Полосатый Эргени (сборник) - Страница 31

Копать было тяжело, и на это ушел весь день. К ночи все было готово.

Теперь нужно было только ждать.

Короткую ночь охотники провели на льду, тесно прижавшись друг к

другу. Утром устроили засаду. Вот наконец показалось стадо хуммов.

Впереди, покачивая хоботом, шел старый вожак с огромными бивнями. Он

грузно ступал по ледяной тропинке; остальные гуськом тянулись следом.

Охотники ясно слышали тяжелую поступь великанов.

Вдруг вожак остановился. Он дошел до канавки. Уши его шевельнулись.

Хобот поднялся вверх. Раздался отрывистый звук.

Тревога! Этой трещины не было! К нему подошла старая самка со

слоненком. Подошли и другие старые и молодые хуммы. Все они нерешительно

трогали край канавки хоботами и шевелили ушами. В это время один из слонят

взобрался на покрытый снегом помост. Тонкие елки затрещали, и слоненок

рухнул вниз вместе с кучей жердей, веток и комьями снега.

Старые хуммы шарахнулись в сторону. Слонихи завизжали, подзывая

детенышей. Тревога прошла по стаду. Скорее уйти от непонятной беды!

Только одна слониха осталась у трещины. Она звала, но никто не

откликался. Слоненок упал вниз головой и застрял на самом дне. Падение

оглушило его. Мохнатая слониха напрасно звала... Когда стадо отошло, она

перестала визжать и пустилась догонять остальных.

Сердце хуммы

Лагерь был перенесен к самому краю ледника. Охотники выбили ступени

во льду, чтобы удобнее было слезать на дно трещины. Вытащить зверя наверх

было невозможно.

Первое дело, которое сделали беглецы, было исполнение таинств Матери

матерей. Ао долго работал каменным ножом. Он разрезал кожу и мясо на груди

у слоненка. Разрубил два ребра, отогнул их руками и вырвал волшебное

сердце. С восторгом прижал он его к себе и выхватил из него зубами кусок

мяса. Он первый отведал сердце хуммы, и теперь ему не страшны никакие

колдуны! Ао смеялся и готов был кричать от радости. Тяжело дыша, он вылез

по скользким ступеням наверх и бережно положил к ногам охотников свою

ношу.

— Ешьте! — кричал он. — Ешьте! Будьте как хуммы!

Сердце было разделено между всеми охотниками. Уа отрезал от своей

части кусочек и сунул его в рот Курру:

— Пусть вырастет силачом, пусть не боится ни Куолу, ни кого другого!

Балла ласково на него поглядела. В это время Канда подбежала к мужу и

выхватила у него один из кусочков мамонтового сердца.

Прежде чем Ао успел опомниться, она сунула кусок в рот и быстро его

проглотила. Все смотрели на нее с изумлением. Сердце считалось долей

мужчины, а женщины его не ели.

— Канда тоже не будет бояться Куолу! — закричала она и, как ребенок,

захлопала в ладоши.

Аммуны

Каждый день охотники спускались в трещину и приносили новые порции

мяса. Один раз они добыли двух песцов. Шустрые зверьки уже успели

разведать, что плохо лежит. По ночам они подбирались к слоненку тем же

путем, что и люди. Здесь утром застал их Ноздря и прикончил двумя ударами

дубины.

Однажды Уа заметил стадо овцебыков. Они спустились к реке на водопой.

Уа с Волчьей Ноздрей подкрались к стаду и убили годовалого теленка. Еды

было вволю, зато мало топлива. Приходилось есть мясо сырым. Это, впрочем,

их не смущало. Гораздо хуже было то, что все чаще надвигались густые

туманы. Они сползали с ледника почти каждую ночь.

В один из вечеров Ао и Улла вернулись к шалашу раньше других. Они

принесли свежую добычу и думали порадовать ею жен. Но женщины встретили их

бунтом. Едва только охотники показались перед шалашом, как Балла и Цакку

подняли неистовый вопль.

— Аа! Аа! — кричали они.

— Холодно! Аммуны! — вопила Балла.

— Злые аммуны! Домой! Домой! — голосила Цакку. — Боимся больших

аммунов!

Разбуженный криками женщин, в шалаше надрывался Курру. Одна Канда не

кричала. Она лежала ничком и утирала слезы. Женщины страшно боятся

аммунов.

Всякий раз, как с ледника наползал густой туман, женщины шептали:

«Пришли аммуны!» — и прятались в жилье, стараясь закутаться с головой.

Аммуны — это не просто туман. Туман — холодный пар, облако, ползущее

по земле, и ничего больше. Но для Канды, Баллы и Цакку туман — это прежде

всего таинственное живое существо. Вернее, целая толпа каких-то непонятных

существ. Они двигаются, ползают, улетают и возвращаются вновь. Они

замышляют злое и причиняют несчастье.

Ао и Улла поняли одно: их женам надоело жить в новых местах. Они

страдают от сырости темных ночей. Они истосковались по теплому жилью,

соскучились по землянкам поселка. Но главное — их смертельно пугают

туманы.

Охотники положили на землю убитого зайца и двух белых куропаток. Но

решить дело без товарищей было нельзя. Нужно было их дождаться. Мужчины

стояли молча, опершись на свои копья. Женщины уселись на землю и

продолжали выть.

— Аа! Аа! Аа! — тянули они, и слезы ручьями стекали по их щекам.

Они плакали громко, а сами следили, какое действие производят на

мужчин их вопли и потоки слез.

Иногда они уставали кричать и начинали потихоньку стонать. Потом

вдруг, спохватившись, принимались снова причитать, жаловаться и повторять

одни и те же слова.

Наконец вернулись Уа и Волчья Ноздря. С их приходом вопли

возобновились с новой силой. Охотники с удивлением смотрели на рыдающих

женщин. Временами они переводили глаза на Ао и Уллу, и в их взглядах можно

было прочесть вопрос: в чем же дело?

Наконец Ао показал на женщин и сказал только четыре слова:

— Боятся аммунов! Хотят домой!

Обратный путь

Возвращаться домой решили без лишних слов. Было ясно, что оставаться

здесь дольше нельзя. Мужчины хотя не так, как женщины, но тоже побаивались

аммунов. Они спешили к шалашу, едва только издали замечали приближение

тумана. Они знали: когда эти холодные белые существа застанут человека

вдали от жилья, они сделают его слепым. Человек не знает, куда идти и где

его дом.

Но и помимо аммунов все заставляло думать о возвращении. Птицы

улетели. Большие звери тоже потянулись на юг. Приближалась зима. Улла еще

вчера видел стадо северных оленей. Оно двигалось туда же, куда летели и

птицы. А в это утро Уа с Ноздрей узнали, что и хуммы ушли. Их свежие следы

вели в долину Большой реки, а там поворачивали вниз по течению. Вдоль

берега пролегала их кочевая тропа...

Хуммы ушли! Красные Лисицы пойдут за ними!

Ноздря не сказал ни слова. Он просто начал собирать оленьи и песцовые

шкуры. Уа принялся их увязывать. Ао занялся мамонтовой шерстью.

Охотники уже давно собирали ее. Острым, режущим краем кремневых

пластинок они резали длинные пучки бурых волос и складывали в углу.

Ао запихал их в меховой дорожный мешок.

Женщины повеселели. После ужина улеглись, успокоенные и обрадованные.

С первыми лучами солнца весело двинулись в путь. Он был далек и

труден. Впереди — опасности и тревоги, холода и туманы, дожди и суровые

ветры, переправы через реки и ручьи, топкие трясины и болота, покрытые

кочками. Но зато там, в конце пути, их ждут теплые землянки!

И Куолу им теперь уже не страшен: они ведь все отведали сердце хуммы.

Чего им бояться? Вот почему они без страха пустились в дорогу старым

путем.

К югу от тундры охотники снова вступили в криволесье. Равнины,

покрытые мхами и лишайниками, сменились редким лесом; то там, то здесь

попадались стада оленей.

Наконец пошла настоящая лесная полоса. Лес стоял густой и высокий.

Темной стеной потянулись еловые чащи. Они сменялись белыми стволами берез,

стройными соснами. Возле самой реки тянулась узкая береговая полоска, по