Помни о микротанцорах - Страница 4

йчас они стояли возле вольера с процератопсом – небольшим динозавром, покрытым костяными наростами, буграми, шипами и с коряжистыми пластинами вокруг шеи. Процератопс стоял, наклонив голову с клювом, похожим на копыто. Он прислонился всем телом к стальным рельсам оградки и изредка передвигался вперед или назад, переминаясь с лапы на лапу. Ржавые рельсы были вытерты до блеска с внутренней стороны – там, где животное терло их своим телом. Процератопс предпочитал медленно передвигаться по кругу, царапая рельсы пластинами. Так он проходил на своих четырех птичьих лапах по нескольку сот кругов за день, убегая от бесполезности существования. Трава у ограды была вытоптана, и более-менее выщипана в остальных местах: процератопс любил зеленую траву и листья, но еще больше любил натуральные фрукты, которыми его и кормили шесть раз в день.

Сейчас три девушки примерно двадцати лет гладили сквозь прутья спину ящера.

Животное не возражало.

– А он не блохастый? – спросила одна.

– А почему он лысый? – Морточка, ты не знаешь?

– У него волосики были посеченные и он их сбрил, – предположила третья, глупоглазая, веснушчатая, которую очевидно звали Мортой – редким, но свехаристократическим именем, обозначавшим смерть.

По костяным пластинам древней бестии уныло и деловито ползали крупные мухи, с серо-черными клеточками на спинках; процератопс смотрел в землю спокойным философским взглядом и была в этом взгляде фундаментальная дистиллированная древняя тупость, тупость, будто выжатая из всяких пирамид, китайских стен и каменных палеокрасавиц с толстыми пузиками, – которую не увидишь сейчас даже в глазах лягушки, сонной курицы или рыбы – просто тогда глаза были предназначены не для выражения чувств, а лишь для фиксации солнечных брызг, блеска листвы, и неосторожных движений убийцы, который подкрадывается к кладке твоих пятнистых, кожистых, теплых яиц. И все же казалось, что в этих глазах, довольно больших, отражается тоска по тому запредельному миру, который когда-то был своим – но это лишь казалось.

– Папа, ему нравится, когда его гладят? – спросила Мира.

– Ему все равно.

– Ты уверен? Они никогда не гладились?

– Никогда.

– Это скучно.

– Они ели и размножались. Они были просто машинами для еды и размножения.

Очень хорошими машинами, потому что сумели прожить намного дольше нас.

– Жизнь все-таки туманная штука, – загадочно выразилась Мира, бросила в траву обертку от мороженого (обертку сразу же подхватила шустрая зеленая робот-мышка, схватила и утащила в подземный мусоропровод) и отошла к другому вольеру. Там виднелась пещерка, сложенная из каменных блоков; полянка, заросшая травой метровой высоты; деревья – такие густые, что казались сплетенными в бугристый зеленый ковер – и справа тенистый, будто бархатный, пруд со множеством водомерок и водой, подернутой матовой пленкой – осевшей пыльцой цветущих трав.

В пруду заливалась песней одинокая громкая лягушка, не изменившаяся за сто миллионов лет.

Ветви раздвинулись и на поляну вышелОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com