Полное собрание стихотворений и поэм. Том 1 - Страница 4
Изменить размер шрифта:
Свидание
Вера приходит с жалким лицом с жалким лицом
Приходит в помещение из внешнего мира внешнего мира
В помещении сидит голый человек голый человек
Мужчина мужчина мужчина
Он на диване сидит выпуска старого где зеркало
Зеркало узкое впаяно в заднюю спинку серую
Вера пришла с холода с холода с холода
А он сидит жёлтый и издаёт запахи тела в одежде бывшего ранее
Долго и долго и долго запахом не насытишься
Тело подёрнуто подёрнуто салом лёгким жиром тельным
– Садись Вера – он говорит – садись ты холодная
А он с редким волосом на голове цвета бурого
А Вера такая красивая такая красивая
Она села села согнула колени на краешек
А он потянулся обнять её спереди спереди
Неудачно нога его тонкой кожей сморщилась
Неудачно его половой орган двинулся
А Вера такая красивая такая морозная
– Ух как холодом от тебя также молодостью
Раздевайся скорей – ты такая красивая
На тебе верно много надето сегодня и он улыбается
Зеркало зеркало их отражает сзади овальное
Только затылки затылки затылки
Книжищи
Такой мальчик красивый беленький
Прямо пончик из кожи ровненький
Как столбик умненький головка просвечивает
Такой мальчик погибнул а?
Как девочка и наряжали раньше в девочку
Только потом не стали. сказал:
«что я – девочка!»
Такой мальчишечка
не усмотрели сдобного
не углядели милого хорошего
что глазки читают что за книжищи
У-у книжищи! у старые! у сволочи!
загубили мальчика недотронутого
с белым чубчиком
Чтоб вам книжищи всем пропасть
толстые крокодиловы!
Мальчичек ягодка крупичичка
стал вечерами посиживать
всё листать эти книги могучие
всё от них чего-то выпытывать
Убийцы проклятые книжищи
давали яду с листочками
с буковками со строчками
сгорел чтобы он бледненький
Когда ж он последнюю книжищу
одолел видно старательно
заметно он стал погорбленный
похмурый и запечалённый
Однажды пришли мы утречком
Чего-то он есть нейдёт
Глядим а окно раскрытое
В нём надутое стадо шариков
И он до них верёвочкой прищепленный
«Шарики шарики – говорит
Несите меня»
И ножкою оттолкнувшися
А сам на нас строго поглядел
И в небо серое вылетел…
И видела Марья Павловна
Как понесло его к моречку
А днями пришло сообщение
Что видели с лодки случайные
Как в море упали шарики
На них же мальчонка беленький
Но в море чего отыщешь ты
Горите проклятые книжищи!
Сирены
Вдохновляюсь птицею сиреною в день торжественных матросов
Плетни волн не сильно говорливые. видят вид мой чистый
Вымылся и палубу помыл. скоро остров с красными цветами
И об том дают мне знать. птицы бледными крылами
Полон чьих-то дочек он – сирен. с бледными прозрачными крылами
Полон я каких-то чувств летающих с бледными и тонкими крылами
Падают насколько мне известно на самые красивые корабли
Насколько мне известно падают на чистые где и матросы чисты
Падают эти сирены с грудями со многими грудями
В коротких падают рубашках с кружевами с кружевами
Насколько мне говорили с кружевами и грудями
Ленточкой у горла перевязаны они. ленточкою чёрной
Сами белокуры и волосы они также веют ленточкою чёрной
Кожа их бумажная сонная неживая
Основное их занятие – летать и петь целой стаей
Вот они. летят они. помогают ногами крылам слабым
Вот они. и сели они. и до чего ж красивы эти бабы
Вот они. и плачут они. и отирают они слёзы и песни запели
Каждая песня о неизвестном растении о неизвестном животном
В заключение песню запели они об острове своём волосатом
И улетать они собрались. улетают а меня не берут. не берут
Сколько к ним не бросаюсь!
«Баба старая кожа дряхла одежда неопрятная…»
Баба старая кожа дряхла одежда неопрятная
Ведь была ты баба молода – скажи
Ведь была ты баба красива́
Ведь была резва и соком налита
Ведь не висел живот и торчала грудь
Не воняло из рта. не глядели клыки желты́
Ведь была ты баба в молодой коже
Зубы твои были молодые зайчики
Глаза очень были. как спирт горящий
Каждый день ты мылась водой с серебром
В результате этого была ты не животное
Не земное ты была а воздушное
А небесное
И что же баба ныне вижу я
Печальное разрушенное ты строение
Вот в тебе баба валится все рушится
Скоро баба ты очистишь место
Скоро ты на тот свет отправишься
– Да товарищ – годы смутные несловимые
Разрушают моё тело прежде первоклассное
Да гражданин – они меня бабу скрючили
Петушком загнули тело мне
Но товарищ и ты не избежишь того
– Да баба и я не избегу того