Полураспад - Страница 47
- Но сперва у меня к вам вопрос, можно? - Алексей Александрович медленно поднялся.
- Да сидите вы!
- Скажите, неужто вам больше нечем заняться? У нас на городском базаре наркотики продают, мальчишки подыхают по подвалам, банда Белова открыто пирует в ресторанах, в губернаторы проходят сомнительные люди, народ теряет веру во власть...
- Конечно. Конечно, потеряет. Если даже белая кость, наши дорогие ученые, продают Родину с потрохами!
- Вы! - Алексей Александрович замахал руками и, уже ничего не соображая после двух ночей без сна, закричал фальцетом: - Дубина! Вам не здесь работать - говно на ферме носить вилами, да говно жидкое, чтобы больше наслаждаться! Господа, я требую... требую другого следователя... Сейчас не тридцать седьмой... - В глазах потемнело, в правом виске что-то лопнуло, он медленно осел и потерял сознание...
Когда он пришел в себя, лежал одетый на постели, но не в СИЗО. Его, видимо, отвезли, бесчувственного, в больницу. Рядом в белом халате сидел румяный врач с маленькими, как у Брониславы, глазками, поодаль переминался на каблуках лейтенант Кутяев. Дернув правым усиком, он что-то спросил у врача, тот кивнул и встал.
- Давление стабилизировалось. - Врач наклонился над профессором, от него пахло эфиром. - Вы меня слышите, Алексей Александрович? У вас был криз. Сейчас получше, но... вас бы, конечно, в стационар. - Он повернулся к молодому чекисту. - Нет возможности?
Кутяев, ничего не ответив, выразительно посмотрел ему в глаза.
- Но сейчас ему лучше, - торопливо повторил врач и вышел из палаты.
- Поспите, Алексей Александрович. - Молодой следователь посмотрел на часы. - Утром с вами хотел бы побеседовать ваш адвокат.
- Мне не нужен адвокат, - процедил Алексей Александрович. - Оставьте меня в покое! Слышите?
Следователь Кутяев был, кажется, напуган. Качнув головой, он удалился.
Через сутки подследственного Левушкина-Александрова перевезли обратно в следственный изолятор, но теперь уже не в подвал, а в новый корпус. Здесь в камере имелось окно, лился живой свет, воздух был свежее и коек стояло поменьше - шесть двухэтажных. Арестанты здесь арендовали вполне солидный телевизор "Шарп" с большим экраном. И даже собралась небольшая библиотечка. Профессор машинально отметил "Уголовный кодекс" 1996 года, "Как закалялась сталь", стихи Есенина, "Последний поклон" Астафьева...
Очень даже неплохо. Но выяснилось: каждый платит за нахождение в новом корпусе тысячу рублей в месяц - комфорт стоит денег. Алексей Александрович было принялся шарить по карманам, нашел две сотенки, но "сидевшие" с ним рядом молодые люди сказали:
- Александрович, не мшись... За всё кинуто... - И, кивнув на телевизор, поведали, что четырнадцать академиков из Новосибирского Академгородка уже выступили с открытым письмом к Президенту и к руководству ФСБ, требуя прекратить произвол местных чекистов. Ученые гарантируют, что работа, которую проводил Левушкин-Александров в Китае, не содержит в себе никакой государственной тайны.
Началось.
16
К директору Института физики академику Ю.Ю.Марьясову приехал майор ФСБ Сокол.
Юрий Юрьевич, видимо, был знаком с Андреем Ивановичем: как только секретарша сказала, что в приемной Сокол, тут же выскочил из-за стола и самолично встретил сотрудника ФСБ.
- Очень, очень рад вас видеть! - улыбался он, пожимая руку Соколу.
- Я тоже, - буркнул майор. - Я посоветоваться, на минуту. Вы уже осведомлены?
- Да, конечно, - понятливо закивал Марьясов. - Ужасное событие.
- Такое пятно...
- Да... но, может быть...
- Нет, Юрий Юрьевич, дело серьезное! Мало того что доллары, дорогой компьютер, китайцы еще наградили гражданина Левушкина-Александрова орденом!
Марьясов поднял брови и, взяв со стола очки, надел их.
- Вы шутите?
- Могу показать. - Сокол достал из потертого кейса медную медальку с иероглифами. - Она с номером.
- Действительно? Но ведь...
- С номером, Юрий Юрьевич.
- Вообще-то у меня тоже есть... - забормотал Марьясов, доставая из ящика стола штук шесть или семь желтых и белых медалек с выпуклыми надписями на разных языках. - На конференциях давали... Может, вам отдать? Сдать?
Сокол, подозревая скрытую издевку со стороны академика, сурово глянул:
- Юрий Юрьевич!
- Да что вы, Андрей Иванович!
- Я к тому, Юрий Юрьевич... После ваших новосибирских коллег кое-кто и здесь собирает подписи.
- Да? Не слышал.
- Так я вас информирую. И поскольку мы знаем вас, как ответственного человека, мы бы лично не советовали... Они не в курсе многих деталей... У нас два заключения из академических институтов...
Марьясов доверительным тоном спросил:
- Каких, если доверяете? - Медное лицо его, изрезанное морщинами, которые обычно весело играли, в этот миг застыло.
- Ну, это не важно... - Сокол запнулся. - Вы-то нам доверяете?
- Разумеется, - уверил его Марьясов.
- Заключения совпадают с мнением следствия. Он и вас подставил - с вашего телефона отправил факс игривого содержания в Пекин. А что касается денег...
- Мы еще их не трогали! - быстро ответил Марьясов.
- Вы имеете в виду - на счету Института? Но были наличные! Он признал. Да и мы, когда впервые задержали, зафиксировали их. Говорит, израсходовал на химреактивы. Поди проверь.
Марьясов кивнул на телефон:
- Можно у биофизиков спросить. Давайте узнаю?
- Я сам узнаю, если будет нужно! Я, собственно, уточнить насчет вашей подписи... если к вам обратятся...
Марьясов помолчал, глядя на майора в штатском, улыбнулся, затем улыбнулся еще шире, показав сбоку два старых золотых зуба. Другие были белые, керамические.
- Андрей Иванович, дорогой! Конечно же, я не подпишу!
Крепко пожав академику руку, майор Сокол вышел из кабинета.
Марьясов сел за стол, жестко утер ладонью лицо и надолго задумался. Звонил телефон - он не снял трубку. Заглянула в дверь секретарша, Юрий Юрьевич медленно покачал головой. Затем вдруг вызвал ее в кабинет, поманил пальцем и тихо приказал:
- Срочно ко мне Муравьеву и Ваню Гуртового!.. Ну, молоденький такой, в лаборатории Алексея Александровича.
- Поняла. - Кира выплыла из кабинета грациозно, как привидение.
В это время молодые ученые из осиротевшей лаборатории сидели в кабинетике шефа и сочиняли открытое письмо, обращенное к общественности.