Политическая экономия западной цивилизации - Страница 13

Высшей организационной формой при капитализме является монополия. Безусловно, государство, выражая интересы различных классов, регулирует монополистическую деятельность посредством соответствующих «антитрестовских законов». Однако они являются препятствием лишь для создания национальных монополий – межрегиональные и транснациональные корпорации могут формироваться. Финансовая олигархия, как инструмент монополизации, также существует. В развитых странах с устоявшимися демократическими институтами ее влияние на принимаемые экономические решения велико, а на политические – значительно. В развивающихся странах финансовая олигархия организует принятие всех экономических решений и огромного большинства политических.

Закон концентрации капитала доказал свою полную состоятельность. В США в 1904 году корпорации и акционерные общества, составляя менее 24% от общего числа предприятий, производили почти 74% всей продукции. Всего лишь через десять лет цифры составили 28.3 и 83.2%% соответственно. В 1920-х годах более половины индустриальных рабочих трудились в крупных монополиях, обеспечивавших свыше 66% промышленного производства. В 1940-х годах число крупных предприятий (более 10000 рабочих) выросло в 7 раз.

За 1955-60гг. произошло 3300 слияний. При этом количество фермерских хозяйств уменьшилось с 5.3 до 3.7 млн. Сейчас монополии с капиталом более 1 млрд. долл. контролируют 70% обрабатывающей промышленности и концентрируют примерно столько же прибылей во всей экономике США.

Расширение потребления без монополизации розничной торговли невозможно. Поэтому за последние 60 лет доля крупнейших 50 предприятий увеличилась с 14 до 43%.

В Германии к середине 1920-х годов шесть концернов владели 65% производства чугуна и 60% добычи каменного угля. Только одна компания «ИГ Фарбениндустри» контролировала 100% производства синтетического бензина, 80% синтетического азота и 25% искусственного шелка.

К концу 1930-х годов основной промышленный потенциал принадлежал 30-40 семейным группам, а сейчас 3-5 корпорациям.

В 1950-е годы 30% английских рабочих обрабатывающей промышленности было занято на предприятиях с числом работающих свыше 1000 чел. Четыре банка располагали 85% всех банковских активов. Процесс концентрации в прошлом веке там не ослабевал. Если в 1950-е годы среднегодовое число слияний составляло 292, в 1960-е – 794, то затем от 1500 до 2000.

Во Франции в 1950-е годы на долю крупнейших производителей(0,15%) приходилось 14% оборота. Пять трестов контролировали 72% производства стали, два – 100% алюминия, четыре – 98% автомобилестроения.

В Японии в 1929 году на предприятиях с числом работающих более 50 чел. производилось 61% промышленной продукции.

В Южной Корее в конце ХХ века более 90% бизнеса находилось в ведении 100 крупнейших корпораций.

Особого внимания заслуживает тот факт, что половина населения земного шара владеет 96% национального богатства, тогда как другая – только 4%.

Концентрация давно уже стала наднациональным процессом. Сейчас на долю стран «семерки» приходится 46% мирового экспорта и около 45% импорта. Удельный вес ТНК ВВП Запада приблизился к 40%, а в обмене технологиями превысил 80%. Не будет преувеличением вывод, что мировую экономику контролирует не более 200 ТНК.

Вывоз капитала в третьи страны означает развитие производства и создание новых рабочих мест, стоимость которых в несколько раз ниже, чем в экономически развитых. Рабочая сила в развивающихся странах дешевле, а основные трудовые ресурсы находятся именно там, поэтому тезис об усилении эксплуатации наемного труда по мере развития капитализма следует признать справедливым и обоснованным. Более того, экономически развитая страна может превратиться в развивающуюся, с резким падением стоимости ее ресурсов, в том числе и трудовых. Что касается усиления классовой борьбы, то в развивающихся странах развитие капитализма происходит с учетом тех корректировок, которые элита Запада внесла в свое экономическое и политическое мировоззрение. Это означает, что по мере нарастания социального протеста ускоряется создание среднего класса. Поэтому тезисы К.Маркса о классовой борьбе, как двигателе прогресса, и о рабочей силе – основном ресурсе как образования стоимости, так и последующей трансформации капитализма в коммунизм, неверны. Не рабочая сила, а ограниченность других материальных ресурсов является могильщиком капиталистического общества или, как его называют теперь, постиндустриального.

Маркс указывал, что при социализме рабочая сила утрачивает свой товарный характер и не является предметом купли-продажи, поскольку совмещает в своем лице собственника труда и собственника средств производства. В этом контексте СССР никогда не был социалистической страной. Собственником средств производства являлось государство, и оно же в лице аппарата управления покупало рабочую силу. Некоторые считают такую систему государственным капитализмом. При капитализме купля-продажа рабочей силы осуществляется в соответствии с законом спроса и предложения, а в СССР, при паспортной системе и государственной тарифной политике, этот закон не действовал. Кроме того, существовали общественные фонды потребления, доля выплат из которых в общем доходе работника составляла от 20 до 40%. Это, своего рода, дивидендный фонд. Источник его формирования – прибыль государства, полученная в результате экономической деятельности. Поэтому социализм советского образца – не что иное, как государственный социализм. А у К.Маркса речь идет о коллективном социализме. Там рабочая сила является собственником предприятий, на которых получает не только за зарплату, но и долю прибыли, пропорциональную трудовому вкладу. Причем в абсолютном выражении эта доля должна быть не меньше стоимости рабочей силы.

В этой связи встает вопрос об эффективности. В обществе, где навыки управления минимальны, а образовательный ценз низок – социализм по К.Марксу не построить. Так что советский вариант был единственно возможной формой выхода из послевоенного и послереволюционного кризиса. Однако в дальнейшем он оказался неадекватным условиям и последствиям НТР. Отсутствие в СССР творческого подхода к марксизму крайне отрицательно сказалось на развитии социализма во всем мире. В 1960-е годы в СССР была лучшая система образования. Если бы тогда провели полномасштабную реформу и трансформировали государственный социализм в коллективный, то смогли бы модернизировать строй в целом. В других социалистических странах такие попытки делались (реформы Шика в Чехословакии, Тито в Югославии и Кадара в Венгрии). В принципе они имели определенный успех, но всех проблем не решили. Помешали полититизация экономики и противостояние между Союзом и Западом. Экономическая либерализация, означавшая на самом деле ее социализацию по К. Марксу, воспринималась руководством СССР как попытка реставрации капитализма и вызывала противодействие. Подмена нормальных экономических связей политическими приоритетами и сомнительными выгодами в области идеологии в итоге разрушила единый рынок стран-членов СЭВ.

Поэтому утверждение об ошибочности марксизма как теории, основанное на результатах семидесятилетнего эксперимента в СССР и сорокалетнего эксперимента в странах Восточной Европы и ряде других стран, представляется неверным. Была доказана лишь несостоятельность социализма советского образца в условиях технологической революции, да и то в ситуации экономической войны Запада против СССР и ренегатства высшего руководства страны.

Марксизм не утратил своей актуальности, как теория, альтернативная экономическим принципам построения западного общества потребления, и может быть использован в изысканиях по строительству новой, рациональной, экономики. Бесспорна ценность положений о прибавочной стоимости и прибыли, конкуренции и монополиях. К выводам К.Маркса о классовой борьбе следует подходить с осторожностью вследствие иной структуры общества, отличной от той, что была в конце XIX века.

Другие экономические теории и подходы