Полусвет (СИ) - Страница 10

Но я позволила ему это делать. Присутствовать в моей жизни, следить за мной. Мы не разговаривали два года, но что это по сути меняет? Только то, что я отвыкла от его физического присутствия. Но ведь я знала, что вампир всегда где-то поблизости и приглядывает за мной. Эгоистично.

Нельзя ненавидеть и одновременно использовать.

— Почему я не хочу спрашивать, какой интерес? — голос Вагнера раздался совсем рядом.

Я почувствовала, как зашевелились мои волосы, ведь его выдох коснулся меня.

— Потому что ты знаешь ответ.

Вагнер молчал. А я знала, о чем он думает. В этот момент, как и в многие другие, наши мысли одинаковы, но пропитаны разными чувствами. Мы думаем о том, что чем быстрее закончится дело, тем скорее все вернется к тому, как было все эти два года. Я думала об этом с огромным облегчением. А Вагнер… не знаю, не могла до конца понять полный спектр их эмоций. Но он точно не человек, что не стал бы навешивать ответственность за свои чувства на другого. Он вампир и будет играть и крутить ситуацией так, как ему выгодно. Как сейчас. Заставлять меня ощущать вину за его эмоции.

— Выглядишь уставшей, — внезапно сказал он, а я дернулась, — иди спать и прости меня за цирк в отделении. Я правда мог просто с тобой поговорить.

Что и требовалось доказать. Импульсивный глупый поступок ребенка. Только в одном он оказался прав, когда устраивал весь спектакль.

— Не мог, — выдохнула я, осторожно слезая с подоконника, — вряд ли бы я говорила с тобой, не будь заперта в четырех стенах. Принеси завтра материалы, какие есть, я постараюсь помочь.

— Кто бы сомневался, — вздохнул он, а я игнорируя его быстро похромала из кухни.

Шум за входной дверью заставил меня остановиться. Грохот и через мгновение все затихли. Ледяные мурашки тут же поползли по моей спине от нехорошего предчувствия. Переглянувшись с Вагнером, мы не сговариваясь быстро кинулись в сторону выхода.

От увиденного за дверью я встала, как вкопанная. Не успевший отследить мое движение Вагнер врезался в меня с разбега, а я потеряла равновесие. Пошатнувшись вперед, я неловко ухватилась за дверной косяк, ощущая покалывание холода неслучившегося прикосновения у себя на талии. Моя реакция оказалась быстрее реакции царя вампиров, повод для гордости.

И беспокойства.

Местная кошка Мурка с удовольствием лакала вылившееся из лопнувшего пакета молоко, лишь на секунду поведя ухом. Единственный невозмутимый здесь зритель. Остальным было не так весело. Вампирша, забившись в угол, грязными ладонями закрывала лицо. При нашем появлении, она осторожно кивнула Вагнеру и тут же отвернулась к стене, словно пытаясь от чего-то спрятаться. Баб Клава, раскрасневшаяся, в испачканной в молоке юбке и с распахнутым воротом цветастого сарафана, расплылась в счастливой улыбке, завидев Вагнера. Быстро поправив платок, баб Клава повернулась, а я инстинктивно отступила назад, врезаясь в грудь Вагнера.

— Сереженька, так ты что ж, вернулся? — баб Клава прижала левую руку в груди, продолжая в правой удерживать свое оружие, — Радость-то какая! А я и думаю, чей-то у вас там крики пол ночи. Еще и Ленька дверями хлопает.

Леопольд в деревне уже для всех старожилов превратился в “Леньку”. Отлично, осталось чтобы вздыхающее “Сереженька” ушло куда-нибудь подальше от моего имени. В тусклом подъездном свете я сначала и не поняла, что это такое. А сейчас от близкого присутствия вытянутого в руке баб Клавы крестика мелкие волоски приподнялись где-то на загривке и желание прищуриться зазудело под веками.

— Три ночи, баб Клав, ты куда в такое время собиралась? — отвернувшись, я прикрыла лицо рукой, еще теснее прижимаясь к вампиру.

Хоть бы шаг назад сделал. Куда там, тактичность — это не наше. Знает прекрасно, что мне неприятно и вперед я не могу отступить, а стоит как столб, обжигая волосы своим ледяным дыханием.

— Ой, так это, Ленька то дверью хлопнул, а мне и не спалось. Слышу — Мурка орет в подъезде. Ну я и решила молочка ей налить. Выхожу — а Леньку то у двери кровопийца поджидает. Вся в грязище, в кровище. Ну я в нее молоком, да крестик бегом достала. А тут и вы подоспели.

А в молоке, как и во всех продуктах питания, содержится “концентрат 47”. Новая партия, не бракованная, что много лет производилась благодаря Самсону. Сообразительная баб Клава там, где не нужно.

— А это в норме уже, что “Ленька” у Симы ночует? — как ни в чем не бывало, продолжая прижиматься ко мне, спросил Вагнер.

— Баб Клав, крестик спрячь, все свои, — сквозь зубы проскрипела я, ерзая от тесного контакта с вампиром.

Мог и сам попросить, но не стал. Баб Клава охнула и спрятала предмет веры за пазуху, а я пулей вырывалась вперед, опираясь на перила. Дышать резко стало легче. Вампирша облегченно убрала руки от лица и кажется смотрела на меня с чем-то похожим на благодарность. Конечно, ради собственного удовольствия Вагнер мог постоять так еще немного. Выудив из кармана пачку бумажных салфеток, я кинула их вампирше, что тут же судорожно принялась вытирать явно раздражающее ее кожу молоко.

— Ой, да ты что, Сереженька, — отмахнулась баб Клава, подхватив Вагнера под руку, — нет, конечно. Вся деревня знала, что свидание у Кузнечика сегодня, так что как дверь хлопнула, я сразу и решила, что Ленька. А ты какими судьбами к нам? Похудел как, совсем тебя там кровопийцы твои не кормят, — щебетала баб Клава, поднимаясь на носочки и ощупывая лицо Вагнера, — осунулся. Все новости про тебя смотрю, какой ты у нас молодец, да, Кузнечик?

Две пары глаз уставились на меня одновременно, а я поперхнулась. Серьезно? Сейчас царь вампиров из-за лепета соскучившейся пожилой женщины, знавшей его еще когда она сама была ребенком, смотрел на меня так выжидательно? Он принимал все это всерьез? Или думал, что я могу ее обидеть, опровергнув ее слова?

Но Вагнер кажется и правда воспринимал все слишком. Пока я думала, что ответить — вампир не моргая смотрел на меня, ловя каждое мое движение. Вся эта картина до боли напоминала мне Самсона, отчего тут же начала болеть голова.

— Всемилостивый государь действительно сделал и для вампиров, и для людей очень много, баб Клав, — голос за моей спиной заставил меня расслабиться, — думаю, что с этим Сима согласна, правда?

Я кивнула, посылая благодарную улыбку своему спасителю. Теплая кисть Леопольда коснулась моего плеча и сползла на талию, позволяя опереться и облегченно вздохнуть.

— Я рад был увидеться, — Вагнер отвернулся, на секунду сжимая руку баб Клавы, — но мне пора идти. Schatz, ты же не будешь против, что мы с Мари и мальчиком останемся в доме? — кивнув в сторону вампирши, чьи глаза приобрели размер блюдца за мгновение, спросил Вагнер.

Плюс одно имя в списке знакомых вампиров, которых я не убила. Мари. Начинать вести органайзер что ли, в конце концов для кровопийц есть нечто вроде понятия чести. А Мари в некотором смысле у меня в долгу. Может и пригодится.

— Ты можешь делать все, что считаешь нужным, — пожала плечами я и поморщилась от легкого щипка за бок, — то есть вы, Всемилостивый государь, простите. Дом ваш.

Взгляд Вагнера буравил место соприкосновения пальцев Леопольда и моего тела. Он сделал шаг вперед, а я резко отшатнулась, убегая в спасительное тепло.

— Клавдия Васильевна, вам стоит пойти спать. Для вашей нервной системы полезно больше отдыха, — улыбнулся Леопольд, не давая Вагнеру продолжить диалог, — завтра утром я все уберу.

— Далековато будет идти, Ленечка, сутра, чтоб бы убраться, — прищурилась баб Клава, а я почувствовала, как в горле моментально пересохло, — ой, пойду-ка , — уже совсем тихо прошептала баб Клава, исчезая со скоростью покруче любого вампира.

А Вагнер перестал дышать. Все произошло за доли секунды, но я наблюдала, как в замедленной съемке. Вот его грудь раздулась и опала последний раз, забирая с собой весь кислород вокруг. В воздухе стояло такое напряжение, что чиркни спичкой — и все взлетит на воздух. Кожа на лице Вагнера натянулась, облепляя каждую угловатую деталь — скулы, линию подбородка. Уже здесь казалось, что вместе с ним перестала дышать я. Но он все еще держание. Всего мгновение, за которое я успела подумать, что пронесло. Но нет. Едва видимые полоски вен на его лице почернели, а глаза налились кровью, скрывая полностью всю роговицу, а губы растянулись, оголяя полный рот удлинившихся острых зубов.