Попаданцам предоставляется общежитие! (СИ) - Страница 51

Но одна грабителю приглянулась больше других и он поддел плитку все той же вешалкой. Что-то поддалось, хрустнуло, второй бандин обернулся на звук, заинтересованно наклонился…

Я сиганула через ноги громилы, бросилась, к двери, потянула засов. Сначала даже не поняла, что с рукой. Откуда такая жуткая боль в плече. Схватилась за упрямую деревяшку левой. Рывок за волосы. Меня развернуло и впечатало в так и не открытую дверь. Сильный удар в живот, еще один рывок за косу.

Дышать было нечем. Сознание уплывало. В глазах появилась какая-то пугающая резкость. Я отчетливо видела бешеный глаза бандита почти вплотную, его толстый пористый нос, широкое поблескивающее лезвие…

Воткнувшееся ему под челюсть.

Неприятный хрустящий звук. Нож дернулся ниже, вспарывая вену. Какая яркая кровь. И так много. Тошнотворно-приторный, тяжелый запах. Желудок сводит резкой судорогой, пытаюсь и не могу сглотнуть пересохшим до хруста горлом. Меня уже никто не держит, и я медленно сползаю по двери, глядя, как стройная женская фигура в темном платье разворачивается к окну, ко второму бандиту…

Разворачивается и … не успевает!

Они ударили одновременно. Заполошно орущий разбойник с выпученными от ужаса глазами – в грудь, девушка – ему в бок. Правый. Треск рвущейся ткани, полувскрик-полувсхлип. На губах плешивого выступила темная, почти черная кровь, потекла вниз толстой извивающейся гадюкой. Пара мгновений и он с тяжелым стуком завалился на бок.

Его противница чуть помедлила и подошла ко мне. Сил не было ни на что -- ни встать, ни заорать. Я даже зажмуриться не могла. Просто сидела и смотрела на приближающуюся фигуру с перепачканным кровью ножом в руке.

Такая знакомая хищная усмешка на губах, так притягательно искрящийся хрустальными осколками, затягивающий все глубже зеркальный лабиринт в зрачках, такое привычное когда-то лицо… Мое отражение улыбнулось чуть шире, протянуло руку… холодные тонкие пальцы коснулись щеки…

Дальше была темнота.

Глава 23

О явлении власти народу.

Йожка сидела рядом и смотрела на меня тоскливыми голодными глазами. Я откусила еще один кусок ветчины и аппетитно зачавкала. Привезенный из соседней деревушки лекарь очень старался, но так и не нашел в моем состоянии ничего опасного. Средней тяжести ранение мягких тканей и сильный шок.

Может, забинтованная дырка в плече и была, по его меркам, средняя, но ныла как совсем большая и давно уже взрослая. Мне надо было лежать, восстанавливать кровопотерю и силы и ни о чем не беспокоиться.

Последнее оказалось самым сложным. Толпы постояльцев постоянно ломились в комнату и пытались удостовериться, жива ли я. Или больше никогда коридор отмывать не заставлю? Всеобщая забота и поддержка изрядно выматывали: подопечные от всей души хотели сотворить для меня что-нибудь приятное, но делали только нервы. Которых и так почти про запас не осталось.

Пришлось поставить на входе огра со строгим наказом: от всех соболезнующих своей широкой спиной дверь загораживать и мой покой охранять. Желательно, кулаками!

К сожалению, второй этаж от воплей под окном не защищал. Сейчас там стенал неугомонный Базилик и его, получившее очередной пинок, вдохновение. Коварная муза нашептала-таки поэту героическую балладу в мою честь, и избавиться от назойливо лезущих в уши рифм было невозможно.

Я сидела на кровати, слушала, как голыми руками задушила закованного в чешую дракона и смотрела на свой портрет. На груди у него появилась небольшая, с аккуратными краями дырочка. Как будто острый нож со всей силы воткнули.

Реликтовая тварь у поэта никак не хотела издыхать, и я чувствовала к ней странную симпатию. Меня вот тоже добить не смогли. Интересно, почему?

На столе живописно громоздились переданные постояльцами вкусности (разной, зачастую, очень сомнительной, степени съедобности) и чах пожухлый букетик ромашек. То ли Базилик пожертвовал, то ли Ольга полученный от него презент передарила. Подругу я из комнаты выгнала: слушать ее причитания и рассматривать скорбное лицо не хотелось. У меня свое такое же про запас отложено, стоит только приближающееся отражение с ножом вспомнить.

После моего рассказа ведьма долго всматривалась в зеркало, но ничего необычного в нем не обнаружила. Прочесали приют, пытаясь найти неизвестную девицу, хотя где бы она прятаться могла? Со мной соглашались, но не верили: даже в богатой на магию Лягани отражения смирно в рамах сидели и на грабителей не кидались. Лекарь подтвердил, что от шока и не такое привидеться может, на том все и успокоились. Кроме меня… Но сейчас об этом думать не хотелось.

Базилик взвыл особенно пронзительно и трагически: то ли меня в нагромождении строк захоронил, то ли очередного убиенного мной ящера. Я помянула неведомую жертву, сделав еще один глоток из кружки. Все-таки вкусное у Дейва вино, терпкое, золотистое, будто солнечным светом прогретое. Лекарь оставил целую коллекцию микстур для поднятия сил и настроения, но переданное приятелем «лекарство» нравилось мне намного больше.

Сам шулер, убедившись, что мне ничего не грозит, умчался в город. Разбираться, откуда настолько наглые грабители взялись и кому теперь мстить, если ни одного бандита в живых не осталось.

Закуску к вину притащила Йожка. Здоровенный кусок ветчины имел несомненно преступное происхождение, но ругать колючку ни сил, ни желания не было. От чистого шипастого сердца отдала (и оторвала). Свою половину подарка Йожка давно слопала и сейчас завистливо смотрела на мой кусок, мечтая о новом переделе неправедно добытой собственности. Я сделала вид, что никаких намеков не понимаю, и сунула ветчину в рот.

Надежно охраняемую огром дверь в кабинет, будто взрывом вынесло. Она с размаху врезалась в стену и побелела от просыпавшейся с потолка штукатурки. В моей шевелюре тоже несколько седых волос добавилось: при одном взгляде на влетевшего внутрь Вилена становилось ясно, сейчас меня все-таки добьют!

Йожка громко и отчетливо клацнула всеми тремя челюстями. У меня получилось не так звонко – откушенная колбаса помешала. Помирать с ворованным деликатесом во рту не хотелось, но времени на подготовку мне никто не дал. Даже не спросил, зараза, молилась ли я наночь? Или вообще когда-нибудь.

Вилен подскочил ко мне и схватил за плечи. Притихшая было рана дернула резкой болью, и я заорала. Чуть проклятой колбасой не подавившись!

Комната начала стремительно наполняться постояльцами -- после вчерашних событий без присмотра меня не оставляли. Боялись, наверное, что еще кого-нибудь в беспамятстве прибью и позабуду. О моей безопасности они точно не думали, и защищать от свирепого чиновника не собирались.

-- Я лекаря привез, быстро его сюда тащите! Где он, черт возьми, шляется?!

Больше всего на свете я сейчас хотела тишины, покоя и полк стражников вокруг кровати, но мне в рекордные сроки доставили сухонького задыхающегося (от бега или от испуга?) старичка. В котором с огромным удивлением узнала лучшего магического врача города. Сама к нему ни разу не обращалась – ни повода, ни денег таких не было, но слышала о нем только хорошее.

Старичку мое состояние не понравилось. Он даже высказал мне по этому поводу претензию – тихо и осторожно, чтобы изгнанный из комнаты Вилен не расслышал. Самоотверженный врач думал, что его к постели умирающего с такой скоростью волокут, и сейчас сильно расстраивался, не обнаружив ожидаемой агонии. Но пришлось смириться – утешать его своей преждевременной кончиной мне не хотелось.

Очень хорошая.

Лекарь честно осмотрел и обработал рану и все-таки попытался заполучить запланированный на сегодня труп: впустил в кабинет Вилена. Наябедничал, что помирать я в ближайшее время не собираюсь и сбежал. Остальные меня тоже на чиновничий произвол и растерзание бросили. Даже Йожка с ветчиной.