Помоги себе сам (СИ) - Страница 10

Секс с мужчинами я не пробовал ни разу в жизни. Мысль об этом вызывает смущение и робкий интерес, но на активные действия я пока не решаюсь, и ограничиваюсь лишь тем, что лапаю Андрея под футболкой и за бедра, обтянутые спортивными штанами. Однако возбуждение все равно постепенно возникает, и внизу живота начинает приятно тянуть.

Я не знаю, как объяснить Андрею то, что я хотел бы видеть его снизу. Не знаю, как сказать, что взял бы его здесь и сейчас, так, чтобы он стонал и выгибался. И как бы приятно было наклоняться к нему и целовать его плечи, лопатки, за ухом — мне даже странно, что я так живо представляю все это.

Андрей решает ситуацию сам. Прикусывает мне нижнюю губу, отстраняется, выкручивается из объятий. Потом бросает тихое:

— Я еще не достаточно хорошо себя чувствую для большего, окей, Паш?

Я киваю и выдыхаю: не то разочаровано, не то с облегчением. И устраиваюсь рядом. Уходить не хочется. Тепло, спокойно, уютно.

— Я останусь.

— Конечно, — соглашается он и все-таки двигается ближе. Я обнимаю его со спины, обхватывая поперек живота. Возбуждение постепенно сходит на нет, сменяясь усталостью.

С каждым днем Андрею становится все лучше. Как я и рассчитывал, он привязывается к новому питомцу и наконец-то начинает выходить на улицу. Долго бродит вокруг дома или сидит на скамейке, курит, и почти не выпускает щенка из рук. Он уже совсем не похож на того измученного осунувшегося мужчину, который лежал под одеялом с детективом в руках, и это радует меня. К нему часто приходит Жанна, пока я на работе, и я могу только гадать, о чем они разговаривают — но в редких звонках мне она больше не кажется печальной.

Еще через неделю Андрей даже находит работу. И пусть зарплата совсем скромная по сравнению с прибылью, какую он получал от салона, это хоть как-то занимает его и дарит чувство уверенности и свободы. Я понимаю его — тяжело полностью зависеть от кого-то материально, особенно когда ты ненавидел этого кого-то долгое время.

У меня же на работе все не клеится. Если раньше в коротком периоде мы выходили в ноль, то теперь общие косты не перекрываются, и прибыль уходит в минус. Не то чтобы меня сильно удивляет это — такова жизнь, и кому-то на рынке все равно приходится рано или поздно уйти — меня просто злит сама мысль о том, что проигравшим могу оказаться я. Но пока салон покрывает переменные издержки, сворачивать бизнес я не собираюсь.

Андрея сгубила собственная тупость и неосторожность. На проверку это оказывается менее обидным и досадным, чем простые законы монополистической конкуренции: не справляешься с издержками — проваливай, освобождай место для более перспективных фирм. Формулы и графики, с таким трудом заученные в университете, теперь чуть ли не снятся мне в кошмарах, постоянно напоминая о том, насколько уязвима маленькая компания среди конкурентов.

— Ты чего нервный такой? — не выдержав, наконец спрашивает Андрей, когда я в очередной раз прихожу домой в отвратительном настроении. Такое ощущение, что мы поменялись жизнями: теперь он с удовольствием ходит на работу и выглядит ожившим и посвежевшим, а я не сплю ночами из-за проблем.

— Работа, — только коротко бросаю я и отпиваю горячий кофе. Не хочется даже есть.

Андрей двигается ближе вместе со стулом, устраивает голову у меня на плече и только ободряюще произносит:

— Все нормально будет. Столько раз выбирались из дерьма же…

Я не отвечаю. Мне, конечно же, становится немного теплее на душе от того, что хоть кто-то пытается меня поддержать. Но с другой стороны, из слов не рождаются ни деньги, ни дополнительные ресурсы. Только капелька уверенность, что все, возможно, не так уж и плохо.

Комментарий к 10.

Соре, что так мало. На меня надвигается весенняя сессия… Держите кулачки за юного экономиста.

И спасибо всем, кто читает.

========== 11. ==========

— Не знаю, что еще сделать, чтобы сократить расходы, — жалуюсь я, бездумно глядя на кипу бумаг у меня в руках. — Черт возьми, ума не приложу…

— Покажи мне, — Андрей садится ко мне на диван. Достаточно близко, чтобы мы соприкасались бедрами. Щенок смотрит на него с пола с удивлением, не понимая, почему хозяин вдруг перестал с ним играть и увлекся какими-то бумажками в руках другого мужчины.

Андрей проглядывает цифры, на некоторых останавливаясь и что-то подсчитывая в уме, а некоторые сразу пролистывая. Я обнимаю его одной рукой — все-таки как же хорошо, когда рядом есть кто-то, кто может поддержать. А вот я не смог, вернее, не захотел. Другие были времена и совсем другие отношения между нами.

— Мешаешь, — шепчет Андрей и слабо улыбается, когда я тянусь к нему, притягивая ближе, и касаюсь губами щеки.

— Знаю, — признаюсь, но не отпускаю. Черт с ними, с цифрами, все равно уже поздно и ничего хорошего мы не придумаем. Просто хочется отдохнуть, потому что вымотался я ужасно.

— Вот здесь у тебя какое-то неправдоподобно большое количество закуплено… Ах… — Андрей судорожно выдыхает, когда я целую где-то за ухом. — Паша…

— Давай обсудим все завтра. Меня тошнит от цифр и отчетов, — произношу тихо.

Андрей сдается, откладывает бумаги в сторону и наконец прижимается ко мне. Я требовательно целую его в губы, придерживая за подбородок. Он отвечает, сперва лениво, потом все решительнее.

Сперва что-то заставляет меня колебаться, грузит мыслями, воспоминаниями и «а правильно ли…». Мое тело в это же время будто живет отдельно от сознания — иначе я не могу объяснить тот факт, что сам же, не переставая обнимать Андрея, довожу его до спальни и валю на кровать. Потом уже не мешают вообще никакие мысли: мы долго целуемся, медленно раздеваем друг друга. Непривычно, но приятно касаться его тела не костяшками, ударяя и стараясь причинить боль, а кончиками пальцев, лаская и гладя.

Андрею нравится. Он стонет, когда я касаюсь его плоти ладонью, и обхватывает коленями мои бедра. Я оставляю пару засосов на его шее, не думая о том, что теперь их не прикрыть даже воротничком рубашки.

Для меня секс с мужчиной в новинку. Андрей помогает, заметив мое замешательство, сам выдавливает из тюбика крем вместо смазки и растягивает вход. В нем жарко и тесно. Андрею больно, я тоже сперва чувствую дискомфорт, но спустя несколько движений для нас обоих неприятные ощущения сменяются удовольствием.

Я прикрываю глаза, хотя, честно говоря, хочется смотреть на него — наблюдать за тем, как он зажмуривается, кусает губы и выгибается — но так хорошо, что хочется просто запрокинуть голову, забыться и только продолжать плавно двигаться в нем.

Засыпаем мы вместе, как и прошлые ночи до этого. Только теперь Андрей, выдохшийся после секса, не ворочается и не жалуется, что ему снова будет сниться какая-нибудь чушь, а сразу проваливается в дрему, устроив голову у меня на плече.

Мне же долго не спится. Я больше не мучаю себя, размышляя, правильно ли я поступил, так легко впустив бывшего врага в свою жизнь. Дело совсем не в этом. Никак не выходит из головы то, что для компании настали тяжелые времена. Чему нас там учили в университете… Неконкурентноспособная фирма покидает рынок. Вот и все — и не на кого тут злиться и обижаться, когда ты сам хозяин этой несчастной фирмы.

Продать все и вложиться во что-то новое иногда кажется мне хорошей идеей. Но абсолютно нереалистичной. И даже не в плане того, что не хватит денег для старта или нет необходимых знакомств и связей. Вовсе нет. Просто слишком тяжело морально расстаться с салоном, в который я вложил так много сил и времени. Да и проторчав среди автомобилей столько лет я слабо представляю себя владельцем кофейни.

Поступить, как Андрей, я тоже не могу. Просто устроиться в компанию. Просто работать на чужого дядю, сидеть за компьютером и составлять таблицы в экселе… Андрею было проще. У него просто не было выбора.

Где-то под окнами сигналит машина. И кому там еще не спится? Хмурюсь, переворачиваюсь на бок и снова обнимаю Андрея. Ему завтра на работу. Он знает, что его там ждет и чем он будет заниматься за свой пусть и не фантастический, но приличный оклад. Мне завтра в салон — и, черт возьми, я даже представлять не хочу, какие цифры я увижу в отчетах.