Полководцы Украины: сражения и судьбы - Страница 29

Безбожный же царь Мамай, увидев свою погибель, стал призывать богов своих: Перуна и Салавата, и Раклия и Хорса, и великого своего пособника Магомета. И не было ему помощи от них, ибо сила Святого Духа, точно огонь, ожигает их.

И Мамай, увидев новых воинов, что, будто лютые звери, скакали и разрывали врагов, как овечье стадо, сказал своим: «Бежим, ибо ничего доброго нам не дождаться, так хотя бы головы свои унесем!» И тотчас побежал поганый Мамай с четырьмя мужами в излучину моря, скрежеща зубами своими, плача горько, говоря: «Уже нам, братья, в земле своей не бывать, а жен своих не ласкать, а детей своих не видать, ласкать нам сырую землю, целовать нам зеленую мураву и с дружиной своей уже нам не видеться, ни с князьями, ни с боярами!»

После достигнутой на Куликовом поле победы началось преследование убегавших монголо-татарских войск, которое длилось около 50 километров до реки Мечи. В ходе преследования была уничтожена большая часть оставшегося после поражения на Куликовом поле войска Мамая – сумели спастись и возвратиться в Золотую Орду лишь очень немногие. После столь блистательной победы вполне понятны слова, сказанные Дмитрием Иоанновичем Боброку-Волынскому: «Воистину, Дмитрий, не лжива примета твоя, подобает тебе всегда воеводою быть».

Отметим, что при всей грандиозности победы русские потери были сравнительно невелики – не более 20 тысяч воинов, в то время как Мамай потерял примерно 80–90 % своего войска.

Победа на Куликовом поле окончательно сделала Боброка-Волынского наиболее влиятельным лицом в окружении Дмитрия Донского – и именно заверяющая подпись воеводы стоит первой под завещанием великого князя Московского.

Встретил свою смерть победитель Мамая в новом сражении с Золотой Ордой – в битве на Ворскле 12 августа 1399 г.

Предыстория этой гигантской битвы такова. Хан Тохтамыш потерпел поражение в борьбе за власть в Золотой Орде от хана Темира-Кутлука и бежал в Киев под защиту великого князя Литовского. Витовт решил вернуть беглецу власть, рассчитывая, что тот станет марионеткой в его руках. Собрав войско, он выступил в поход против Темира-Кутлука.

Войско Витовта состояло не только из литовцев – в него входили русские князья, поляки (у которых были на вооружении пушки, пищали и самострелы), молдаване, валахи, воины Тохтамыша, сто рыцарей Тевтонского ордена (каждого из которых сопровождало до пяти оруженосцев). Как утверждает Никоновская летопись, было «пятьдесят славянских князей со дружины». Заметим, что непосредственно в Куликовской битве участвовало только двенадцать князей.

Всего у великого князя Литовского было более 75 тысяч воинов, в то время как войско выдвинувшегося ему навстречу Темира-Кутлука было примерно втрое меньше.

Был в составе литовского войска и Боброк-Волынский. Очевидно, что принять участие в походе воевода мог только с разрешения великого князя Московского (а еще более вероятно – по его прямому приказу).

Всех союзников объединяло желание нанести как можно более сильный удар по Золотой Орде, что действительно произошло бы, сумей они лишить власти сильного лидера Темира-Кутлука и посадить вместо него Тохтамыша.

Союзное войско вышло из Киева 8 августа и на реке Ворскла встретилось со стоявшим на противоположном берегу противником. Войском командовал лично Витовт, который и допустил ряд грубых ошибок. Не вызывает сомнения, что если бы у наиболее опытного полководца в союзном войске – Боброка-Волынского – были те же возможности по планированию операции и руководству войсками, как на Куликовом поле, то результат сражения был бы иным.

Показательно, что подобным образом поступил Темир-Кутлук, у которого сражением руководил талантливый полководец темник Едигей (убедивший испугавшегося многочисленности вражеского войска хана вступить в бой вместо уже начавшихся переговоров).

Очень похоже, что Едигей взял за основу своего построения схему Боброка-Волынского на Куликовом поле. Темник разделил войско на шесть корпусов (каждый из которых делился, в свою очередь, на три полка), и им был выделен спрятанный в овраге резервный полк, который и сыграл ключевую роль в победе ордынцев. Здесь сама собой напрашивается аналогия с засадным полком Боброка-Волынского – думается, что в Золотой Орде извлекли урок из поражения Мамая. Кроме того, подобно московскому воеводе, Едигей создал резерв из тяжеловооруженной конницы.

Сражение началось фронтальным столкновением сторон, и после чрезвычайно ожесточенной рубки монголо-татары начали отступать, завлекая противника. Витовт, не оставив резервов, ввел в бой все войска (в том числе и поляков, которые не получили необходимой дистанции для применения пушек), чем немедленно воспользовался Едигей. Он ударил резервным полком по флангам войска великого князя Литовского и полностью смял их, начав немедленно после этого маневр на окружение. Окончательно исход сражения решился, когда Едигей бросил на смешавшее боевые порядки войско Витовта тяжеловооруженную конницу, которая и завершила разгром (преследование побежденных продолжалось до самого Киева).

Точная цифра потерь войска Витовта неизвестна, но можно уверенно сказать, что оно было почти полностью уничтожено. Погибло и большинство князей, участвовавших в битве. Как написал летописец, ордынцы убили «всех князей именитых и славных семьдесят и четыре. А иных воевод и бояр великих, и христиан, и Литвы, и Руси, и Ляхов, и Немцев, елико избито, многое множество кто возможет изчести?» Был среди них и московский воевода Боброк-Волынский, своей жизнью заплативший за полководческую бездарность великого князя Литовского.

Будущий победитель Большой Орды родился в 1445 г. Он был шестым сыном основателя династии Гиреев и первого хана Крыма Хаджи I Гирея. Хаджи-Гирею принадлежит особая роль в истории Крымского ханства, именно при нем оно стало независимым, избавившись в 1441 г. от вассальной зависимости от Золотой Орды. В народе настолько его любили, что называли «мелек» (ангел). Уже после 1441 г. «мелек» продолжал воевать с Золотой Ордой, которая упорно не признавала независимости Крымского ханства (что значительно ослабляло напор ордынцев на Великое княжество Литовское, в составе которого оказалась значительная часть земель бывшей Киевской Руси).

Путь «мелека» к ханской власти был очень непрост – достаточно сказать, что он долгое время был беженцем на территории Великого княжества Литовского.

Менгли-Гирей в полной мере унаследовал от отца стратегическое направление политики, результатом которой стало, в конечном итоге, крушение Большой Орды и реализовывал его с огромной энергией.

О юных годах будущего крымского хана известно очень мало, но наиболее вероятной является версия, что он воспитывался и получил образование в генуэзской Каффе. Вполне объяснимо, почему его юность прошла вдали от отца. Менгли-Гирей был младшим сыном и не мог унаследовать ханскую власть. Поэтому его присутствие в столице не являлось необходимостью и он вполне мог высказать желание получить образование у генуэзцев (правда, есть версия, что в Каффе он находился в плену, но она представляется маловероятной).

В то время Каффа переживала расцвет, являясь подлинным центром высокой европейской культуры в регионе. Она не только превышала тогда по количеству населения Константинополь, но и не уступала во всех отношениях подавляющему большинству крупных городов Европы. Особенно важно подчеркнуть, что генуэзцы были признанными мастерами военного искусства, а их тяжеловооруженная пехота считалась одной из лучших на континенте. Сын «мелека», если действительно долгое время жил в Каффе, с его любовью к военному делу не мог не заинтересоваться военными познаниями генуэзцев и не изучить их наработки в тактическом построении и проведении боя.

Но Менгли-Гирей, обладавший огромной жаждой власти и волей, вовсе не собирался примириться с тем, что он не возглавит Крымское ханство. Когда в 1466 г. умер Хаджи-Гирей, между его сыновьями сразу же начинается противостояние в борьбе за власть и Менгли-Гирей активно в ней участвует.