Полуночный Валентайн (ЛП) - Страница 6

Затем сбегаю от них под предлогом, что пописать, предварительно уточнив где находится уборная. Торчу там так долго, как только возможно, чтобы не показаться странной. Когда проходит достаточно времени, направляюсь на кухню, стараясь ни с кем не встретиться взглядами.

Кухня такая же радужная и светлая, как и остальная часть дома, но блаженно пустая. Охладители переполнены газированными напитками и пивом, а на столе рядом огромный выбор вин и ликеров. Очевидно, здесь самообслуживание, которое мне идеально подходит, так как для этого не нужно взаимодействовать с кем-либо в течение нескольких минут.

Считаю вечеринки истощающими. Общение в целом утомляет после стольких лет добровольного одиночества.

Хватаю «Колу» и прислоняюсь к прилавку, попивая ее и наблюдая через раздвижные стеклянные двери за крапающим дождем.

В Фениксе сейчас около сорока градусов. Дожди там были только во время муссонов, с громом и молниями, но ничего подобного этому нежному, меланхоличному туману, пахнущему океаном.

Переезд в Сисайд был идеей Касса. Его мечтой было открыть отель около пляжа по выходу на пенсию. Мы часами искали в интернете статистику погоды и демографические данные, цены на недвижимость и информацию о туризме, пока не сократили выбор городов.

Как только мы увидели фотографии в интернете «Баттеркупа», то поняли, что это то, что мы искали. Дряхлый, но красивый дом, это была любовь на подсознательном уровне. В первые же выходные мы вылетели, чтобы взглянуть на него и влюбились еще больше. Наш план состоял в том, чтобы купить его и проводить все праздники и отпуска, потихоньку реконструируя его, пока он не будет готов для переезда и открытия гостиницы.

Касс любил планировать все заранее. Он всегда смотрел в будущее.

Мы были такими молодыми. Мы еще не знали, что будущее неизвестно.

После смерти Касса, эта мечта казалась бессмысленной. Я думала, «Баттеркуп» продадут кому-нибудь другому, но этого так и не произошло. Я проверяла информацию раз в несколько месяцев, и, конечно же, объявление все также висело.

Какая-то часть меня чувствовала, что здание ждет именно меня. И однажды решилась.

Из гостиной слышатся звуки приближающихся людей, но я не могу разговаривать из-за долбанного комка в горле. Оставляю банку лимонада на прилавке, прохожу сквозь раздвижные стеклянные двери и выскальзываю на ночную улицу.

Внутренний дворик крытый, крышу которого поддерживают несколько больших кирпичных колонн. В центре стоит кованый стол со стульями, на одной стороне встроено барбекю, а керамические горшки с розовыми и красными геранями растут по всему периметру. Лужайка на заднем дворе освещается приглушенном светом.

После тепла дома меня манит дождь. Я пересекаю внутренний дворик и выхожу на траву. Она приятно пружинит под ногами. Отхожу чуть вглубь, метров на десять, подальше от света, останавливаюсь, закрываю глаза и поднимаю лицо к дождю.

Открываю рот, чтобы поймать несколько прохладных, сладких капель языком. Разносятся смех и музыка изнутри, звуки голосов, плывущих ко мне по ночному воздуху. Потом я слышу слова, которые преследуют меня изо дня в день, то, что Касс шептал мне на ухо каждую ночь перед тем, как мы засыпали в объятиях друг друга. Последнее, что он сказал мне перед смертью.

Я люблю тебя, душистый горошек. И буду любить до конца времен.

Сколько должно пройти, прежде чем я забуду звук его голоса? Сколько лет нужно, чтобы забыть любовь всей своей жизни? Проснусь ли я однажды со стертой неустанным маршем времени памятью о его поцелуях?

– Детка, – шепчу я, пока мое сердце сжимается. – Я очень по тебе скучаю. Почему ты меня бросил?

По моей спине пробегает слабый электрический разряд. Через несколько секунд я понимаю, что больше не одна.

Распахиваю глаза. Разворачиваюсь и смотрю в сторону дома. На мгновение меня ослепляет свет фонарей, но когда глаза привыкают, я замечаю фигуру в тени, прислонившуюся к колонне, которая поддерживает внутренний дворик.

Мужчина. Крупный мужчина с широкими плечами и длинными ногами. Его руки засунуты в глубокие карманы черного плаща. Капюшон натянут на голову, но даже в тени я вижу блеск темных глаз.

Он смотрит на меня немигающим взглядом с мрачным выражением лица.

Тео.

Словно услышав свое имя, мужчина выпрямляется. Вытаскивает руки из карманов и стоит, уставившись на меня со скрещенными руками, как какой-то психопат, который вот-вот набросится на меня и свернет шею.

Это меня не пугает, скорее злит.

– Прячешься, приятель? – кричу я.

Когда он не отвечает (потому что, о да, речь – не его конек), я делаю несколько шагов к нему. Одновременно Тео делает несколько шагов назад. Останавливаюсь я – останавливается он. Мы смотрим друг на друга, пока я пытаюсь решить, стоит ли мне отыскать камень, чтобы швырнуть в него или успокоиться и вести себя как взрослая.

Мне стыдно, что он застал меня стоящей в одиночестве под дождем, разговаривающей сама с собой, но в моей странности нет его вины.

Мистер Угрюмый Плащ осматривает меня, задержавшись на моей груди, прежде чем добраться до лица, и я понимаю сразу несколько вещей.

Во-первых, я не надела лифчик. В отличие от впечатляющего бюста Сюзанны, моя «двойка» не нуждается в поддержке. Во-вторых, я вымокла под дождем и на мне белая футболка, что означает, в-третьих, что я, наверняка, устроила Тео отличное шоу.

Я сгибаю плечи, хватаю майку и оттаскиваю от своего живота, пытаясь казаться при этом беззаботной.

Он не двигается. Не отворачивается от меня. Просто стоит там, пялясь, с твердой челюстью и черными глазами, прожигающими дыры в моей голове.

Покалывание в позвоночнике увеличивается, пока не начинает зудеть.

– Вот ты где! – голос Сюзанны раздается через внутренний дворик, когда она открывает дверь и замечает меня на лужайке. – Что ты делаешь под дождем?

– Ничего. Уже иду.

Я отвернулась от Тео всего на секунду, чтобы посмотреть на Сюзанну, но когда оглядываюсь на то место, где он стоял, там уже никого нет. Я улавливаю проблеск лунного света, отраженного от гладкой поверхности вокруг дома. Там Тео шагает к открытым воротам с напряженными плечами под дождевиком. Он исчезает сквозь двери и бесшумно растворяется в ночи.

Наконец-то, я могу пошевелиться. Спешу назад к патио, отряхивая волосы от дождя, задаваясь вопросами: что заставило меня выйти во двор, почему там находился Тео и что бы произошло, если бы Сюзанна не появилась?

Позже, когда я укладываюсь спать, то размышляю над словами Сюзанны, когда я рассказала ей, что видела Тео:

– О, нет, дорогая, это был кто-то другой. Этого мужчину даже силой не затащишь на вечеринку.

Почему-то я не могу стереть ее слова из головы.

ГЛАВА 4

Следующая неделя прошла как в тумане.

Утром после вечеринки, как Сюзанна обещала, пришло пять молодых женщин для уборки гостиницы. Они ворвались в мой дом и принялись протирать стены и мыть полы. Они были удивлены тем, что здание оказалось не слишком запущенным. Мне стало любопытно, кто же тогда избавился от паутины и все подмел к моему переезду, но я забыла об этом под прессом остальных забот.

Я обзвонила трех подрядчиков из Портленда, чтобы они пришли и составили мне смету, но пришло только двое. Один из них был мужчиной лет шестидесяти, который пялился на мою задницу слишком часто. Другой был идеальным джентльменом, но его ценник был настолько высок, что я громко рассмеялась, прежде чем разорвать прайс надвое.

На следующей неделе я получила еще два предложения от двух подрядчиков. Один был близок к моему бюджету, но может начать работу только через два месяца. Другой мужчина твердил, что было бы лучше, если бы мой муж занимался делами подобного рода и что женщина ни чего не смыслит в таких делах.

Между тем, свет моргал, трубы шумели внутри стен, потолок в спальне сильно провисал, выглядя словно готовый лопнуть фурункул, а черепица на крыше рассыпалась одна за другой, особенно при сильном ветре.