Польская фэнтези (сборник) - Страница 12

Верити шла по обрезу кукурузного поля, нежно, но крепко прижимая к себе рыжего кота. Кот растопырил лапы и радости не проявлял. Однако мужественно и стойко терпел нежности. А когда двуколка с Адамом Стаутоном проносилась неподалеку от Верити, девочка отпустила кота, направила палец на экипаж и пронзительно крикнула.

Из ступицы колеса дождем посыпались искры, повалил дым и огонь. Гнедой жеребец поднялся на дыбы, дышло и сносная вага с треском сломались, шлея сорвалась. Двуколка взлетела, будто комета с огненным хвостом, и треснулась о землю, с неописуемым грохотом развалившись в щепы.

— Я так не хотела! — раздался в тишине тонкий и жалобный крик Верити Кларк. — Я хотела вовсе не так! Я хотела только остановить колесико. Простите!

К месту катастрофы направилось несколько женщин. Дороти Саттон, скрестив руки под грудью, подождала, пока они вернутся. Она уже знала, что они скажут.

— К сожалению, — подтвердила ее опасения Франсез Флауэрс, — он мертв. Свернул шею. Жаль.

— Жаль, — по-деловому согласилась Джемайма Тиндалл. — Только он, пастор и парень были достаточно ценным материалом для воспроизведения потомства. Что делать, чему быть, того не миновать. А вот с девочкой следовало бы поговорить. Серьезно поговорить.

— Я это сделаю, — заверила Дороти Саттон и отвернулась к столу, за которым мужчины, утомившиеся бездеятельным наблюдением, снова взялись за ложки. Словно ничего не произошло. — Франсез, наведи порядок.

— Да, конечно. Господин Адриан ван Рейссел!

— Tot Uw dienst, juffrouw.

— Прошу, — властно проговорила Франсез Флауэрс, — убрать с дороги остатки двуколки. Прошу поймать коня. Прошу унести отсюда трупы. Прошу отнести их в лес и прибить к деревьям. На обычном расстоянии от поселка. Вы поняли?

— Пойди-ка лучше с ними, Франсез, — посоветовала Дороти Саттон. — Присмотри.

— Хорошо.

— Верити. Поди сюда. Оставь кота и иди сюда, девочка. Быстренько!

— Иду, бабушка!

Они медленно шли между домами. Две женщины. Пожилая, полная, в черной пелерине и черной шляпе с пряжкой, держащая за руку топающую рядом молоденькую в голубом платьице.

— Бабушка, я ведь правда не хотела.

— Помолчи.

На пороге одного из домов стояла Файт Кларк. В обществе молодой женщины со светлыми волосами. Светловолосая поклонилась.

— Уже, — серьезно сказала Дороти Саттон, — нет причин опасаться. Все прошло, тебе ничто не угрожает, Дженет Харгрейвс.

— Спасибо. — Дженет неловко сделала книксен. Было видно, что нога все еще доставляет ей неприятности. — Спасибо. Не знаю, как и отблагодарить...

— Не надо благодарить.

Дженет Харгрейвс присела снова. Молча. Дороти Саттон взглянула на нее. Изучающе. Но доброжелательно.

— Повезло, — наконец серьезно сказала она. — Тебе крупно повезло. Со мной когда-то случилось подобное. В тысяча шестьсот сороковом, когда меня схватили в Риддинге и испытывали водой в Темзе. Мне тоже повезло. Может быть, предопределено, что когда-нибудь и я кого-нибудь спасу, кому-нибудь помогу убежать. Так же, как мне тогда помогла Агнесс Симпсон. Позже мы решим, — добавила она, — что с тобой делать, наша сестра. Вместе решим. Пока у меня кое-что другое в голове. Займись ею, Файт.

— Конечно.

Солнце клонилось к закату, постепенно краснеющий шар уже висел над стеной леса, когда две женщины, старая и молоденькая, наконец взобрались на вершину холма, вздымающегося над поселком в излучине Мисчиф-Крик. Остановились, молча глядя на горизонт.

— Силу, которую дала нам Богиня, — наконец заговорила пожилая чародейка, — мы должны использовать, чтобы помогать, спасать и лечить. С помощью нашей Силы мы должны улучшать мир. Поэтому нам надо распоряжаться своей Силой умело, разумно. А разумно — значит практично и полезно. Силу нельзя расходовать напрасно. Ты понимаешь меня, мисс Верити Кларк?

— Понимаю.

— Так почему же, милая моя, ты постоянно транжиришь Силу на забавы? На непрактичные дела и вещи? На механизмы? Машинки? Колеса и колесики?

— Я уже извинилась за двуколку, — надулась юная чародейка. — Я уже сказала, что сожалею и что я не хотела... А вообще-то...

— Что?

— Именно машины и колесики — вещи практичные. И экипажи, которые по дорогам ездят. Когда-нибудь придет такое время...

— Взгляни, Вериги, — прервала пожилая чародейка. — Взгляни туда и скажи мне, что ты видишь?

— Ну... Леса.

— Вот именно. Леса, только леса, от Кейп-Кода до Луизианы, от Флориды до Канады, ничего больше, только дикая, густая, непроходимая чащоба. Это — Новый Свет. Это — Америка! Здесь нет и никогда не будет дорог, по которым могли бы ездить какие-нибудь экипажи или машины. Здесь, в Америке, у таких вещей, как машины и экипажи, просто нет будущего. Никакого будущего, Верити. Потому мы, чародейки Америки, не имеем права тратить время ни на какие экипажи или машины.

— Но...

— Никаких но. Кончай с механизмами. Ты поняла, милая?

— Поняла.

Над раскинувшимися от Кейп-Кода до Луизианы и от Флориды до Канады лесами висел тонкий серпик луны. Над головами волшебниц беззвучно пронеслась летучая мышь.

— Когда-нибудь, — мягко прервала молчание Дороти Саттон, поглаживая каштановые волосы Верити Кларк, — когда-нибудь у тебя будут дочери, девочка моя. Дочери, очередное поколение американских чародеек. Очень важно, чтобы Сила, которую ты передашь им в наследство, была силой истинной и полезной. Думаю, ты не хочешь, чтобы единственным, на что будут способны твои дочери, стала поломка двигающихся экипажей? Ведь ты не хочешь этого, правда? Значит, тебе надо учиться. И отделаться от скверных привычек.

— Да, бабушка. Я понимаю.

— Ну, значит, возвращаемся. Я сильно проголодалась.

— О-о, и я тоже!

Они медленно спускались по склону, среди высоких трав. Спускались к поселку, вкусно пахнущему дымами из печей.

— Бабушка...

— Слушаю.

— А когда я вырасту, мы для меня тоже поймаем мужа?

— Конечно.

— А если ни один не придет?

— Всегда кто-нибудь да приходит, Верити. Всегда.

Внизу, между вязами, поблескивая серебром, текла Мисчиф-Крик.

В ВОРОНКЕ ОТ БОМБЫ[21]

Наши антологии фантастики уже имеют свои традиции. Первая — написание «антологических рассказов» по принципу «бомбу вверх, бах, трах и ур-ра! Вперед на лихом коне!». Самые прыткие приходят к финишу первыми и получают звание «авангард SF». Менее прыткие отпадают в предварительных заездах либо заваливаются на первых же оксерах... Этим остается лишь набираться сил для разносных рецензий на рассказы «авангардистов».

Другая традиция — предварение рассказов авторскими комментариями: писатель рассказывает, откуда взялась идея, что он хотел этим сказать, признается в том да сем. Порой добавляет эпиграф. Эпиграф имеет целью убедить читателя, что автор не только пишет, но порой еще и читает, причем умные вещи, из которых и берет эпиграфы.

Так пусть же и мне дозволено будет предварить рассказ пояснением, к сожалению, несколько длинноватым.

Давно-давно, когда я был еще чертовски красивым молодым брюнетом, вышла в свет и Наделала много шума книга

Леопольда Тирманда «Плохой»... Но не о книге пойдет речь, а о маленькой аннотации к ней, помещенной на обложке. Обложка моего экземпляра «Плохого» подверглась, увы, разрушительному влиянию времени и деструктивному воздействию особ, бравших у меня книжку почитать. Особ этих я не перечисляю из-за недостатка места. Однако вернемся к обложке и аннотации. Критик, имя которого выветрилось у меня из памяти вследствие склероза, написал примерно следующее: «Варшава, описанная в «Плохом», не существует и не существовала никогда, так же как никогда не существовал Лондон из «Трехгрошовой оперы».

Toutes proportions gardéez[22], я уведомляю, что описанный в предлагаемом рассказе город Сувалки и его понимаемые в широком смысле окрестности не существовали никогда точно так же, как не существовал Лондон из «Трехгрошовой оперы».