Полуночный Валентайн (ЛП) - Страница 4

– Отлично, значит, дело во мне. Еще одна причина не звонить ему. Увидимся позже, хорошо?

Я вешаю трубку, прежде чем Сюзанна ответит. Уверена, что она продолжит оправдывать Мистера Угрюмый Плащ, а выслушивая ее, я буду только сильнее раздражаться.

Я не из тех женщин, которые считают грубость очаровательной. Вся эта альфа-хрень из любовных романов дала дамочкам неправильное представление о плохих манерах, сделав их привлекательными. И еще я ненавижу трепаться по телефону, о чем забыла, пока не оказалась на середине разговора, задаваясь вопросом, почему просто не отправила сообщение.

Я возвращаюсь к уборке и наведению порядка, к опустошению ящиков и попытке уменьшить гору работы, которая ждет меня впереди. К моменту, когда я слышу голос Сюзанны, зовущий меня по имени, на часах шесть вечера и солнце уже опускается над океаном.

Захватывающее зрелище. Я стою посреди спальни и смотрю на море, практически ослепленная огромным оранжевым шаром и его сверкающим отражением на воде. Это стоит тех денег, которые я отдала за дом, даже если никогда ничего не переделаю. Родившаяся и выросшая в Фениксе, я никогда не видела заката над океаном. Это кажется таинственным.

Кассу это бы понравилось.

– Меган? Ты тут?

Я подхожу к стеклянным дверям, ведущим на балкон, открываю их и выглядываю во двор. Внизу, на кирпичной дорожке стоит Сюзанна, ее шея вытянута, а рука прикрывает глаза, ослепленные солнцем. Порывы ветра раздувают темные волосы по всему лицу.

– О, привет! – она машет. – Твой дверной звонок не работает!

– Сейчас спущусь.

Я иду вниз по лестнице и захожу во внутренний дворик. Он огромный, на всю ширину дома с прекрасным видом на пляж. С одной стороны есть место для костра, окруженное огромными камнями и полудюжиной старых садовых стульев. Они выглядят ужасно трухлявыми, что волей-неволей задаешься вопросом, как они еще не рассыпались.

Открываю французские двери и приглашаю Сюзанну внутрь.

– Проходи.

Сюзанна пробирается через патио, стараясь не подвернуть лодыжку на неровных кирпичах. Почему она напялила высокие каблуки, короткую юбку и блузку, расстегнутую почти до пупка, чтобы навестить меня, – вопрос, на который я не уверена, что хочу получить ответ.

Касс дразнил меня, что я магнит для лесбиянок. На меня часто западали женщины. Я отвечала, что это потому, что у них хороший вкус. Затем муж интересовался, могу ли я найти лесбиянку, которой он тоже бы пришелся по вкусу. После этого уже я интересовалась, как лучше избавиться от мертвого тела.

Позже жизнь показала, что лучший способ – кремация.

Список вещей, о которых я больше никогда не буду шутить, почти такой же длинный, как след слез, который я оставила позади.

– Становится ветрено! Ощущается конец лета! – Сюзанна врывается в комнату с порывом холодного воздуха, отбрасывая волосы с глаз и смеясь. Она примерно моего возраста и довольно-таки привлекательна. Одна из тех женщин, которые оставляют шлейф духов после себя. Я закрываю за ней дверь и жестом указываю на ее сумку с продуктами в руках.

– Помощь нужна?

– Она не тяжелая. Всего лишь бутылка вина, и кое-что специально для тебя, – девушка осматривает пустую гостиную. – Неужели грузчики еще не добрались?

– Они привезли все сегодня утром, но, как видишь, я приехала налегке. В основном собрала только одежду, книги и кое-какие вещи для спальни.

Я чувствую себя вынужденной объясниться из-за ее смущенного вида.

– Вещи из Феникса выглядели слишком по юго-западному, практически вся мебель сделана из кожи. Сюда это не подойдет. Я планирую нанять дизайнера интерьера, чтобы создать современную викторианскую атмосферу. Хочу сохранить прохладность той эпохи, но обновив ее модерными штрихами.

Сюзанна впечатлена.

– Звучит потрясающе, Меган. Если нужны рекомендации, то у меня есть парочка знакомых дизайнеров.

– Да, это было бы здорово! Почему бы нам не пройти на кухню? Там хотя бы есть плоская поверхность.

Показываю дорогу Сюзанне под цокот ее каблуков по деревянному полу.

Дом построен вокруг центральной ротонды, которая возвышается на два этажа и подчеркивает сложную изогнутую лестницу. Мы проходим мимо пустой гостиной, музыкальной комнаты, зала и гостевых спален и добираемся до кухни. Как и остальная часть дома, она большая и просторная. Но здесь все окна заколочены и покрыты брезентом для защиты от повреждений. Следы пожара до сих пор заметны: сажа цепляется за потолок, отметины от огня портят черно-белый клетчатый пол.

– О Господи! – восклицает Сюзанна, исследуя повреждения. – Уборщики должны были прибыть до твоего приезда!

– Кто-то, должно быть, все-таки заходил, потому что полы подметены, а пыль с перил стерта. И паутины нигде нет.

Она резко вздрагивает, двигая плечами.

– Фу, не говори мне о паутине. Боюсь пауков до смерти.

Это вызывает улыбку, раньше я тоже боялась пауков, до появления более серьезных проблем. Посттравматический стресс, как правило, вытесняет такие вещи, как арахнофобия.

– Обещаю, что убью всех, кто прыгнет на тебя.

Осторожно оглядываясь в поиске готовящихся к прыжку тварей. Сюзанна направляется к большому мраморному островку в центре кухни. Она кладет сумку, достает бутылку вина и откладывает ее в сторону, затем вытаскивает тарелку, покрытую алюминиевой фольгой.

– Я испекла тебе пирог. Твой любимый, как ты говорила.

Я тронута. Не могу поверить, что она это запомнила. Мы болтали об этом несколько месяцев назад во время одного из наших многочисленных телефонных разговоров до внесения депозита за дом.

– Это так мило! Я ожидала увидеть почти засушенное растение.

Она опирается рукой на бедро, демонстрируя дерзость и сарказм.

– Чтоб ты знала, я бы никогда не принесла увядающее растение. Я еще та модница. Обычно они идут в икебаны.

Мы разделяем улыбку, пока я не замечаю этикетку на вине, получая чуть ли не сердечный приступ.

– Сюзанна, это очень хорошая бутылка бургундского.

Она рада, что я узнала его. Ее улыбка расползается от уха до уха.

– Слава Богу, ты знаешь это вино, потому что мне пришлось тащиться в Портленд за чем-то стоящим. Когда я рассказала парню в винном, сколько ты заплатила за это место, он провел меня в подсобку, где за запертой дверью хранились самые лучшие бутылки.

Я поднимаю вино, проведя пальцем по этикетке «Шато Кортон Гранси». Мне приходится проморгаться, потому что вода начинает скапливаться в уголках глаз.

– Такое вино мы с мужем каждый год пили на нашу годовщину, – бормочу я, вспоминая Касса. – В наш медовый месяц мы отправились во Францию, где обнаружили старика на обочине проселочной дороги. Он упал с велосипеда и повредил колено, поэтому мы помогли ему добраться до дома. Им оказалось невероятное винодельческое поместье, принадлежащее старейшим виноделам в Бургундии более двухсот лет. Хозяин заставил нас остаться на ужин со своей семьей и угостил этим бургундским.

Мне пришлось остановиться из-за комка в горле.

Спустя пять лет это все еще происходит. Что-то напомнит мне о нем и я внезапно слышу его смех, чувствую его руки, ощущаю аромат его любимого мыла, запах его кожи после душа. Создается впечатление, что прошло не так уж много времени. Нож снова вонзается в грудь. Сердце снова истекает кровью.

Я умирала тысячу раз со дня смерти Касса. Люди говорят, что время лечит, но это неправда. Горе – хроническое заболевание. Боль продолжается.

– Уф, я не хотела, чтобы так вышло... – Сюзанна уверена, что совершила ужасную ошибку.

– Нет, это потрясающе, – я встречаюсь с ней взглядом. – Спасибо тебе. Большое. Это особенный подарок, как и твой пирог. Теперь меня ждет замечательный ужин.

Это была попытка казаться беззаботной. Но, похоже, Сюзанна в ужасе от мысли, что я буду есть пирог и пить вино в одиночестве во вторую ночь в городе. Она хватает меня за руку.

– Пошли со мной сегодня вечером? У моих друзей коктейльная вечеринка в честь последнего дня лета. Сначала я заскочила к тебе, прежде чем отправиться туда.