Полуночная роза - Страница 96
Райан захохотал. Он смеялся и уже не мог остановиться. Запрокинув голову, он весело гоготал во все горло, удивляясь, что еще сравнительно недавно хотел связать свою жизнь с такой вздорной женщиной. Более того, он осознал, насколько сама по себе безумна мысль о женитьбе на ком-то, когда он не может забыть ту единственную женщину, которую действительно любил.
Напуганная его странным поведением, Эрмина выбежала из комнаты, чтобы доложить Виктории, что у ее сына не все в порядке с нервами.
Эбнер слышал большую часть беседы. Он не собирался подслушивать под дверями, просто в эти минуты ему случилось находиться поблизости. У него разрывалось сердце от переживаний за своего господина, и он проклинал тот день, когда послушался мисс Викторию и сообщил мисс Эрин ту ужасную ложь. Он толком не знал, что значили тогда все разговоры, но, возможно, она не убежала бы, не поступи он так. Теперь, после стольких новых событий, он вообще ничего не понимал.
Пока он размышлял, появилась Элиза. Они обменялись сочувственными взглядами и поспешили отойти в укромное место, услышав стук каблучков приближавшейся миссис Виктории.
Райан не шелохнулся и не издал ни звука, пока мать произносила свою гневную тираду.
— Эрмина убеждена, что у тебя нервный срыв. Они все уехали, но ее отец пообещал прислать доктора, как только вернется в Ричмонд. Знаешь, что она сказала? Она сказала: «Райан нуждается в помощи, потому что не выдержал унижения от своей шлюхи». — Виктория едва не захлебнулась от бешенства. — Эрмина очень тонкая и чувствительная девушка. Она желает тебе того же, что и я. Ты должен проявить стойкость и справиться с невзгодами. — Она сердито дернула за шнурок колокольчика, чтобы дать поручение Эбнеру. — Сейчас тебе нужно идти в постель. Я велю Элизе приготовить тебе чай. Пойди полежи и постарайся отдохнуть до приезда доктора.
Райан по-прежнему молчал, Он стоял у окна, вглядываясь в ночную мглу. С реки медленно наползал густой туман. Ледяной ветер дул в окна с такой силой; что дребезжали стекла.
Виктория истолковала его молчание как готовность вверить себя в ее руки. Может быть, Эрмина права и у него действительно упадок духа? Вместе с тем у нее были серьезные опасения, что он забудет Эрин не так быстро, как она надеялась.
Видя, что Эбнер не отвечает на ее вызов, Виктория в раздражении пошла сама разыскивать его.
Эбнер убедился, что миз Виктория ушла, и вошел в кабинет.
— Мастер Райан…
Райан не отвечал.
— Мастер Райан, я должен сказать вам кое-что. Мне не хотелось, чтобы ваша мама слышала это.
При этих словах Райан повернулся и посмотрел на него потухшими глазами.
— Говори.
Эбнер набрал побольше воздуха и, собравшись с духом, прошептал:
— Там роза. На могиле.
Райан с недоумением заморгал.
— Роза, — повторил Эбнер. — На могиле миз Генриетты.
Райан пришел в себя, вспомнив слова матери. Она считала, что, оставляя розу на могиле его бабушки, Эрин сигнализировала любовнику о встрече в лабиринте. Розы в разгар зимы? Он не был уверен, что так оно и было, но собирался немедленно выяснить это.
Открыв французские двери, он пронесся стрелой через террасу. Прыгнул на землю и провалился в темноту. Сквозь ночной туман с трудом нашел дорогу к лужайке и наконец на ощупь отыскал вход в лабиринт. Оставалось только надеяться, что его не подведет память. Прошло так много времени с тех пор, как он последний раз входил внутрь.
На первом же витке он чуть не подпрыгнул от неожиданности — он увидел свет факела. Необходимость проделывать весь путь отпадала. Тот, кто оставил сигнал, уже ждал.
Райан свернул за угол и наткнулся на человека. Он с удивлением узнал Элизу, стоявшую с поднятым факелом. Тут же была и Энни. Не успел он спросить, что это значит, как появился запыхавшийся Эбнер и поспешил занять место рядом с ними.
— Мастер Райан! — Элиза смело выступила вперед с таким видом, словно наконец решилась на очень важный разговор, каковы бы ни были его последствия. — Мастер Райан, есть вещи, о которых вы должны знать.
Глава 30
Проводя столько счастливых часов с капитаном О'Грэди и его командой, Эрин не успела завести сколько-нибудь прочных знакомств среди пассажиров. Естественно, когда «Свобода» прибыла в Ливерпуль, расставание с частью попутчиков ограничилось формальным прощанием.
За время их путешествия капитан О'Грэди сознательно не вторгался в личную жизнь Эрин. Он даже не спрашивал о целях ее поездки в Сьерра-Леоне, хотя в душе недоумевал, почему эта красивая молодая женщина отправилась одна так далеко от дома. После многих недель тесного общения его любопытство лишь усилилось, и, когда они оставили Англию, он осторожно задал ей этот вопрос.
Хотя поначалу Эрин относилась к капитану О'Грэди настороженно, теперь у нее не было оснований не доверять ему. В первые дни их знакомства он отпугнул ее своим признанием об участии в контрабанде рабов. Потом они узнали друг друга ближе, и постепенно она простила ему прошлые грехи, потому что не сомневалась в искренности его раскаяния. В результате, когда между ними завязалась дружба, она не стала скрывать от него подробностей своей жизни и пережитых гонений.
Слушая ее рассказ, он проникался участием к ее страданиям. В его серо-голубых глазах блестели слезы.
— Не важно, что считает ваш трусливый муж, — сказал он, сдерживая негодование, — вы не рабыня. Как бы он ни распорядился, вам незачем бежать в Сьерра-Леоне. Это место не для вас. Вы могли без всякого риска остаться в Филадельфии.
— Возможно, но только не моя мама.
— И ей тоже нечего там делать. Туда прежде всего направляют негров, снятых с невольничьих кораблей. К сожалению, на законодательном уровне вопрос с разными категориями рабов у нас пока не решен. Безусловно, что-то успели сделать, но этого мало. Число колоний растет. И это неплохие поселения. Некоторые африканцы, получившие свободу, более или менее устроены. Некоторые стали заниматься коммерцией. У них появились свои священники, врачи и адвокаты. Но пока все это еще не приняло цивилизованных форм. И ждать придется долго. Я должен вам прямо сказать, что светской леди приспосабливаться к тамошней жизни будет очень непросто. Вряд ли вы сможете скоро назвать это место своим домом.
— Не думаю, капитан. Не думаю, что мне будет трудно привыкнуть, если нет ничего другого, что можно считать домом.
Судно держало путь к берегам Африки, и капитан О'Грэди неизменно находил время показывать ей окрестности. Они проплывали мимо Марокко, Западной Сахары и Мавритании. Остались позади джунгли прибрежных равнин и простиравшиеся на много миль девственные леса с зарослями величественных деревьев. Жаркий влажный климат создавал благоприятные условия для флоры. В этих краях произрастало много ценных пород деревьев. Пышные рощи сменялись мелколесьем и ризофорными болотами, кишащими сонмом птиц. Сразу за равниной начиналось резко возвышающееся огромное плато, вдававшееся далеко в глубь континента.
Вскоре был пройден Зеленый Мыс с гладкими изумрудными холмами, длинной полосой мерцающего песка и коварным Алмадийским рифом. Капитан О'Грэди сказал, что теперь им осталось проплыть Сенегал и Гвинею, а оттуда рукой подать до конечной точки — Сьерра-Леоне.
Эрин стояла у перил в обволакивающей пелене теплого густого воздуха, созерцая буйную растительность. Течение разносило зловоние от гниющих останков крабов, залежавшихся в тине устьев рек, кокосов, вымытых из прибрежного песка. Местные жители зарывали орехи в песок, чтобы отмочить волокна и отделить их от твердой скорлупы.
Когда они приблизились к устью реки Сьерра-Леоне, их взорам предстало изумительное зрелище. За бухтой, обрамленной дугой темных гор, и над затененными водами в небе вспыхнули огненные ветви молний. Мощный гром пронесся над горделиво возвышающимися вершинами.
— Когда португальцы открыли эту землю, — сказал капитан О'Грэди, — они были поражены звуками грома. Они сравнивали его с рычанием льва. Так возникло название страны — Сьерра-Леоне, что означает «львиная гора».