Попаданка ледяного дракона (СИ) - Страница 1

Появление отца всегда заканчивалось неприятностями: то деньги украдёт, то скандал устроит. В этот раз он себя превзошёл: утащил меня в другой мир и втравил в невероятную историю. Но обо всём по порядку.

***

– Проваливай, – необъятный охранник сгребает меня за локоть и толкает к выходу.

– Но мне зарплату должны, – вцепившись в раму металлоискателя, повторяю я. – Отдайте!

Идущие к лифту клиенты в дорогих костюмах оглядываются. Аромат их парфюма ещё чувствуется на входе.

– Не знаем мы тебя, сумасшедшая. – Охранник натянуто им улыбается, а мне бурчит. – Иди, полечись.

– Я на испытательном сроке два месяца пахала! – громче повторяю для остановившихся у лифта мужчин. – Каждый день через эту дверь входила!

– Не видел я тебя, – охранник пытается протолкнуть  меня на улицу.

– А вот я вас видела, Фёдор Васильевич, – вцепившись в рамку металлоискателя, отчаянно упираюсь, ведь почти весь день караулила, прежде чем проскользнула с клиентами на вахту, шанс упускать нельзя: не получу деньги сейчас – хозяйка комнаты выставит мои вещи на лестницу.

Никогда, никогда-никогда не работайте без официального контракта, даже если на фирму вас устраивает двоюродный брат!

Дзинькает лифт, раскрывает двери. Расфуфыренные мужчины входят в кабину и, пока двери закрываются, с любопытством наблюдают, как охранник потным пузом выпирает меня наружу.

– Отпусти, кабан, – цежу я. Рамка металлоискателя режет пальцы, они неумолимо разжимаются…

– Проваливай уже и не возвращайся, – бормочет охранник.

– Но я же работала!

Прекратив толкаться, охранник устало произносит:

– Девочка, ты здесь никто и звать тебя никак. Таких, как ты, сотни, и никто платить очередной дурочке не будет.

Стыд обжигает, смешивается со злостью: да, дурочка! Верить никому нельзя, даже близким. Особенно близким!

Накатывает внезапное и всепоглощающее бессилие: ничего я не добьюсь. Охранник выталкивает меня на шумную улицу. Запнувшись о коврик, падаю на колени. Дверь захлопывается, пищит замок.

Колено саднит. Хорошо ещё, что сегодня я в джинсах. Сумочка соскальзывает с плеча.

И что теперь делать?

Поднявшись, отряхнув ладони и колени, отступаю от крыльца и, придерживая сумочку, запрокидываю голову: в окнах серо-стального здания горит свет, сотни работников трудятся по кабинетам. Только на третьем этаже в окне стоит крашеная блондинка с чашкой. Лена. Жёнушка моего двоюродного брата. Это она вложила в бабушкину голову «светлую» мысль, что квартиру надо завещать по мужской линии, ведь девочка, то есть я, буду жить с мужем.

Стоило догадаться, что и здесь Лена не упустит случая меня подставить. Наверняка она братца и надоумила… Улыбнувшись, Лена разводит руками: мол, без обид, сама виновата.

Знаю, что сама, и от этого вдвойне обиднее. Наладила отношения с родственниками, называется.

Стиснув зубы, пытаюсь сохранить лицо. Не буду унижаться, как в прошлый раз, когда просила не выгонять из бабушкиной квартиры. Не буду. Не дождётесь!

Развернувшись, шагаю мимо выстроившихся на автостоянке автомобилей. Все дорогие, тёмные, блестят на солнце.

«Будешь хорошо работать, тоже будешь на машине приезжать», – с улыбкой обещал братец.

«Это твой шанс, не опозорь нас перед начальством», – настраивала на работу Лена.

«У нас все проходят испытательный срок на таких условиях, потому что за каждое место драка», – уверяли в отделе кадров, и, судя по их костюмам, о будущей зарплате не привирали.

Лгали только о том, что я смогу её получать.

– Витория…

Этот голос и имя заставляют вздрогнуть и, впившись в сумочку, резко обернуться.

– Виктория, – хрипло от напряжения возражаю я. – Я даже в паспорте имя поменяла.

Светловолосый мужчина, давший мне странное имя «Витория» вместо обычной «Виктории», быстро приближается. Высокий, широкоплечий, в свои шестьдесят он выглядит едва ли на тридцать пять. Глаза неестественно синего, как вечернее зимнее небо, цвета сразу притягивают внимание. Я унаследовала такие же, и это единственная наша общая черта.

– Не имеет значения, – бросает отец на ходу и, схватив меня за локоть, разворачивается, тянет за собой. – Нам пора.

– Куда?.. – Упираюсь, хотя при нашей разнице в росте и весе это глупая затея.

– Ты почему живёшь не дома? – Его пальцы до боли впиваются в локоть. – Почему приходится тебя искать?

От изумления перехватывает дыхание, я теряю опору, и отец тащит меня вдоль тёмных машин на стоянке перед фирмой. Хватанув ртом воздух, выпаливаю:

– Потому что ты исчез пять лет назад и не оставил адреса! Потому что не удосужился позвонить и узнать, как я живу после смерти бабушки.

– Она уже умерла? Хм, да, следовало ожидать от простого человека.

Это заявление не удивляет: папаня всегда был с приветом, может, поэтому они с мамой сошлись – та тоже была не от мира сего.

– Отпусти, мне вещи надо забрать, – снова пытаюсь остановиться, но отец дёргает так сильно, что едва успеваю выставить ногу, иначе растянулась бы на асфальте. – А лучше денег дай, чтобы твоя дочь не ночевала на вокзале с бомжами.

– На эту ночь у нас другие планы, – сообщает отец.

Потрясённая, иду за ним. Неужели… неужели он решил обо мне позаботиться? Могла же у него проснуться совесть… Сглатываю солоноватый привкус слёз. Тут же себя одёргиваю: не стоит ждать чуда – отец никогда не оправдывал моих надежд.

Искоса оглядываю его: шёлковая рубашка, модельные джинсы, ботинки, кажется, дорогие. И часы тоже выглядят недёшево. Неужели жизнь у него налаживается?

Подведя меня к серебристой «Тойоте Ленд Крузер», он открывает дверь. Запах свежей кожи немного ошеломляет, я оглядываю шикарный салон.

– Твоя? – Как-то особенно остро ощущаю непритязательность моей простой белой блузки, сумочки и джинсов с распродажи, поношенных туфель.

– Залезай. – Он подталкивает меня на высокое пассажирское сидение.

Похоже, дела у него идут в гору. Неужели решил мне помочь? Надежда есть, но и тревожные звоночки тоже: почему он так груб? Куда торопится?

Практически впихнув меня на переднее сидение, отец захлопывает дверь. Пока обходит капот, есть шанс сбежать, только… куда? Под дверь квартирной хозяйки?

Запрыгнув внутрь, задний ход отец даёт слишком резко, взвизгивают тормоза. Разворачиваясь, он задевает выступающую из соседней линии «Ауди» и жмёт на газ.

Под вой сигналки мы уносимся прочь.

– А… – Указываю за спину. Внутри холодеет от дурного предчувствия. – Мы же машину задели.

– К драконам её.

– Но… тебя прав лишат.

– Плевать.

Проскочив по дворам, он выруливает на соседнюю улицу с четырёхполосным движением и встраивается во второй ряд.

Не нравится мне это всё, совсем не нравится.

– Развернись, – прошу я. – Мне надо на квартиру вещи забрать, иначе их выкинут.

– Они тебе больше не понадобятся.

– Как это не понадобятся? – Взмахиваю руками. – Там не просто шмотки с косметикой, там фотографии, часть моих документов, там…

– Замолчи.

– Слушай, ты! Тебя не было пять лет, я уже совершеннолетняя…

– Замолчи, или я тебя ударю.

Его тон и каменное выражение лица не оставляют сомнений в исполнении угрозы. Страх сковывает сердце. Но я спрашиваю, хоть и тихо:

– Почему?

– Потому что я потратил слишком много времени на твои поиски, мы можем опоздать.

– Куда?

– Домой, – что-то странное в его голосе, интонация, которой я прежде не слышала: болезненная нежность.

Сложив руки на груди, откидываюсь на сиденье. Хорошо, пока помолчу, но при удобном случае сбегу. На светофоре, например, вон он впереди маячит.

– Витория, даже не пытайся сбежать.