Человек со снятой кожей в испуге отрицательно замотал головой. Он не мог разговаривать и лишь тихо стонал в ответ: Азелия не только выбила ему зубы, превратив его десна в кровавое месиво, она отрезала ему язык. Видимо, и этот человек вел себя с ней недостаточно почтительно. Теперь он невнятно что-то бормотал и тихонько скулил, то ли от боли, то ли от ужаса.

Азелии рядом не было, а он продолжал дрожать от страха.

– Если мне удастся освободить хотя бы одну руку, я убью ее, – тихо сказал Джаг. – Тогда мы сможем удрать отсюда. Принеси мне скорее железный лом, который лежит на колоде.

Совершенно измученный человек застыл неподвижно, а потом энергично затряс головой, отказываясь участвовать в чем бы то ни было. Видимо, сама мысль о том, что он бросит вызов Азелии, заставляла его дрожать.

– Ты что же, не хочешь отомстить за себя? – возмущенно крикнул Джаг. – Ты хочешь, чтобы она заставляла тебя страдать каждый день все больше и больше? Ты что, действительно, этого хочешь? Может быть, тебе это даже приятно? Мне говорили, что иногда жертвы любят своих палачей. И ты тоже?

Человек с ободранной кожей жалобно застонал, и Джагу показалось, что это существо, лишенное глаз, боится новой хитрости со стороны своих мучителей. Тогда Джаг спокойным голосом принялся рассказывать, зачем и для чего он пришел в Эдем, не упуская ни одной подробности, чтобы несчастный не подумал, будто его хотят обмануть.

Неизвестный внимательно слушал его рассказ, не издавая ни единого звука.

– Теперь ты знаешь, почему мне нужна твоя помощь, – сказал Джаг. – Мне необходимо выбраться отсюда. Я не могу ничего обещать тебе лично, но клянусь, что Шон и Азелия заплатят за все их гнусности.

Вконец измученное подобие человека некоторое время оставалось неподвижным. Внезапно этот человек пополз к колоде, отчего у Джага сразу стало легче на душе и он начал давать ему советы, направляя его движения.

Доползти до колоды человеку удалось довольно легко, но когда он пополз обратно, Джаг вспотел от волнения: сосед по камере, потеряв все силы, практически не двигался. В какой-то момент он растянулся на полу без движения, и Джагу даже показалось, что он умер.

Слава богу, это было не так, и вскоре небольшой железный лом оказался у ног Джага.

К сожалению, цепи были слишком короткие – они не позволяли Джагу нагнуться, чтобы поднять лом, а уж вставить его в последнее звено – тем более.

– Теперь тебе обязательно нужно подняться, – ободряя мученика, произнес Джаг. – Я прошу тебя, сделай это последнее усилие. Тебе нужно вставить ломик в последнее звено цепи, наверху. Попробуй сделать это.

Человек предпринимал невообразимые усилия, но, казалось, совсем не мог оторваться от пола. Он перенес слишком много пыток, ему порвали мышцы и связки, и теперь он ползал, волоча за собой ноги, которые были похожи на двух раздавленных слизняков.

Джаг понял, что может проиграть, потому что его соседу никогда не удастся встать на ноги. Джаг разозлился.

– Да двигайся же ты, черт возьми! – закричал он. – Даже если это последнее движение, которое ты сделаешь в жизни! Я же видел, как ты лизал ее ноги, неужели ты не хочешь отомстить? Так встань же! В этом – единственная надежда на спасение!

Тогда произошло невероятное: злые слова Джага словно придали бодрости этому несчастному. Он зашевелился, приподнялся на ободранных руках, медленно, с невероятным усилием, поднялся на ноги и долго искал равновесия, а колени его ног дрожали мелкой дрожью.

Из открытой раны, которую представлял собой его рот, слышалось хриплое прерывистое дыхание, свидетельствовавшее о неимоверном усилии, которое понадобилось приложить этому человеку, чтобы просто встать на ноги.

Рукой с ободранной кожей он взялся за цепь, которую Джаг протянул ему поближе, на ощупь, от звена к звену, добрался до стены и вставил ломик в последнее звено.

Джаг все время ждал этого движения и успел перехватить конец лома как раз в тот самый момент, когда человек беззвучно и тяжело рухнул на пол.

Джаг тут же увидел, что несчастный больше не дышит. Его сердце, истощенное страданиями, отчаянием и голодом, остановилось после этого последнего усилия, и теперь он, наконец, обрел спокойствие. – Спасибо, друг, – тихо прошептал Джаг. – Я попробую оправдать твое доверие и очистить этот город от придурков.

Не теряя времени, Джаг нажал на рычаг, однако оказалось, что последнее звено сидит в стене гораздо крепче, чем он думал: оно оставалось неподвижным, а вот ломик слегка согнулся.

Разозлившись на неудачу, Джаг удвоил усилия, все время поворачивая лом в звене. Его лицо и грудь покрылись слоем пота. Он резко надавливал на ломик, крутил его, вкладывая в эти движения все силы, кричал во все горло, ругался, он даже вновь представил себе, что его, как простую лошадь, запрягли в телегу, одев на плечи хомут, и он тащит по неровной земле телегу, колеса которой натыкаются на камни и подпрыгивают на ветках толщиной в руку. Тогда это было неимоверно трудно, но он сумел пройти через это. Теперь в этом сыром подвале он сражался за свою жизнь.

Лицо Джага исказила гримаса гнева, и он вложил всю силу в один рывок...

Внезапно скоба, удерживающая цепь, лопнула. Джаг чуть было не упал, а цепь со свистом полетела вперед.

На губах Джага появилась улыбка – задуманное удалось. Правда, он еще не был свободен, но это было делом времени.

Джаг прикрыл глаза, наслаждаясь победой, и медленно и глубоко задышал, стараясь восстановить дыхание. Он уже собрался было заняться цепью, которая сковывала вторую руку, но в это время в коридоре послышались шаги Азелии.

Проводник не произнес ни единого слова с того самого момента, как они вышли из кабаре Эль-Баир. Складывалось впечатление, что слова, сказанные разведчиком, так удручающе подействовали на него, что он думал, будто его предали.

Наконец, странный тандем из Кавендиша и Проводника добрался до первых улиц северного квартала. Архитектура здешних домов, строившихся без общего плана, резко контрастировала с продуманными формами зданий центра города и квартала Орла. На улицах было шумно.

Огни неоновых реклам пропагандировали проституцию во всех формах. Реклама была очень навязчивой, и, судя по всему, деньги в этом районе города оборачивались чрезвычайно быстро.

На повороте одного из эскалаторов перед Кавендишем возник мужчина атлетического телосложения, с худым лицом и блестящими глазами. Он стоял, раздвинув ноги и положив руки на бедра.

Внезапно между его тонкими губами, как по мановению волшебной палочки, возник длинный, размером с руку, язык голубого цвета, который начал подрагивать, словно хвост гремучей змеи.

– А как ты относишься к минету? – кокетливо проговорил колосс.

Кавендиш отрицательно мотнул головой, тогда огромный язык гиганта указал в сторону Крысы.

– Ты что, хочешь поймать кайф с ним? И тебе не противно?

– Свали! – грубо сказал Кавендиш.

Язык страшного размера, словно скрутившись, мгновенно исчез во рту, но сам гигант продолжал стоять на месте.

– Что это с тобой, Страж? Похоже, ты нервничаешь. Если ты пришел сюда не развлекаться, то тебе здесь нечего делать.

В голове Кавендиша мгновенно прозвучал сигнал тревоги, и разведчик решил отказаться от драки, в которую уже готов был вступить, – ни к чему было привлекать к себе внимание, когда все можно решить проще. К тому же, он не мог позволить себе такую роскошь, как оставлять живых свидетелей. Кавендиш решил схитрить.