Помни о смерти - Страница 8

Я тогда почему-то подумала, что киллеры-то знают – чтобы труп не всплыл, надо разрезать живот… И вообще, Регина, конечно, поразительно легкомысленная особа, но на убийство она не способна.

Правда, через приличествующий срок родственники угомонились, оставили Регину в покое, и она стала жить-поживать и добра наживать с тем самым несправедливо заподозренным приятелем; теперь им никто не мешал посещать бассейн…

Войдя в квартиру, Регина сбросила мне на руки свою шикарную шубу; я уже наслышалась историй про то, как она в театрах и ресторанах доводит гардеробщиков, они стонут, что иностранцы и то спокойнее к своим шубам относятся… Я повесила шубу не на плечики, а на крючок, но Регина даже не обратила на это внимания. Она отвлеклась на мою куртку.

– Машка, в чем ты ходишь?! Купи ты себе нормальную шубу или дубленку! Хочешь, я тебе свою короткую отдам? Всего за полторы тыщи баксов! И сапоги у тебя с прошлого сезона, давай завтра съездим в магазин к моему Сержу, возьмешь приличные…

Слава Богу, она не задержалась на моей обуви, чувствовалось, что вовсе не мой внешний вид занимает ее мысли. Я даже не стала объяснять, что до конца года мне о новых сапогах мечтать не стоит. А там уже и до лета рукой подать, буду носить босоножки.

– Пошли на кухню, – сказала я, и Регина послушно прошла за мной.

Когда я плотно закрыла кухонную дверь, Регина без переходов начала излагать свою проблему:

– Мы с Сержем подали заявление.

– Поздравляю! – от души ответила я. Рано. Эти осколки прошлого пронюхали, ну,

Я имею в виду Лебедевых (я уже поняла, что речь идет о родителях покойного мужа Регины, Арсения). Это Вадька с Гериком им стуканули, я же им разрешаю с бабушкой и дедушкой видеться, а зря.

– Ты думаешь, они гадить начнут?

– Ты о них плохо думаешь. Начнут! Они уже пустили тяжелую артиллерию.

Регина замолчала, уставившись в одну точку. Я помахала рукой у нее перед носом, и она очнулась:

– Да, так вот. Они орут, что докажут, что Вадик с Гериком не Сенины дети.

– Господи, Регина, мало, что ли, они орали? Не обращай внимания.

– Легко сказать. Они собрались проводить генетическую экспертизу.

– Ну пусть проведут, если у них деньги лишние, еще и лучше: будет у тебя заключение об отцовстве, они и не пикнут больше.

Регина опять замолчала, уставив невидящие глаза в стенку.

– Ты что, не уверена в результате? – догадалась я.

– Ну… Нет, – встряхнула она головой. – Эти проблемы я решу, заключение будет нормальное.

Я аж крякнула про себя, но если Регина говорит, что все будет в порядке, значит, так и будет.

– Они собираются Сенькин труп выкапывать, для экспертизы, – продолжила она. – Как ты думаешь, я могу им это запретить?

– Наверное, да, но точно я не знаю, они же все-таки родители… Давай я уточню.

– Уточни. Ничего себе у меня медовый месяц получится? Проведу его на кладбище.

– А зачем обязательно Арсения выкапывать? Разве нельзя взять материал для экспертизы у них – у родителей Арсения? – Я зевнула. – Извини, с ног падаю.

– Да? Нет уж, на фиг! Тут уж я костьми лягу и буду кричать, что я не уверена, что Арсений – их сын! Может, там мамочка от проезжего молодца родила, а мне потом отдуваться, почему экспертиза отрицательная?! Нет, если проводить экспертизу, то по полной программе!

– Слушай, – осенило меня, – не знаю, как насчет эксгумации, но ты ведь можешь запретить брать у детей кровь на анализ!

– Не выйдет, – покачала головой Регина. – Они же с детьми видятся, так они меня и не спросят, если уже не взяли у детей кровь. Я просто боюсь, что они еще и труп могут подменить, лишь бы мне нагадить, – чтобы экспертиза была отрицательной.

– Ты что, думаешь – они сами будут гроб выкапывать, какой захотят? Там же эксперты будут, они все проконтролируют.

– Блин, говорила я, надо Сеню кремировать. Нет, похоронила на свою голову!

– Регина, ну это уж ты хватила! – урезонила я ее. – Попробуй и их понять, все-таки они лишились сына. Люди сдвинулись немного, это бывает.

– Слушай, почему это ты такая добрая? – прищурилась Регина. – Сколько ты в прокуратуре работаешь? Лет десять?

– Двенадцать.

– По логике вещей ты давно должна была ожесточиться, а ты всем ищешь оправдание.

– А ты знаешь, я сама удивляюсь. Я действительно стала гораздо терпимее к людям и их слабостям. И всех мне жалко.

– Ну, если тебе всех жалко, то пожалей в первую очередь тех, кто поближе. Кто тебе дороже, я или эти ископаемые?

– Ты, ты, успокойся.

– Тогда придумай, как их бортануть. Как им запретить труп выкапывать?

– Ну, во-первых, эксгумации осенью и зимой запрещены, так что живи спокойно до весны. А там либо ишак умрет, либо эмир умрет.

– Ты что, они же из меня всю кровь выпьют за это время! А потом, это для вас они запрещены, а для них эти запреты не проблема, больше заплатят, и все им разрешат, вот увидишь. Ну подумай, что можно сделать.

– Ладно, я подумаю, Регина. – Я опять зевнула.

– А вообще, знаешь: пожалуй, я им разрешу провести экспертизу. Пусть заткнутся. Я лучше свадьбу отложу ради такого дела. Зато потом, если они после установления отцовства что-нибудь квакнут…

– Может, ты и права, – согласилась я, держась за щеку.

Регина посидела еще немного, придумывая страшные казни бывшим родственникам в случае своей победы, и распрощалась со мной, стребовав предварительно с меня обещание присутствовать при эксгумации вместе с ней. После посещения Регины в квартире до утра пахло продукцией фирмы «Элизабет Арден». Я вдыхала аромат «5 Авеню» всю ночь, не в состоянии уснуть из-за зубной боли. Утром я обнаружила, что распухла не только десна, но и щека. Я проверила запасы анальгина, солпадеина, эфферал-ана («Девушка, какое средство самое лучшее от головной боли?» – «Бабушка, возьмите эффералган упса…» – «Господи, я у мужа-то никогда не брала, а уж у пса…»), набила ими сумочку, позвонила маме, чтобы она приехала за Гошей, поцеловала его, сонного, в теплый лобик и отбыла на работу.

Мокрый снег продолжал досаждать тем, кто шел лицом к ветру. Зуб ныл, но терпимо. Сапоги за ночь так и не просохли, заставив меня решать мучительную проблему, брать или не брать деньги в долг, чтобы купить новые сапоги, в связи с любезным предложением Регины, в магазине у ее хахаля. Ах, пардон, жениха… На фоне мрачных мыслей о грядущих долгах, еще и по причине необходимости визита к стоматологу, пустяком показалось возможное недовольство руководителей, когда я доложу о результатах эксгумации.

Нет, родной шеф, конечно, слова худого не скажет, но расстроится. Вот городская прокуратура развопится, как будто я сама лишнего покойника в гроб подсунула или нарочно назначила эксгумацию, в надежде на приключения. Почему-то в городской прокуратуре районных следователей, за которыми надзирают, воспринимают как досадное обстоятельство, мешающее победным рапортам и получению премий. И зачем вообще мы сдались! Без нас было бы значительно лучше и спокойнее; вот только на кой они нужны без тех, за кем надзирают, на это они и сами не ответили бы.

Не успела я повернуть ключ в двери кабинета, как из канцелярии высунулась наша главная делопроизводительница Зоя с сообщением о том, что меня срочно просили позвонить в морг Юрию Юрьевичу.

– Зоя, а шеф на месте? – вяло спросила я.

Зуб ныл хоть и не сильно, но настойчиво, и нудная пульсирующая боль выталкивала из моего бедного мозга всякие побуждения к работе.

– Он же на коллегии сегодня, будет около двенадцати. Маша, позвони в морг, тебя очень просили, буквально умоляли. Я обещала, что обязательно передам.

– Позвоню, позвоню.

Войдя в кабинет, я сразу подошла к телефону. Снимать пальто и сапоги не было сил; набрав номер, я опустилась на стул. Долго ждать не пришлось, Юра снял трубку моментально.

– Маша, – сказал он, – у меня к тебе очень серьезное дело. Очень. Ты одна в кабинете?