Порно - Страница 110
Она начинает меня раздражать. Эта тенденция к психоанализу со временем утомляет. Моя бывшая жена делала то же самое, и какое-то время мне это нравилось. Мне казалось, что это проявление заботы. Потом я понял, что она вела себя так со всеми, это была просто привычка. В конце концов она была еврейкой из Хэмпстеда, и ее папа с мамой работали в СМИ, так что чего еще можно было ожидать? В итоге это меня так запарило, что мы благополучно расстались.
А теперь меня Никки изводит. Я уже начинаю искать причины, чтобы тихонечко с ней расстаться. Я знаю признаки опасности: когда я начинаю заглядываться на страшненьких, хуже воспитанных, менее изящных, менее интеллигентных птичек, и при этом у меня стоит. Я понимаю, что это только вопрос времени, когда я променяю Никки на кого-то, кого возненавижу уже через пять минут, и я сам себе из-за этого отвратителен. Но мне нужна постоянная новизна. И она не так хороша в постели, как сама о себе думает, со всеми ее гимнастическими изъебствами. Да и вообще она просто ленивая корова. Вечно ей хочется спать. Может весь день проваляться в постели, типичная, блядь, студентка, а я встаю вместе с жаворонками. Никогда не любил много спать: мне хватает двух-трех часов за ночь. Меня задолбало просыпаться ночью со стояком и пытаться отыметь теплый мешок с картошкой.
Она такая красивая, так почему я готов сейчас хоть вагоны грузить, лишь бы только не идти с ней домой и не залечь с ней в койку? Прошло всего несколько месяцев. Я что, уже пресытился ею? Мне что, так мало надо? Однозначно, нет. Потому что иначе я, блядь, обречен.
Мы идем к ней, и она заставляет меня смотреть фотки в одном из этих околопорнографических мужских журналов для дрочил. Там на обложке — еще одна экс-гимнастка, эта Каролин Павитт. С которой Никки была знакома. Которой она одержима.
— Она просто уродина, — сказал я. — Просто из-за того, что она была на Олимпиаде и ее показывают по ящику, куча парней хочет на ней прокатиться. Призовая ебля, только и всего.
— А ты бы тоже на ней прокатился, будь у тебя такая возможность? Вот если б она сейчас появилась тут, ты бы наверняка позабыл обо мне и стал бы виться вокруг нее, — говорит она с желчью в голосе.
Все, с меня хватит. Она, блядь, ревнует, обвиняет меня в том, что у меня есть виды на какую-то телку, которую я в жизни не видел, до тех пор, пока она не ткнула мне в нос этой фоткой в журнале. Я поднимаюсь и собираюсь уходить.
— Что еще за психозы? — говорю я в дверях. — Учись себя контролировать.
Я выхожу, а она со всей дури захлопывает за мной дверь, и я слышу с той стороны поток довольно-таки выразительной ругани.
Ладно, Никки меня достала, но еще не так сильно, как в свое время — Аманда. Те выходные в Тоскании стали тем поворотным моментом, когда я уже больше не мог терпеть, и вот я снова еду в Средиземноморье, в первый раз с тех кошмарных выходных. Канны. Я уже дни считаю.
69. Полиция
У этого мудилы Доннелли с собой перо, и он втыкает его в меня, а я не могу поднять руки, чтобы ударить его, не могу — хоть ты тресни, как будто их кто-то держит или они сделаны из свинца, блядь, и вот этот пиздюк, который зверь, этот Чиззи идет ко мне, и я пытаюсь его пнуть, а он говорит:
— Я люблю тя, малыш… спасибо, малыш… И я ору:
— ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ, ТЫ, МУДАК ЗВЕРЬ ХУЕВ, А ТО УБЬЮ, НА ХУЙ… — Но я все еще не могу двинуть руками, и этот мудак приближается… и раздается стук…
Я просыпаюсь у себя в кровати, и ее голова лежит у меня на руке, и это все — просто сон, но мудацкий стук продолжается, и вот оно что, это стук в дверь, и она просыпается, и я говорю:
— Иди открой…
И она встает, мутная, сонная, но когда возвращается, она вся такая вдруг напряженная и встревоженная и говорит сдавленным шепотом:
— Френк, это полиция, к тебе. ПОЛИЦИЯ, БЛЯДЬ…
КАКОЙ-ТО МУДАК НАСТУЧАЛ ПРО ЗВЕРЯ… МЕРФИ… МОЖ, ЭТОТ ПИДОР СДОХ В ГОСПИТАЛЕ ИЛИ ЭТА ПИЗ-ДА АЛИСОН НАКАПАЛА НА МЕНЯ… ВТОРОЙ, БЛЯДЬ ПРИЗ… МУДАКИ НЕДОДЕЛАННЫЕ…
— Хорошо… я сейчас встану, а ты их пока задержи, — говорю я, и она снова выходит.
Я быстренько одеваюсь. Ладно, наверняка этот пидор Второй Приз проболтался про Зверя! Не убий, бля, или как там… или Мерфи… сдается мне, он слишком много знает…
БЛЯДЬ… БЛЯДЬ… БЛЯДЬ… БЛЯДЬ…
Я смотрю вниз в окно, я бы мог спуститься по водосточной трубе на задний двор. Но может быть, там еще копы — сидят снаружи, в машине… нет, если я сбегу, меня точно за жопу возьмут… можно ведь забашлять, кому надо… заполучить адвоката Доналдсона, блядь… где этот ебучий мобильник…
Я лезу в карман куртки… мобильник умер, я никогда его не заряжаю… нах…
Стук в дверь.
— Мистер Бегби? Пиздец. Полиция.
— Да, уже выхожу.
Если эти мудилы станут до меня доебываться, я ни хуя не скажу, я просто позвоню Доналдсону. Делаю глубокий вдох и выхожу. Их двое, полицейских: парень с оттопыренными ушами, торчащими из-под фуражки, и девчонка.
— Мистер Бегби? — спрашивает она. — Да.
— Мы к вам по поводу инцидента на Лорн-стрит, произошедшего ранее на этой неделе.
Я задумываюсь. Чиззи был раньше, чем «ранее на этой неделе»… и это было не на Лорн-стрит…
— Ваша бывшая жена, госпожа Джун Тейлор, подала на вас жалобу. Мы пришли, чтобы предупредить: вам определили судебный запрет, действующий до тех пор, пока ваше дело не будет рассмотрено в суде, — говорит девушка-полицейская, вся такая, блядь, важная, на козе не подъедешь.
— Да… ладно…
Я смотрю на этот клочок бумаги, который она мне протягивает.
— Вот копия судебного приказа. Вам должен был быть предоставлен один экземпляр. Напоминаю его основные положения, — эта полицейская птичка почти поет, — вам строго-настрого запрещено иметь какие-либо контакты с мисс Тейлор.
Второй коп вмешивается:
— Госпожа Тейлор подала заявление, что вы подошли к ней на лейтском Бульваре, накричали на нее и преследовали ее до Лорн-стрит.
СЛАВА ЯЙЦАМ!
Это всего лишь Джун! У меня отлегло от сердца. Мне так хорошо, что я даже расхохотался, а эти двое стоят и смотрят на меня, как будто я сумасшедший. Я говорю, отсмеявшись:
— Да… прошу прощения, офицер. Я просто случайно встретил ее на улице и хотел извиниться за то, как я себя вел с ней раньше. Хотел ей сказать, что это было обычное недопонимание, да. Я просто не с той стороны подошел. Кстати, примите к сведению, — говорю я, задирая рубашку и демонстрируя им рану, — она мне бок ножом пропорола, и у нее еще хватает наглости на меня жаловаться.
Кейт согласно кивает и говорит:
— Это правда! Она ударила Фрэнка ножом. Вот посмотрите!
— И я, однако же, на нее не жаловался, — я пожимаю плечами, — ради детей, знаете.
Девушка-полицейский говорит:
— Ну, если вы хотите подать жалобу на вашу жену, вы в своем праве. В то же время вы должны выполнять эти условия и держаться от нее подальше.
— На этот счет не беспокойтесь. — Я прям весь смеюсь. Другой полицейский, который с оттопыренными ушами, пытаетца быть суровым, хочет, наверное, произвести впечатление на свою напарницу.
— Это серьезно, мистер Бегби. У вас могут быть крупные неприятности, если вы будете преследовать вашу бывшую жену. Я понятно выражаюсь?
Я думаю, что мне надо просто посмотреть этому мудаку в глаза, посмотреть, как они у него заслезятся и он отвернется, я ведь знаю, что так все и будет, но я не хочу, чтобы они посчитали меня большим умником, так что я просто ему улыбаюсь:
— Я буду держаться от нее подальше, не волнуйтесь об этом, офицер. Жалко, вас не было рядом тогда, десять лет назад. Тогда мне никто не сказал, что от нее надо держатца подальше. Сберег бы время и нервы.
Они продолжают этак серьезно таращитца на меня. Я вот о чем: если очень старатца, у тебя так или иначе проявитца чувство юмора, бля, но есть, бля, мудаки, которые лишены его напрочь. Чувства юмора, в смысле. К Джун я действительно близко не подойду, но есть тут парочка злоебучих уродов, к которым я подойду непременно — еще как подойду.