Полосатый Эргени (сборник) - Страница 27

Конечно, Куолу! Он ведь грозил отомстить и отомстил.

А всё эти Красные! Не хотят уступить колдуну, вот он и злится.

Когда Улла вместе с Ао и Волчьей Ноздрей вошли в землянку охотников,

они сразу почувствовали что-то неладное. Никто не позвал их сесть у огня.

Никто не спросил об охоте. Их встретили враждебными взглядами. Никто не

сказал ни одного слова привета. Их считали виновниками гнева Куолу и его

страшной мести.

В мастерской Тупу-Тупу

Вечером, когда в поселке все сидели по шалашам и землянкам, в летний

шалаш Канды просунулась рыжая голова. Это был Уа.

Ао лежал возле костра и раздувал тлеющие угольки. Уа молча сел у

входной дыры. Канда вопросительно поглядела на брата. Вид у него был

встревоженный.

— Что скажешь? — спросила Канда.

— Что скажу? В поселке все боятся Куолу. Вот умерли Лаллу и Го. Ведь

это его дело. Матери толкуют: всему виной Красные Лисицы. Не хотят отдать

своих жен. А из-за них Куолу мстит целому поселку. Старый Фао говорит:

надо убить Красных! А Калли и Тупу-Тупу спорят. Говорят: не надо.

Тупу-Тупу жалеет Канду. Не хочет, чтобы она шла к Куолу.

Канда со страхом слушала брата. Ао положил ладонь на голову жены:

— Не бойся! Ао не отдаст Канду.

В это время во входной дыре показалась чья-то темная фигура. Канда с

криком бросилась прочь. Вдруг все засмеялись:

— Улла!

Улла пришел сказать, что Тупу-Тупу велел звать Ао и Канду к себе.

Тупу-Тупу редко ночевал в землянке охотников. Большей частью он

проводил время в своей каменной мастерской. Тут же стоял его шалаш, в

котором на мягкой подстилке отдыхал он от дневных трудов. Мастерская

помещалась около реки, у самого устья оврага. Нужно было спуститься по

узкой тропинке и миновать кусты ивняка. Еще издали до ушей охотников стали

доноситься глухие удары камня.

— Тупу-Тупу работает!

На площадке под крутым обрывом приютился шалаш. Перед ним все было

усыпано осколками кремня. Тупу-Тупу сидел на гладком камне и бил камнем о

кремень. У края площадки под навесом сидели на земле люди: Волчья Ноздря,

его молоденькая жена Цакку с перламутром на подбородке и красивая Балла.

Все молча смотрели на Тупу-Тупу. Вновь прибывшие, не говоря ни слова,

уселись на землю и стали ждать.

Тупу-Тупу продолжал работать. Он ни на кого не обращал внимания. Он

заканчивал свой кремневый нож. Сейчас делал самую тонкую часть работы —

наводил последнюю отделку.

Около камня, на котором он сидел, лежало несколько больших кремневых

желваков. Такие желваки добывали из глубины известняков, в которых они

заполняли пустые места, размытые водой. Тысячелетия проходили, пока в

таких пустотах из просачивающейся сверху воды выделялся кремневый осадок.

Тупу-Тупу брал принесенный желвак и тяжелый ударный камень. На

большом камне наковальни он разбивал желвак ударным камнем. Требовалось

большое искусство, чтобы отбить от желвака куски, которые были пригодны

для выделки орудий. Отбив резким ударом кусок, Тупу-Тупу старательно

разглядывал его со всех сторон и, если он был хорош, пускал в дело.

Но это было только начало. Над таким куском еще долго нужно было

трудиться. Тупу-Тупу отделывал его постепенно и очень осторожно. Не

торопясь придавал кремню ту форму, которая была нужна. Короткими,

отрывистыми ударами отбивал он от куска крошку за крошкой, пока кремень не

становился по его воле то наконечником копья, то острым ножом.

Такую отделку называют ретушью.

Пещерный человек раннего палеолита еще не умел ретушировать. Его

орудия были грубы. Он кончал свою работу там, где мастер поздней эпохи

только начинал обработку орудия.

Мастерская каменных орудий не была собственностью Тупу-Тупу. Каждый

мог прийти туда и работать сколько захочет. Камни принадлежали всем.

Каждый заботился, чтобы в мастерской были большие камни. В известняках

часто находили большие круглые желваки, иногда с голову ребенка. Снаружи

они были покрыты белой коркой. Каждый умел сделать себе наконечник копья,

скребок для очистки шкуры или каменный нож.

Но Тупу-Тупу работал не так, как другие. Он был мастером своего дела.

Он любил работу как художник. Ему нравилось волшебное искусство превращать

грубый кусок кремня в изящно отточенное острие.

Он испытывал детскую радость, когда от крепкого удара кремень

выбрасывал из-под его пальцев голубоватую искру. Глаза его вспыхивали и

сверкали. Словно огонь, выбитый из камня, перескакивал в его глаза, а

оттуда в сердце. И никому не удавалось так точно отбить нужный осколок от

круглого желвака. Никто так ловко не умел, надавив со всей силой, отломить

от крупного куска тот край, который был ему нужен.

Последняя отделка была самой трудной и рискованной частью работы.

Одним неловким ударом можно было испортить все: расколоть, изломать,

свести на нет полученное долгим трудом произведение искусства.

Тысячи лет первобытные люди улучшали обработку камня. Тысячи лет

росли трудовые навыки этих «кузнецов» каменного века.

Совершенствуя свои кремневые орудия, человек улучшал самого себя.

Точнее становились движения, острее — глаз, внимательнее делался взгляд,

упорнее — характер. Упорная работа над камнем изменяла самого работника.

Труд делал его сильнее и сообразительнее и все более отдалял от угрюмого

образа жителя древних пещер, каким был его отдаленный предок.

Тупу-Тупу хмурился. Капли пота стекали со лба, глаза пристально

следили за работой. Язык по временам высовывался наружу. Наконец он встал

и бросил ударный камень.

Работа была окончена: в руках его блестело острое лезвие

великолепного кремневого ножа.

На чем порешили в мастерской Тупу-Тупу

Тупу-Тупу заговорил:

— Красным нужно бежать! — Он свистнул и показал рукой на север. —

Убьют, а жен отведут к Куолу. Сегодня заболела еще одна старуха. Еще

больше стали бояться. Сердятся на Красных.

За Красных Лисиц заступаются только Уа да он — Тупу-Тупу. Калли

молчит.

Говорили тихо, чтобы голосов их не унес ветер.

Ао спросил:

— Что же делать?

— Бежать!

— Куда?

Тупу-Тупу показал рукой на север.

Из поселка Черно-бурых было только два длинных пути: на север и на

юг, вдоль берегов Большой реки. На запад шла полоса густого леса. По ней

уйти далеко было трудно. Густые заросли и поваленные деревья загромождали

дорогу. За лесом начиналась сухая степь. Там бегали стадами сайгаки и

табуны лошадей. Там было мало воды.

На востоке за рекой начинались заливные луга. В них еще не просохли

болота. Там кучи мух, комаров, слепней. Дальше земля поднималась и болота

сменялись лесами, а за ними опять начиналась степь.

Идти на юг, в селение Красных Лисиц?

Это значит проходить мимо Куолу! Куолу зорок. Он далеко видит кругом.

Он их погубит всех до одного. Пройти незаметно до своего поселка нет

надежды. Куолу сердится на Красных Лисиц. Он будет им мстить, как теперь

мстит Черно-бурым.

Нет, дорога только одна. Туда, откуда течет река. Куолу не скоро

догадается. Пройдут пять и еще пять дней, и тогда злой глаз Куолу их не

достанет.

И тут Тупу-Тупу поведал им удивительную тайну. Он слышал это от самой

Унги, прежней Матери матерей Черно-бурых. Она говорила:

«Боишься колдовского глаза — иди к Великому льду. Дойдешь до Великого

льда — никто не найдет. На Великом льду съешь сердце хуммы. Ничей глаз зла

не сделает. Сам будешь как хумма».

Ао и Улла вскочили и стали громко смеяться:

— Туда! Туда! К Великому льду!

На этом порешили твердо. Волчья Ноздря поднял кверху копье. Он тоже