Попаданка для дракона (СИ) - Страница 2

Какие мужики? Какая бойня? Боже, что происходит?!

— Я теперь тебя никому не отдам, — грозно произнес этот безумец, скаля беззубый рот, — Моя!

Мне всегда хотелось услышать от мужчины такие решительные слова, только в моих мечтах это был сказочный красавец, а не чокнутый маньяк-похититель.

— Все, т-с-с-с, — приложил кривой палец к губам и поднялся на ноги, — скоро вернусь. Жди.

Сказал и ушел, а я так и осталась лежать на полу, провожая его ошалевшим взглядом.

***

Я провела в погребе еще час, стараясь использовать его с максимальной пользой — улеглась поудобнее, заставила себя расслабиться, успокоиться, провела небольшую медитацию. Паника мне не помощник, как и страх. Жива? Жива. Руки-ноги целы? Целы. Даже никто не надругался, пользуясь моей беспомощностью. Так что еще повоюем.

Вскоре расплывчатые голоса наверху стихли, видать моему «суженому» уж очень не терпелось жениться, раз он так быстро всех выпроводил. Хлопок тяжелой двери, быстрый топот, и снова люк над головой открылся, впуская в мою тюрьму уже знакомого взлохмаченного мужика.

— Все ушли! — он сообщил мне это таким тоном, будто ждал, что я обрадуюсь и тут же воспылаю к нему неземной страстью. — я сейчас кляп тебе сниму. Кричать не будешь?

Я помедлила, потом аккуратно кивнула.

Он долго возился с узлом, но так и не смог его развязать, и в конце концов просто дернул, с треском разодрав ткань.

— Пить, — простонала я, едва вонючая тряпка исчезла от моего лица, — пожалуйста.

— Идем наверх, — он проворно развязал меня и помог подняться, — Я все приготовил. Сейчас и напою, и накормлю, невестушка.

Я покачала головой и тяжело опустилась на ящик с картошкой.

— Не могу. Ноги затекли, — прохрипела и тут же закашлялась.

— Ох, беда-то какая, — спохватился он и тут же потянул ко мне свои лапы, — давай разотру!

— Не надо! — воскликнула я, заметив, как заблестели его масляные глазенки. Мужик мрачно нахмурился, обиженно взглянув из-под кустистых бровей. Нет, с ним так не надо, вдруг разозлится. Поэтому добавила уже мягче и спокойнее, — тебя как зовут?

— Лойд.

— Очень приятно, а я Мария. Можно просто Маша, — я попыталась улыбнуться, но губы были словно деревянные и получилась болезненная гримаса, — Лойд, дай мне, пожалуйста, воды и пять минут, чтобы придти в себя. Тогда я сама поднимусь наверх.

Он немного потоптался рядом, будто раздумывая, стоит ли меня оставлять одну, но потом все-таки согласился:

— Сиди. Сейчас принесу.

Пока беззубый шуршал наверху, я растерла затекшие запястья и щиколотки, поприседала, а заодно с неким удивлением рассмотрела свой наряд. Длинное светло-коричневое платье в пол, простого кроя, со шнуровкой на груди, рукавами до локтя и белым хлопковым подъюбником. Тесное сверху и неудобное громоздкое снизу, а самое страшное, что у меня отродясь такого не было.

Кому потребовалось меня переодевать? Беззубому маньяку-жениху?

Я запретила себе об этом думать.

Спустя пару минут Лойд снова спустился по кривой лестнице, сжимая в одной руке жестяную кружку исполинских размеров. Что ж чем больше, тем лучше. Стараясь не смотреть на своего «спасителя», я приняла подношение и начала жадно пить. Вода была свежая и настолько холодная, что сводило зубы, но я выпила все до последний капли, чувствуя, как возвращаются силы.

Тем временем Лойд отошел к дальним полкам и принялся там суетливо шуровать в поисках деликатесов, не забывая при этом повторять, что с ним меня ждет сладкая, сытая, и поистине царская жизнь.

Не особо прислушиваясь к сбивчивому бормотанию, я мрачно посмотрела на его загривок, потом кружку в своей руке, снова на загривок и снова на кружку. Сомневаться было некогда, поэтому тихо шагнула к нему, ударила со всей силы, на которую была способна, и проворно отскочила в сторону.

Лойд охнул, пошатнулся, а потом тяжело осел на пол.

Было чертовски страшно. Я стояла над ним, зажимая себе одной рукой рот, чтобы не закричать, а второй держала наготове кружку на тот случай, если он решит оклематься. Но беззубый жених был без чувств. Я даже испугалась, что могла случайно его прибить, но пульс прекрасно прощупывался, дыхание было размеренным. Он просто был в глубокой отключке. Поделом! Не знаю, он меня похитил из салона или нет, но с маньяками и навязчивыми женихами у меня разговор короткий.

Не теряя времени, я схватила с пола веревки, которые раньше связывали меня, и стянула ему руки. Потом подумала, и обмотала курчавую голову тряпкой, на тот случай, если вздумает орать.

Еще раз убедившись, что с маньяком все в порядке, я подобрала неудобные юбки и полезла наверх. Лестница подо мной угрожающе покачивалась, ветхие ступени трещали, норовя обвалиться прямо под ногами и каждую секунду я ждала, что мой тюремщик очнется и стащит меня вниз.

Выскочив из погреба, первым делом прикрыла люк и только после этого осмотрелась.

Лаз вывел меня в темную кухню с низким потолком и бревенчатыми стенами. Слева облупленная печь с закопченным зевом, за ней покосившийся рукомойник и пара ящиков для утвари. У окна деревянный неказистый стол, на котором стоял внушительный бутыль мутной жидкости, тарелка с солеными огурцами, варенье в кокетливой вазочке и несколько кусков хлеба — жених хорошо подготовился к свадьбе.

Стараясь держаться в тени, я подошла к окну и аккуратно выглянула наружу, сквозь реденькую занавеску.

Передо мной раскинулась обычная деревенская улица. По обе стороны от изрезанной глубокими колеями разъезженной дороги стояли неказистые дома: серые, коричневые, зеленые. Над некоторыми крышами вился дымок. Перед домом напротив на лавке сидел старик и задумчиво крошил ломоть хлеба. У его ног копошились пестрые куры, неподалеку горделиво прохаживался петух, а на завалинке грелся рыжий кот.

Казалось бы, ничего странного. Если бы не тот факт, что в салон я бежала в декабре, перед самым Новым годом, а сейчас на дворе стояло лето.

Воздух был насквозь пропитан запахом прелых яблок, кислого молока и жареного лука. Однако, не смотря на духоту, я не спешила бежать из дома и вопить во весь голос «спасите-помогите». Меня останавливала фраза Лойда, что если про меня узнают мужики, то начнется бойня. Может, они все здесь немного с приветом? Маньяки-женихи? Убегу от одного и попаду прямиком в лапы к другому?

Бежать сломя голову смысла нет, но и в доме засиживаться опасно. Беззубый может в любой момент придти в себя и обрушить на меня свой гнев, и вряд ли мне удастся дважды обвести его вокруг пальца. Поэтому я стащила с гвоздя охотничую кожаную сумку на длинном ремне, положила несколько кусков хлеба, завернутых в тряпицу, флягу с водой, пару яблок. Туда же добавила складной нож, который нашла на столе, веревку и огниво.

Напоследок вдоволь напилась и выскользнула из дома, тут же юркнув за куст сирени, раскинувший свои ветви возле крыльца. Из своего укрытия я могла видеть пол улицы. Народу мало. С дедом в доме напротив проблем не будет — он спал, клюя носом и не замечая, как куры выдирают у него из рук остаток хлеба, а вот трое мужиков впереди — это уже серьезно.

Одежда на ни была странная: старомодные суконные брюки, широкие рубахи с распахнутым воротом, безрукавки. Ну, вылитые крестьяне. Они громко разговаривали, оживленно размахивая руками, спорили, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, но если подойдут чуть ближе, то могут меня заметить. Поэтому я попятилась, отступила за соседний куст, потом еще дальше, и так мелкими перебежками ушла вглубь огорода, со всех сторон обнесенного плотным забором. По бокам он отгораживал от соседей, а сзади — от подступающего вплотную леса.

Вот туда мне и надо. Пока я искала удобное место для того, чтобы перелезть, меня с истошным писком преследовала стая комаров, а крапива, местами превышающая мой рост, так и норовила стегнуть по лицу. Я только пыхтела и прикрывалась, при этом стараясь не шуметь и громко не охать. Наконец, мне удалось отодвинуть в сторону одну из ветхих досок и, протиснувшись сквозь узкий лаз, выбраться на волю.