Полвека без Ивлина Во - Страница 14
Перед моим отъездом владелец отеля спросил, довольно подозрительно, что я собираюсь написать о нем.
У них уже был один писатель, сказал он, который останавливался в качестве его гостя; он работал на газету «Городская и сельская жизнь» и написал действительно хорошую статью о «Великобритании». Они перепечатали ее для распространения.
Владелец дал мне экземпляр.
Это была такая статья, сказал он, которая сослужила отелю хорошую службу. Он надеется, что моя, по возможности, будет столь же благожелательной.
Та статья начиналась так: «Красивая и пышная растительность, экзотические небеса и восхитительные голубые воды, изобилие солнечного света, что дарует здоровье и счастье, и возможность, причем круглый год, заниматься спортом на свежем воздухе, — вот лишь немногое из того, что делает Мальту столь популярной. Живописные пейзажи, люди, настолько очаровательные в своей привлекательности, насколько скептическая душа только может пожелать». И в таком духе целый столбец, с той же избыточной пунктуацией; затем краткий обзор истории Мальты и описание главных достопримечательностей — еще один столбец. Далее следует переход к отелю «Великобритания». «Отель не пожалел средств на то, чтобы сделать общие комнаты настолько комфортабельными, насколько возможно… Руководство гордится тем, что питание в отеле превосходно и ничем не уступает как по части продуктов, так и приготовления и обслуживания лондонским гостиницам и ресторанам… особое внимание уделяется тому, чтобы все постели были максимально удобными, а постельное белье — из лучших материалов…» и так далее на полтора столбца. Заканчивалась статья так: «Все роскошества современной цивилизации получили свое воплощение в здании отеля ‘Великобритания’ в Валлетте, Мальта, где гость имеет возможность насладиться радостями здорового счастливого проживания среди великолепия современного дворца, окруженного великолепием самой природы — моря и зелени».
Я не стану пытаться превзойти автора в изъявлении благодарности. Пусть моя признательность выражена более сдержанно, она, тем не менее, искренна. Позвольте мне снова заявить: «„Великобритания“ может быть менее подходящим местом для любителей гольфа, нежели ‘Глениглс’[55]; игорные залы, наверное, лучше в ‘Нормандии’; покупки удобней делать, поселившись в парижском ‘Крийоне’; римский ‘Russia’ расположен на более красивой площади, более занимательную компанию найдешь в ‘Кавендише’, танцевать лучше в ‘Беркли’, спать — в ‘Мене’, есть — в ‘Ритце’, но ‘Великобритания' в Валлетте, Мальта — лучший отель на острове; дальнейшие сравнения только внесут путаницу».
Я провел на Мальте слишком мало времени. Больше всего дней потратил на изучение Валлетты с помощью небольшой книжечки Ф. Уэстона «Пешеходные прогулки по Мальте», которую купил за два шиллинга в «Критьене», большом писчебумажном магазине. Поначалу книжка несколько сбивала меня с толку, пока я не привык к методу автора; после этого я уже не мог обходиться без нее, не только из-за многообразия сведений, содержащихся в ней, но и из-за занимательной бойскаутской игры, в которую она превращала осмотр достопримечательностей. «Резко повернувшись налево, вы заметите…», — предваряет мистер Уэстон свои комментарии, и далее следует обстоятельное свидетельство зоркого наблюдателя. Однажды, когда с этой книжкой в руках я высадился у форта Синглеа, приняв его за форт Витториозы, и какое-то время поднимался не в тот город, с жаром следуя неверным ориентирам и вроде бы узнавая «окна, украшенные изысканной старинной лепниной», «частично поврежденные гербы», «интересные кованые ограды балконов» и тому подобное, и так прошел почти милю, пока отсутствующий в путеводителе собор дал мне отчетливо понять свою ошибку.
В скором времени я стал справляться в транспортных конторах о местах на пароходах, отправляющихся с Мальты в разных направлениях, и мне ответили, что наличие мест редко можно гарантировать. Предпочтение всегда отдается пассажирам, бронирующим места на дальние маршруты. Но попытать счастья стоило. Мне стал немного надоедать хозяин «Великобритании», который последние два дня взял за обыкновение внезапно появляться из своего кабинета всякий раз, как я садился чего-нибудь выпить, и говорил: «Здрасьте, здрасьте. Как продвигается ваша книга? Мне кажется, вы уделяете мало времени осмотру острова. — И ободряюще добавлял: — Его и половину не увидишь, если не проживешь здесь всю жизнь, нет, не увидишь». Я стал ощущать легкий клаустрофобный зуд и в этом состоянии однажды, меньше чем через неделю после прибытия на остров, перегнулся через парапет бастиона Сент-Джеймс, глядя вниз на Великую гавань. И увидел внизу среди ничем не привлекательных рыбацких лодок и грузовых судов, служебных катеров и лихтеров входящее в гавань ослепительно сияющее судно, большой белый теплоход, построенный как яхта, с широкими чистыми палубами и единственной желтой трубой. Я спустился на фуникулере в гавань и посмотрел на него с причала. Это была «Полярная звезда», совершающая второй круиз после того, который я прервал в Порт-Саиде. Пока я стоял там, от ее левого борта отошел моторный катер и поплыл к причалу, на его корме развевался норвежский флаг. Из катера высадились три или четыре пассажира с фотоаппаратами и зонтиками от солнца. С ними был старший стюард. Есть ли у них свободные места? Стюард ответил, что есть. «Звезда» не должна была отходить до завтрашнего полудня, но не прошло и часа, как я распрощался с «Великобританией», заверив владельца, что буду горячо рекомендовать его отель британской публике, и отправил свой багаж в гавань. В тот же день я поднялся на борт, распаковал свои вещи, отправил большую стопку белья в прачечную, одежду, какую надо, сложил, какую надо повесил, разложил по порядку массу скопившихся бумаг: заметки, фотографии, письма, путеводители, проспекты, зарисовки, поймал и убил двух блох, которых подцепил в Мандераджо, и вышел, очень собой довольный, чтобы возобновить знакомство со стюардом бара на палубе.
По пути на восток мы на один день остановились на Крите. Гавань в Кандии была слишком мала для «Полярной звезды», поэтому, не заходя в нее, мы встали на якорь в бухте, отлично защищенные мысом Парагиа и островом Диа. В гавани за укрепленным волнорезом с его прекрасными высеченными из камня венецианскими львами толпилась масса ветхих суденышек — небольшая флотилия рыбацких лодок, две-три парусные шлюпки береговой патрульной службы и несколько грузовых пароходов самого непотребного вида, курсировавших между Пиреем и островами. Один из них вез груз вина в бурдюках из козлиных шкур.
В городе наличествует одна главная улица и лабиринт расходящихся во все стороны узких переулков. Тут можно увидеть фасад разрушенного венецианского дворца и обветшалый венецианский фонтан с резными львами и дельфинами. Здесь есть и мечеть, построенная с использованием капителей и резных каменных фрагментов от других венецианских зданий. С ее минарета сбили верхушку и строение превратили в кинотеатр, где по странному совпадению шел фильм «L’Ombre du Harem»[56]. В лавках торговали главным образом очень желтым и серым мясом, старыми турецкими часами, немецкими юмористическими открытками и отрезами набивного ситца с ярким узором.
Я присоединился к группе своих попутчиков по «Звезде», отправившихся в музей, полюбоваться варварской минойской культурой.
Невозможно судить о достоинствах минойской росписи, поскольку лишь несколько квадратных дюймов из обширного живописного пространства, представленного нашему обзору, созданы раньше последних двадцати лет, и художники черпали вдохновение при воссоздании древней живописи в обложках «Вог».
Мы взяли в прокат «форд» и поехали с гидом в Кносс, где сэр Артур Эванс (наш гид упоминал его не иначе, как «Ваш английский лорд Эванс») восстанавливал дворец. В настоящее время закончены лишь несколько комнат и галерей, остальное представляет собой склон холма, обезображенный раскопками, но мы имели возможность получить некоторое представление о величине и сложности дворца по схемам, вывешенным на главной площадке для нашего просвещения. Думаю, если наш английский лорд Эванс когда-нибудь закончит хотя бы частично свое грандиозное предприятие, это будет место, подавляющее своим злом. Не думаю, что только воображение и память о кровавой мифологии делают страшными и зловещими эти тесные галереи и застывшие в ужасе проходы, эти ряды перевернутых, широкой частью вверх, конических колонн, эти комнаты, представляющие собой тупики в конце темных лестничных пролетов; этот низкий маленький трон, стоящий на лестничной площадке там, где пересекаются коридоры дворца; это не сидение законодателя, не скамья для отдыха солдата; здесь стареющий деспот, возможно, сжимался, вслушиваясь в крадущиеся вдоль стен шепчущей галереи едва слышные шаги убийцы.