Полководцы Украины: сражения и судьбы - Страница 28

Услышав это, князь великий прослезился и сказал: «Господу Богу все возможно: всех нас дыхание в его руках!» И сказал Волынец: «Не следует тебе, государю, этого войску рассказывать, но только каждому воину прикажи Богу молиться и святых его угодников призывать на помощь. А рано утром прикажи им сесть на коней своих, каждому воину, и вооружиться крепко, и крестом осенить себя: это ведь и есть оружие на противников, которые утром свидятся с нами».

Нельзя не согласиться с мнением ординарного профессора Императорской Николаевской Военной Академии генерал-майора Андрея Елчанинова о примененном Боброком-Волынским построении: «Построение наше к бою весьма замечательно: при линейности строев бой из подвижных уступов, т. е. из глубины. То же видим у Александра Невского на озере Чудском, Петра – под Полтавой, Суворова под Нови – драгоценная наша черта».

Аналогично мнение и выдающегося советского военного историка генерал-майора Евгения Разина, который в своем классическом труде «История военного искусства» так оценил боевой порядок русских войск: «Боевой порядок русской рати имел большую тактическую глубину: включая сторожевой полк, общий и частный резервы, на поле боя находилось четыре тактические группы войск – передовые войска, завязывавшие бой, главные силы, изматывавшие противника, частный и общий резервы, питавшие бой и решавшие его исход. Расчленение войск в глубину и по фронту позволяло командованию влиять на ход боя. Эта задача возлагалась на частных начальников».

В свою очередь, расположение сил Мамая было по сравнению с русским просто примитивным. Полагаясь на свое значительное численное превосходство, он разделил свое войско на три части – в центре поставил пехоту (главной ударной силой которой были тяжеловооруженные генуэзцы), а на флангах – конницу.

Ночью перед битвой Дмитрий Иоаннович вместе с Боброк-Волынским, лично проверяя построение, объезжали полки. Утром 8 сентября русские войска выдвинулись и заняли высоты на Куликовом поле (располагавшемся между Доном и Непрядвой), что сразу дало им некоторое тактическое преимущество.

После нескольких небольших стычек (в том числе знаменитого поединка Пересвета и Челубея) около 11 утра начался бой передового полка с авангардом монголо-татар, возглавляемого Теляком, в ходе которого обе стороны понесли значительные потери. Однако русские войска сумели удержать позиции и не отступить, хотя они подверглись не только фронтальной, но и фланговой атаке. Таким образом, не оправдалась надежда Мамая погнать передовой полк и на плечах бегущих русских воинов атаковать основные силы Дмитрия Иоанновича.

Столкновение главных сил произошло достаточно быстро, примерно через час после начала боя. В это время Дмитрий Иоаннович начал выдвижение своих главных сил на помощь передовому полку, и, как уже указывалось, из-за особенностей местности Мамай был лишен возможности провести конницей фланговые охваты (хотя ее большая численность совершенно безболезненно позволяла выделить ему для охватов значительные силы). Из-за этого властитель Золотой Орды был вынужден задействовать все основные силы для фронтальной атаки, а по флангам нанес сравнительно небольшими силами вспомогательные удары.

Атаки на правый фланг оказались безрезультатными. В центре, хотя ситуация некоторое время была критической, монголы-татары также были отбиты. После неудачных атак Мамай был вынужден бросить все свои резервы для атаки на левый фланг русских войск, надеясь прорвать его концентрированным ударом. Но и этот удар был отражен конницей Дмитрия Ольгердовича, которую Мамаю удалось лишь немного потеснить.

Однако численное превосходство Мамая все же начало сказываться – монголо-татары все более теснили русский левый фланг, который нес огромные потери. Мамай уже посчитал битву выигранной и, не зная о существовании засадного полка, полностью утратил осторожность.

Результат битвы определился совершенно неожиданной для монголо-татар атакой засадного полка, которую возглавил Боброк-Волынский. Особо следует отметить, что воевода терпеливо дождался момента, когда можно было нанести решающий удар, хотя князь Владимир Андреевич постоянно уговаривал его начать атаку, говоря, что дальнейшее стояние в дубраве бесцельно. На эти уговоры воевода твердо отвечал, что «еще не пришел час». Но напряжение боя было таково, что конники засадного полка уже хотели пойти на помощь погибавшим товарищам без приказа, однако Боброк-Волынский их остановил словами о Боге: «Никто не пойдет на брань, ибо возбраняет это нам Господь».

Боброк-Волынский специально дождался момента, когда солнце стало светить в глаза воинам Мамая, ослепляя их (эффект от чего был тем большим, что ветер около 15 часов изменил направление и начал нести им пыль в глаза). Кроме того, Мамай, прорвав оборону левого фланга, излишне увлекся преследованием и сгруппировал для этого свои войска, не оставив резервов для отражения фланговых ударов. В этот момент воевода наконец отдал приказ: «Теперь дерзайте, друзи братие, во имя Отца и Сына, и Святого Духа!»

В ходе атаки засадного полка монголо-татары были смяты и опрокинуты в Непрядву. Сразу же после успеха атаки Боброка-Волынского, пошли в атаку войска с правого фланга и полк Тимофея Вельяминова, после чего воины Мамая окончательно смешались и бросились бежать.

«Сказание о Мамаевом побоище» подробно описывает эту атаку Боброка-Волынского, и из данного описания опять видна его решающая роль в достигнутой победе: «Поганые же стали одолевать, а христианские полки поредели – уже мало христиан, а все поганые. Увидев же такую погибель русских сынов, князь Владимир Андреевич не смог сдержаться и сказал Дмитрию Волынцу: «Так какая же польза в стоянии нашем? какой успех у нас будет? кому нам пособлять? Уже наши князья и бояре, все русские сыны, жестоко погибают от поганых, будто трава клонится!» И ответил Дмитрий: «Беда, княже, велика, но еще не пришел наш час: начинающий раньше времени вред себе принесет, ибо колосья пшеничные подавляются, а сорняки растут и буйствуют над благо рожденными. Так что немного потерпим до времени удобного и в тот час воздадим по заслугам противникам нашим. Ныне только повели каждому воину Богу молиться прилежно и призывать святых на помощь, и с этих пор снизойдет благодать Божья и помощь христианам». И князь Владимир Андреевич, воздев руки к небу, прослезился горько и сказал: «Боже, отец наш, сотворивший небо и землю, помоги народу христианскому! Не допусти, Господи, радоваться врагам нашим над нами, мало накажи и много помилуй, ибо милосердие Твое бесконечно!» Сыны же русские в его полку горько плакали, видя друзей своих, поражаемых погаными, непрестанно порывались в бой, словно званные на свадьбу сладкого вина испить. Но Волынец запретил им это, говоря: «Подождите немного, буйные сыны русские, наступит ваше время, когда вы утешитесь, ибо есть вам с кем повеселиться!»

И вот наступил восьмой час дня, когда ветер южный потянул из-за спины нам, и воскликнул Волынец голосом громким: «Княже Владимир, наше время настало, и час удобный пришел!» – и прибавил: «Братья моя, друзья, смелее: сила Святого Духа помогает нам!»

Соратники же друзья выскочили из дубравы зеленой, словно соколы испытанные сорвались с золотых колодок, бросились на бескрайние стада откормленные, на ту великую силу татарскую; а стяги их направлены твердым воеводою Дмитрием Волынцем: и были они, словно Давидовы отроки, у которых сердца будто львиные, точно лютые волки на овечьи стада напали и стали поганых татар сечь немилосердно.

Поганые же половцы увидели свою погибель, закричали на своем языке, говоря: «Увы нам, Русь снова перехитрила; младшие с нами бились, а лучшие все сохранились!» И повернули поганые, и показали спины, и побежали. Сыны же русские, силою Святого Духа и помощью святых мучеников Бориса и Глеба, разгоняя, посекли их, точно лес вырубали – будто трава под косой ложится за русскими сынами под конские копыта. Поганые же на берегу кричали, говоря: «Увы нам, чтимый нами царь Мамай! Вознесся ты высоко – и в ад сошел ты!» И многие раненые наши, и те помогали, посекая поганых без милости: один русский сто поганых гонит.