Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1 - Страница 165

Принцесса. Откуда эта надменность — там, где ее никак нельзя было ожидать? Принцессы! Что вы скажете об этом молодом принце? Вы обратили внимание на его тон?

Агланта. Тон у него, пожалуй, немного высокомерный.

Морон (в сторону). Ну и озадачил же он ее!

Принцесса. Хорошо бы сбить с него спесь и обуздать его кичливую натуру.

Цинтия. Вы так привыкли к всеобщему преклонению и обожанию, что подобная любезность не могла вас не поразить.

Принцесса. Признаюсь, это взволновало меня. Мне не терпится наказать подобную надменность. У меня не было большого желания присутствовать на состязаниях, но теперь я непременно туда отправлюсь и приму все меры, чтобы зажечь в нем любовь.

Цинтия. Берегитесь, принцесса! Это опасное предприятие: когда мы хотим внушить любовь, мы рискуем полюбить сами.

Принцесса. Ах, пожалуйста, не бойтесь! Идемте! Я ручаюсь за себя.

Принцесса, Агланта и Цинтия уходят.

Филида, Морон.

Морон. Филида! Побудь со мной!

Филида. Нет, пусти меня, я пойду с ними.

Морон. Ах, жестокая! Если б тебя просил Тирсис, ты сразу согласилась бы остаться.

Филида. Вполне возможно. Конечно, с ним мне приятнее, чем с тобой: он доставляет мне удовольствие своим голосом, а ты оглушаешь болтовней. Когда ты научишься петь так же, как он, я обещаю выслушать тебя.

Морон. Побудь со мной немного!

Филида. Не могу.

Морон. Ну пожалуйста!

Филида. Нет.

Морон (удерживая Филиду). Я не пущу тебя…

Филида. Это еще что такое?

Морон. Одну минутку!

Филида. Ну ладно, я останусь, если ты мне обещаешь одну вещь.

Морон. Что именно?

Филида. Ничего не говорить мне.

Морон. Но, Филида…

Филида. Только в этом случае я останусь.

Морон. Ты намерена меня…

Филида. Пусти!

Морон. Ну ладно, только останься. Я не скажу тебе ни слова.

Филида. Смотри! Одно слово — и я убегу.

Морон. Хорошо. (После мимической сцены.) Ах, Филида!.. Ой!..

Филида убегает.

Она убегает, и мне ее не поймать. Вот, не угодно ли? Если бы я умел петь, мои дела шли бы гораздо лучше. Женщины теперь позволяют покорять себя при посредстве ушей. По их вине все занялись музыкой, и добиться успеха у них можно только песенками и стишками. Мне надо научиться петь. Тогда я буду действовать, как все прочие… (При виде сатира.) Отлично! Он-то мне и нужен.

Морон, сатир.

Сатир (поет).

Ла-ла-ла!

Морон. Ах, сатир, друг мой! Помнишь, что ты мне когда-то обещал?

Пожалуйста, научи меня петь!

Сатир. Охотно. Но сначала выслушай песню, которую я только что сочинил.

Морон (в сторону). Он так привык петь, что иначе и разговаривать не умеет. (Громко.) Ладно, пой! Я слушаю.

Сатир (поет). Я несу…

Морон. Песенку, говоришь?

Сатир. Я не…

Морон. Ну пой песенку для пения!

Сатир. Я не…

Морон. Любовную песенку, черт побери!

Сатир (поет).

Морон требует от сатира более пылкой песни и просит спеть ту, которую он слыхал за несколько дней перед этим.

Сатир (поет).

Морон. Ах, какая хорошая песня! Научи меня петь ее.

Сатир. Ла-ла-ла-ла!

Морон. Ла-ла-ла-ла!

Сатир. Фа — соль, фа — соль!

Морон. Сам ты фасоль!

Разгневанный сатир грозит Морону, другие сатиры танцуют забавный танец.

Принцесса, Агланта, Цинтия, Филида.

Цинтия. Этот молодой принц в самом деле проявил изрядную ловкость, и весь вид его представлял собой нечто необычайное. Он вышел победителем. Но я сильно сомневаюсь, что в сердце у него ничего не изменилось: вы пустили в него стрелы, от которых трудно защититься. Я не говорю уж обо всем прочем — грация вашего танца и нежность вашего голоса были сегодня полны обаяния, способного тронуть людей самых бесчувственных.

Принцесса. Вот он беседует с Мороном. Хорошо бы узнать, что он ему говорит. Не будем пока прерывать их разговор. Пойдем этой дорогой, а затем повернем им навстречу.

Принцесса, Агланта, Цинтия и Филида уходят.

Эвриал, Арбат, Морон.

Эвриал. Ах, Морон! Признаюсь, я был в восторге. Никогда еще столько прелестей не поражало одновременно мой взор и слух. Правда, она всегда восхитительна, но это мгновенье превзошло все остальные, новое очарование усилило блеск ее красоты. Никогда еще на лице ее не играли более живые краски, ее глаза никогда еще не были вооружены более живыми и более острыми стрелами. Нежность ее голоса пожелала проявиться в прелестной арии, которую она соблаговолила спеть. Эти чудесные звуки проникали мне в душу и преисполняли все мои чувства таким восторгом, что я был вне себя. Затем она проявила блестящие способности: ее дивные ножки чертили на эмали нежного газона милые узоры, приводившие меня в восхищение, и связывали меня незримыми узами с мягкими и точными движениями, которыми все ее тело сопровождало мелодию. Словом, ни одна душа не испытывала более сильных волнений, чем моя. Много раз я готов был забыть свое решение, хотел броситься к ее ногам и открыть ей пламень своего беззаветного чувства.

Морон. Не надо этого делать, государь, поверьте мне! Вы нашли самый что ни на есть лучший способ. Может быть, я очень ошибаюсь, но, по-моему, он не может вас подвести. Женщины — животные с норовом. Мы их портим своей мягкостью. Право, они бегали бы за нами, если б мужчины не баловали их знаками уважения и покорности.

Арбат. Государь! Вот принцесса — она отдалилась от своей свиты.

Морон. Во всяком случае, твердо держитесь избранного нами пути. Посмотрим, что она мне скажет. А вы погуляйте по дорожкам, но отнюдь не выказывайте желания подойти к ней. Если же вы с ней встретитесь, то старайтесь по возможности не оставаться с ней вдвоем.

Эвриал и Арбат уходят.

Морон, принцесса.

Принцесса. Так ты, Морон, на короткой ноге с принцем Итаки?

Морон. Да, принцесса, мы с ним давно знакомы.