Попаданка ледяного дракона (СИ) - Страница 50

– Как с королевского дворца в Озаране?

– Только масштабнее, ведь у вас теперь оружие. – Эрмил подхватывает выбившуюся прядь моих волос и заправляет за ухо. – Вам говорили, что у вас изумительные глаза?

И как это он их разглядел в ночном полумраке?

– Лучше бы вы сделали этот комплимент отцу, глаза у нас одинаковые.

– Но он менталист, – Эрмил улыбается. – Разглядывать глаза менталиста – плохая идея.

– Почему?

– Визуальный контакт усиливает их влияние на сознание.

Надо запомнить и не увлекаться игрой в гляделки. Обдумывая это, теряю бдительность всего на мгновение, а Эрмил успевает этим воспользоваться: прижимает меня к себе, выдыхает под ухом.

– Ты так замёрзла, Витория, позволь тебя согреть, – его рука накрывает грудь, пальцы пробираются под кромку декольте. – Позволь всегда тебя согревать…

От такой наглости дыхание перехватывает, ботиночки глухо падают на дощатый пол. Вцепившись ногтями в ладонь Эрмила, резко вскидываю колено. Сопротивление подола преодолевается удивительно легко, но удар приходится по бедру, и Эрмила лишь отталкивает. От неожиданности он теряет равновесие и, отлетев на пару метров, плюхается на пол.

В сумраке белеет его вытянувшееся лицо.

– Ты-ы, – выдыхает он без намёка на прежние нежности. Приподнявшись, со стоном опускается назад и шипит: – Да как ты посмела?

– Эрмил, – тянет из сумрака лорд Огемар. – Поражения надо принимать с достоинством. Полагаю, леди достаточно благоразумна, чтобы не верить заявлениям волокит.

Они что, все ждали моего побега? Для полного комплекта не хватает только отца. Меня передёргивает.

Изверги! Им лишь бы поиздеваться над беззащитной девушкой!

Подхватив ботиночки, направляюсь к лестнице, по стенке обходя поднимающегося Эрмила.

– Всем спокойной ночи, – цежу сквозь зубы.

– Стой! – Эрмил хватает меня за локоть. – Ты куда? Мы были с тобой наедине, я касался твоей груди. И нас застали вместе! Я должен на тебе жениться. Точнее, ты должна требовать от меня, чтобы я на тебе женился. И я согласен.

Он рехнулся? Потрогать бы его лоб: вдруг у мужика лихорадка, а я его избиваю, когда надо лечить. Хотя их всех тут лечить надо.

– На лорде Огемаре женись, – предлагаю зло. – Или замуж за него выйди. Будем считать, что это я застала вас вдвоём.

– Это возмутительно! – Огемар где-то там, в темноте, резко поднимается и опрокидывает стул. – Что ты себе позволяешь, невоспитанная девчонка?

– Как?.. – ошалело выдыхает Эрмил, – как юная леди может произносить такие немыслимые вещи? Немедленно… – он снова вдыхает и выдыхает.

– Немедленно что? – чеканно уточняю я. – Ещё раз вам врезать, сударь? Или свечку подержать вам с лордом Огемаром?

– Вы, – у Эрмила опять перехватывает дыхание, – вы… безнравственная! Невоспитанная! Дрянь!

Дождь резко прекращается, и на первом этаже гостиницы наступает звенящая тишина. Её прерывает шорох шагов Огемара. Он уже совсем рядом, я съёживаюсь, ожидая удара.

Но удар настигает Эрмила. Его пальцы на моём локте разжимаются, соскальзывают. Эрмил глухо падает на пол. В следующий миг меня подхватывают сильные руки .

– Вы не леди, Витория, – Огемар выносит меня на крыльцо, шагает вдоль дома, и его ботинки чавкают в грязи. – Не знаю, в каком мире вы выросли, но ваше поведение просто возмутительно.

– Куда. Ты. Меня. Тащишь? – тело расслабляю, чтобы он потерял бдительность. Жду удобного момента ударить и сбежать. Он ведь маг, его надо бить так, чтобы колдовать не смог.

Что-то к отцу захотелось. С ним как-то понятнее.

Наткнувшись на поперечную перекладину коновязи, Огемар шипит:

– Чтоб их всех драконы зажевали.

В конюшне при постоялом дворе раздаются глухие удары копыт и недовольное ржание. Толкнув скрипучую дверь плечом, Огемар заносит меня в душную, пропахшую навозом и сеном темноту. Странно, что здесь не заперто… или он заранее подготовился?

– Что ты?.. – договорить не успеваю: Огемар роняет меня в сено.

Рядом тревожно ржёт конь, бьётся о перегородки стойла.

– Какого?..

– Даже не леди, – Огемар хватается за мой подол и резко вздёргивает его вверх, – не настолько глупа, чтобы не прикрыть свой позор браком, поэтому…

Поэтому я со всей силы вмазываю ему пяткой в пах. Взвыв, Огемар валится на пол, стонет и воет, катаясь в темноте. Уже несколько коней храпят, ржут и мечутся в стойлах. Глухие удары их тел по доскам оглушают.

Надо бежать. Такого Огемар не простит.

Ботинки по-прежнему у меня в руках. Судорожно натягиваю их: в обуви шанс сбежать по просёлочным дорогам выше, чем босиком.

– Дрянь, – более внятно шипит Огемар, – я тебя… ты… да ты…

Зря это он: вскочив, ориентируясь на звук, пинаю его под рёбра. И ещё раз. И в подвернувшуюся ягодицу:

– Пасть закрой, тварь!

Пинаю, под ногой что-то хрустит, и Огемар, скуля, отползает в сторону. В ушах звенит от ярости, я вся переполнена ею. Голыми руками придушила бы ублюдка!

Развернувшись, бросаюсь к двери. Тёмный силуэт в ней замечаю за секунду до столкновения. В первый же миг соприкосновения узнаю отца, хотя не понимаю, как: ведь не вижу, не чувствую ничего, кроме испепеляющей ярости.

Он обхватывает меня за плечи. Произносит убийственно спокойно:

– Огемар Шайн, ваше поведение по отношению к моей дочери непростительно. Я вызываю вас правом крови и дара.

– Н’икс’э, он’а, – гнусавит Огемар плаксиво, – м’де н’ос сл’ом’ал’а.

– Говорю же, ваше поведение непростительно: довели леди так, что она вам нос сломала. Вы за это ответите.

Непростительно, вызываю… они не о дуэли случаем заговорили?

А ведь пока все заняты дуэлью, я могу сбежать… Поспешно прячу эту мысль в глубине сознания.

На втором этаже гостиницы распахиваются ставни. Сонный бас требует:

– Дайте поспать спокойно, изверги!

Хлюп-хлюп-хлюп – кто-то идёт со стороны гостиницы.

Меня только сейчас начинает потряхивать от осознания ситуации, и я невольно прижимаюсь к отцу. Из трёх зол выбирают знакомую.

На пальцах прихлюпавшего Эрмила вспыхивают жёлтые шарики, легко разлетаются, озаряя нас, вход в конюшню и сидящего там Огемара, зажимающего кровоточащий нос.

– Простите великодушно, – бас со второго этажа дрожит. – Не хотел вас беспокоить. Конечно же вы можете делать что угодно.

Ставни захлопываются.

– Приводи себя в порядок, Шайн, – отец усмехается, и его улыбка в нервном свете волшебных светильников кажется поистине дьявольской. – Ты ведь не настолько глуп, чтобы надеяться, будто я спущу такое оскорбление великого рода Никсэ?

Сплюнув кровь, Огемар поднимается во весь рост:

– В снисхождении не нуждаюсь. И с удовольствием проучу тебя и твою девку. Если, конечно, тебе хватит смелости сразиться со мной после того, как я подлечусь.

Мужчины, похоже, не вырастают: что у детсадовцев попытки взять на слабо, что у взрослых лордов.

– Я же благородный человек, – с той же дьявольской улыбкой напоминает отец. – Мне честь не позволит избивать беззащитного.

Я бы на месте Огемра уже извинялась. Но он вновь сплёвывает кровь и, вытащив платок, прижимает к носу. На белоснежном фоне расцветают алые пятна.

Пошатываясь, Огемар по хлюпающей грязи направляется к крыльцу. Отмахивается от огонька Эрмила и на пальцах разжигает свою искорку белого света. Уродливая, искажённая тень Огемара скользит по стене и закрытым ставням.

– Захвати себе оружие, – бросает отец ему вслед.

Он действительно странно самонадеян, не боится ведь, что Огемар сбежит или… выстрелит в окно, например.

Опускаю взгляд: в свете фонариков на поясе отца тускло поблёскивает рукоять меча. К дуэли он, похоже, готов. Хотелось бы верить, что он меня хватился, бросился на помощь, спас, оскорбился, искренне вступается… Но не верится.

Отступаю от него, и отец убирает руку с моих плеч. Гад всё же. Но победы желаю ему. Только не лёгкой. Чтоб ему тоже что-нибудь сломали!

Эрмил, выбравшись из хлюпающей грязи на обломок доски, оглядывается по сторонам, демонстративно избегая смотреть на меня, только потирает ушибленное бедро. Рука, в которую я вцепилась ногтями, перевязана платком, на нём темнеют пятна крови. Да я опасна!