Половое воспитание детей - Страница 26

Изучение предпочтений мальчиками и девочками тех или иных игрушек наталкивается на трудности достоверной интерпретации выбора. T. Tieger и L. Paulinson (1978), сравнив ряд таких исследований, заметили, что выявление половых различий в игре зависит от методики исследования и позиций исследователя, а работы, выявившие различия, проведены раньше опровергающих. Приверженцы ортодоксального психоанализа обращали внимание на то, что мальчики чаще используют строительный материал для возведения вертикальных конструкций, а девочки — для выкладывания плоских пространств с открытым входом; это рассматривается как символизация мужских и женских гениталий, но вопрос о том, кому принадлежат эти фаллические и вагинальные ассоциации — детям или исследователям, остается открытым.

Вместе с тем, несомненно, что половые различия в содержании и стиле игры существуют уже на 2-м году жизни и что к 4 годам мальчики более маскулинны, чем девочки фемининны. Девочки этого возраста в соответствующей ситуации вполне могут повести себя как мальчики; однако мальчики даже там, где фемининное поведение обеспечивало бы больший успех, ведут себя подчеркнуто маскулинно, обнаруживая более инициативное, активное, соревновательное и агрессивное поведение, чем девочки. Так называемый «кризис 3-летних» у мальчиков протекает резче и конфликтнее.

Мы уже говорили, что в дошкольном возрасте совершается этапное развертывание и становление половых ролей / идентичностей: первичная идентичность — роль — единство роли и идентичности. Напомним вкратце, что первая категория, в которой ребенок осмысляет свое «я», это категория пола. К 1½—2 годам ребенок знает, мальчик он или девочка, но не знает, почему это так. Далее разворачивается этап освоения половых ролей и знакомства с различиями полов. На этом этапе (1½—5 лет) ребенок допускает обратимость пола, рассматривая его как временное и меняющееся состояние индивида, а не его постоянное свойство; половые роли и идентичности еще формируются и могут диссоциировать. Лишь к 5–6 годам в ходе нормального развития роли и идентичности сплавляются и становятся сторонами единого качества. К этому возрасту ребенок уже знает, что он вырастет и будет мужчиной (или женщиной), хотя количественная разница «мальчик — мужчина» («девочка — женщина») может казаться ему много больше, чем качественная разница сверстников разного пола.

Не утихшая пока дискуссия о биологической или социальной детерминации этих процессов носит весьма отвлеченный характер, ибо процессы эти биосоциальны. Считается, что генитальный пол новорожденного сигнализирует взрослым о необходимом стиле общения с ребенком — анатомический факт переводится в информационный знак, становится фактом языковым. Исходя из проведенных им исследований, наш сотрудник И. И. Лунин считает, что отправным моментом формирования первичной половой идентичности до начала речевого развития ребенка являются используемые в общении с ним коммуникативные средства и обозначения (указания пола — «мой мальчик», скрытая в ряде имен информация о поле, тембровая и интонационная окраска мужской и женской речи и проч.). Должен, однако, существовать некий «ключ», при помощи которого ребенок может расшифровать указания на свой пол, сравнить и соотнести средства идентификации с «я» и «не я». Нахождение этого «ключа» едва ли возможно без учета того, что уже новорожденные девочки и мальчики по-разному реагируют на мужчин и на женщин. Направление половой дифференциации определяется не только средовыми факторами, но и врожденными особенностями реагирования. Да и сами языковые стороны половой идентификации неоднозначны, как вообще неоднозначно соотнесение языка и реальности, им обозначаемой: «Робинзонада личного опыта, когда в сознание ребенка сначала входит некоторый объект, которому подыскивается слово, представляет лишь одну сторону процесса. Не менее важной является другая: ребенок получает не отдельные слова, а язык как таковой. Это приводит к тому, что огромная масса слов, уже вошедших в его сознание, для него не сцеплена с какой-либо реальностью. Дальнейший процесс «обучения культуре» заключается в открытии этих сцеплений и в наполнении «чужого» слова «своим» содержанием»[36]. В ходе половой идентификации ребенок и подыскивает названия для проявления пола, и наполняет обозначения пола конкретным содержанием.

За понятием взрослого сексуального поведения скрывается вполне определенный смысл. Если же суммировать мнения разных исследований о сексуальном поведении детей, то в него войдут мастурбация и другие способы раздражения гениталий; поглаживание, почесывание, царапание тела; все виды сосательных действий (сосание языка, пальцев, вещей); кусание ногтей; кусание и облизывание губ; ковыряние в носу; трихотилломания; чрезмерная нежность; сквернословие; связанные с полом фантазии; надписи и рисунки на стенах полового или кажущегося таковым содержания; задержка дефекации и мочеиспускания; подглядывание за обнажением и естественными отправлениями других людей; стремление причинить физическую или душевную боль другим либо быть объектом такого причинения; вообще все формы любознательности и любопытства, так или иначе обращенные на пол, и т. д. Такое расширительное толкование детской сексуальности, во многом обязанное ассоциациям взрослых, требует осторожности тем большей, чем младше ребенок. Диагностическое их значение различно [Ковалев В. В., 1985]. Действительно, многие из перечисленных проявлений могут обретать сексуальную окраску. Мы, например, неоднократно наблюдали, как резкое прекращение сосания пальца сменялось мастурбацией и наоборот. Но в целом подавляющее большинство этих проявлений следует считать условно сексуальными и судить об их сексуальности по сочетанию с другими прямыми ее проявлениями или смене их друг другом [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1979].

Не задерживаясь на многократно обсуждавшихся взглядах 3. Фрейда на детскую сексуальность, отметим лишь, что в рамках нашей модели психосексуальной дифференциации сексуальность у дошкольников представлена не целостным качеством, а его разрозненными элементами, сторонами, предпосылками, а поэтому мнение об аутоэротичности ребенка, если понимать эротическое как высшую психическую переработку сексуального, едва ли обоснованно: эротическое формируется лишь на основе складывающегося сексуального. Внешнее сходство поведения ребенка с теми или иными проявлениями сексуального поведения взрослых еще не обозначает идентичности мотивов и переживаний ребенка и взрослого. А. Gesell и F. Sig (1973) описывают сексуальное поведение дошкольников так. В возрасте от 10 мес до 1 года дети трогают гениталии, но началом мастурбации это становится крайне редко. В 1½ года появляется особая нежность к матери, особенно при усталости или мокром белье. В 2 года дети стремятся поцеловать мать перед сном, начинают различать мальчиков и девочек по одежде и прическе. В 2½ года знают о своих половых органах и раздетые могут играть ими; проявляют интерес к обнажению других людей; различают мальчиков и девочек по позам при уринации, хотя еще не могут объяснить этого; появляется интерес к физиологическим отличиям полов, вопросы о материнских грудях. В 3 года спрашивают о различиях полов, позах при уринации; стремятся рассматривать тело взрослого и касаться его, особенно — материнской груди; интересуются малышами и просят братика или сестричку; спрашивают — откуда берутся дети, где они были раньше, но еще не понимают рассказов о развитии внутри тела матери; говорят, что женятся на матери или выйдут замуж за отца, когда вырастут. В 4 года играют пупком, спрашивают о нем; при внезапных волнениях может возникать позыв на мочеиспускание; появляются игры с обнажением, демонстрацией гениталий и уринации; иногда подолгу повторяют «неприличные» слова; внимание к обнажению других может сочетаться с требованием ребенка не глядеть на него раздетого; спрашивают — как дети попадают в живот к матери и выходят оттуда, но могут и настаивать на том, что их купили в магазине. В 5 лет снижается интерес к анатомическим различиям полов, появляются вопросы о детстве родителей, просьбы о сестре или брате, намерение иметь в будущем своих детей. В 6 лет нередок интерес к тому, как обзавестись детьми — не больно ли это, какова роль отца; повторяя дома то, что слышали на улице, ждут реакции родителей.