Порочный брат моего жениха (СИ) - Страница 30

Чем ближе к дому подъезжаю, тем сильнее настроение портится, мысли безжалостны, перед глазами быстро проносится все мое существование в этом мире, несколько последних нет, что я здесь провел, и я завидую Финну, он свободен, волен своей судьбой распоряжаться, а я загнал себя в кабалу.

Добился того, на что у других полжизни уходит, но стал ли счастливее?

Нет, на шее висит ярмо.

Паркуюсь возле забора, хлопаю дверью.

Иду к крыльцу  и столбенею.

На ступеньках сидит она.

Черное платье, русые волосы, стройные ноги в босоножках на толстой подошве.

Ангелина.

Или Ада?

Неспешно подхожу ближе и память напрягаю, вспоминаю, в чем она была одета на пляже и не могу, я лишь о ее теле думал, желанном, оно магнитом манило, я порвать на куски тряпки хотел, что меня отделяли от нее, я не помню одежду.

Она поднимается на ноги.

- От пляжа до моего дома двадцать минут пешком, - подхожу почти вплотную. - Я доехал за пять.

Но еще минут пятнадцать торчал там и трепался с Финном, так что все сходится, это может быть Ангелина, я хочу думать, что это она, хоть и понимаю.

Она бы не пошла ко мне.

Но смотрю в ее бледное лицо с большими глазами.

И обманываться рад.

- Впустишь? - она кивает на дверь моего дома.

- Я не один живу.

- Тогда это проблема, Алекс, - она тянет гласные, ее голос льется. Ее ладонь касается моей груди. - Я думала, ты сам решаешь, с кем хочешь ложиться в постель.

Перевариваю ее намек. Перехватываю ее руку.

- У Ангелины хватает воспитания подобные вопросы не поднимать.

- Или не хватает духу сказать мужчине в лицо, что она о нем думает, - она вертит руку в моей, и я сильнее сжимаю ее запястье.

Смотрю в голубые глаза, в них плещется море, пухлый рот приоткрыт, губы призывно блестят, у меня шансов нет устоять перед этой стервой, тянет к ней нечто, что выше меня, с чем справиться я не в силах.

Наклоняюсь, приближаюсь к ее губам.

И громко хлопает дверь дома.

И еще громче кричит Даша:

- Попался, скотина!

Ангелина

Ночь южного, курортного города не бывает тихой и уединенной. Вот и сейчас на улицах много пьяной веселой молодежи, и никто не обращает внимания на странную девушку, одетую в длинную футболку и туфли, и прижимающую к себе длинное платье, которым от мира отгородиться бы.

Боже, какая я дура! Отомстила Финну, называется, вот только хуже я себе сделала.

Финн отряхнется, и пойдет дальше, а я… а что я? Как мне теперь?

- Дура, - шепчу, мчусь со всех ног домой, радуясь этой самой пьяной молодежи. Попробовала бы я пройтись в родном городе в таком виде – засмеяли бы, или что похуже сделали, а здесь всем плевать.

Я тоже хочу, чтобы мне было плевать!

Хочу, чтобы больно не было, вот только вряд ли это возможно.

- Предатель, - всхлипываю, и падаю на кровать, оказавшись дома. – Чертов предатель!

Ноги гудят от быстрой ходьбы, нужно в ванную, в порядок себя привести нужно – и телесный и душевный, но сил никаких нет, я в полнейшем раздрае, и сама себя ненавижу.

И Финна.

И Алекса за то, что не отказался в этом участие принимать.

Но, Боже мой, как сладко мне было! Я, должно быть, ужасный человек, раз получала удовольствие, но себя не обманешь – мне хорошо было, как никогда в жизни.

В окно стук раздается… в окно второго этажа. Поднимаюсь на локтях, заплаканное лицо с покрывала поднимаю, и вглядываюсь туда, откуда стучат, но из-за слез и темноты не вижу ничего. Зато слышу знакомый голос того, кого убить хочется:

- Лина, открой.

Финн.

Подскакиваю, распахиваю окно, злая, как легион демонов ада, и толкнуть его хочу, чтобы упал на землю, чтобы больно было. Мне ведь больно, так почему я одна должна страдать? Но Финн ловит мою руку, ловко запрыгивает на подоконник, а затем и в комнату, и резко притягивает меня к себе.

- Пусти! Пусти, кому говорю… мерзавец, - всхлипы вырываются вперемежку со словами, вырваться пытаюсь, бью этого негодяя в грудь, а он лишь к себе прижимает, не позволяя отстраниться.

И пахнет так знакомо, по-родному пахнет, любимым человеком.

- Прости, девочка моя, ну прости меня, - глухо шепчет мне в макушку, щекоча, грея своим дыханием, и еще крепче сжимает в объятиях.

- Прости? Хорошо, прощаю, а теперь выметайся! Ну? – поднимаю лицо на Финна, и даже в темноте вижу, что ему тоже хреново, почти как мне. – Я ведь простила, ты за этим же пришел, а теперь вон уйди, умоляю!

Но Финн лишь головой качает. Секунда, и я уже на его руках, влекомая… черт, он что, думает, что теперь все можно? И в любой момент можно прийти ко мне, а я на все соглашусь?

- Ненавижу тебя, понял? Не смей, я больше не стану с тобой спать. И с твоим мудаком-братом тоже! – я в бешенстве, рычу, бью по плечам несущего меня к кровати парня, но несет он меня не к ней.

А в кресло. Садится, и меня к себе на колени сажает, по-прежнему удерживая от побега.

- Лина, я козел.

- У меня другие эпитеты есть, ты слишком мягок к себе!

- Да как хочешь называй, я соглашусь. Прости, постарайся хотя бы, - Финн прижимает палец к моим губам, не позволяя себя перебить. – Я уверен был, что ты лжешь, привык не доверять никому. Видишь ли, не встречал я таких, как ты, а таких как Ада знал в огромном количестве: стерв, притворявшихся милыми девушками. А тут ты, и… ну сорвался я, взбесился, понимаешь? Подумал, что ты такая же, как остальные, и всего лишь роль отыгрывала. Не поверил, что Ада с Алексом была, вообще не поверил сначала, что она объявилась.

- И ты потому устроил все это? С… Алексом? – голос при упоминании этого имени подрагивает, сердце переворачивается точно также, когда о Финне думаю.

И обоих люблю, понимаю это. Разные, непохожие ни друг на друга, ни на кого бы то ни было из знакомых мне парней, да и знаю я этих братьев всего ничего, а вот поди ж ты, влюбилась!

Дура я, дура. Нашла в кого влюбляться.

- Я ведь уже сказал, что козел, и… да. Поэтому я и позвал к нам Алекса, - в голосе Финна вина, в глазах тьма раскаянья. – Зол был, как черт, и наказать решил. Думал, что раз ты играешь, раз тебе одного меня мало, то получай обоих. Крыша совсем съехала, любимая, я виноват, и больше никогда не обижу, обещаю тебе. Клянусь! Веришь?

Не знаю. Верю, не верю… а вот что я знаю, так это то, что хорошо мне в объятиях Финна, правильно, пусть и обидно и больно от недоверия. И я нескоро смогу простить его в мыслях своих, но нужно признаться: я могла отказать. Могла их обоих послать к черту, уйти, и не стали бы меня принуждать ни Финн, ни Алекс.

А я осталась с ними.

- Я люблю тебя, Лина, - Финн нежно проводит пальцем по моей щеке, очерчивает исцелованные губы. – Пожалуйста, дай мне шанс, хотя бы один, и я докажу, что изменился. Верить буду каждому твоему слову. А насчет Алекса не переживай – он больше никогда к тебе не прикоснется.

На этих словах я всхлипываю, и роняю голову Финну на грудь.

Алекс женат.

Алекс ко мне больше никогда не притронется.

Жаль…

Финн

- Обратно тоже придется через окно, - сообщает Ангелина, развалившись на кровати.

Она в длинной футболке, и та задралась почти до бедер, голые ноги манят, взгляда не могу оторвать.

- Финн, - Ангелина натягивает на себя одеяло, - внизу живет хозяйка. И выйти через дверь не получится.

- Так может мне остаться? - подхожу к кровати, сажусь на краешек.

- Нет, - она встряхивает волосами и кутается в одеяло до подбородка.

- Ведь ты же меня простила? - тяну край на себя.

- Простила, но...перестань, - замечает она мои манипуляции и шлепает по руке. - Финн, мне нужно выспаться, утром в театр, мне нужно разобраться, наш худрук...- ее голос становится тише, глаза слипаются.

- Понял.

Вздыхаю.

Тянусь к ее лицу, убираю русую прядку со щеки. Она и в самом деле ангел, такая невинная, мое сокровище, я себя повел, как ревнивый дурак, и чуть не потерял ее.