Политическая экология - Страница 6

Так же точно поступали и известные нам охотничьи племена современности. Везде. Джон Тернер, усыновленный индейцами в начале XIX в., описывает вещи совершенно чудовищные. Например, как лосей бьют прямо на льду озера. Выгоняют туда, где у них на льду разъезжаются копыта, и забивают. Лед трещит под тяжестью примерно 400 туш. А индейцы не в силах остановиться – убивают все новых и новых, пока лед не трескается, и вся добыча не уходит под воду30. У некоторых индейцев существовали специальные «зазыватели бизонов» – очень почитаемые люди…

Они умели заманить стадо вплотную к ловушке. В нужный момент из засады выскакивали десятки людей и с воплями гнали стадо в сужающуюся воронку между выложенных из камней стенок. Животным все теснее, они бегут все быстрее… А впереди пропасть. Передние пытаются остановиться, задние напирают, звери падают с высоты в несколько метров. Если и не убьются насмерть, поломают ноги, а площадка окружена таким же каменным забором. Не выскочат! Охоты, при которых погибали сотни животных – в том числе сосунков и беременных самок – описаны и в литературе. После таких охот не успевали использовать всю добычу – большая часть протухала… В точности как под Амвросиевкой 20 тысяч лет назад31.

Рыболовные крючки у народов Сибири делались гладкими, без крючка внутри изгиба32. Сколько рыб срывалось и гибло безо всякого проку – страшно представить.

В начале-середине XX в. века эскимосы и чукчи почти полностью истребили берингийское стадо моржей: у них появились карабины. Раньше охотники нападали только на небольшие стада: морж – животное весом до 2 т, свирепое и опасное. Били их на берегу или вблизи от берега. Если на охотников бросятся пять моржей, и на большом ледяном поле, и на берегу – не страшно. Вот если кинется целое стадо и на воде – моржи могут клыками прорвать обшивку байдар, и охотники окажутся в ледяной воде.

При таком способе всегда можно было вытащить тушу добытого моржа, потери были исключительно редки.

Зато карабин позволил бить моржей практически в любых условиях. Нападает стадо? Отстреляемся! Охотники стали выходить в море на моторных лодках, уходить далеко от берега – на 20–30 км. По разным данным, они вытаскивали на берег и использовали то ли 30 %, то ли даже 20 % убитых моржей. Начался перепромысел.

Но еды не прибавилось: вслед за уменьшением стада ее количество стало стремительно уменьшаться. Потрясающе – чукотскую культуру не раз пытались представить как образец «экологосообразной» культуры первобытных людей, у которых нам следует учиться.

У европейцев вызывают умиление первобытные племена, в которых живут прирученные зверушки. Дети играют с ними, животные совершенно ручные… Идиллия!

Вот только попали к людям эти животные так: охотники убили мать, и взяли совсем маленького детеныша. Во-вторых, эти животные – вовсе не домашние любимцы, аналог наши собак и кошек. Это живые консервы.

Не стали убивать малыша, пока есть пища: пусть подрастет. А станет с едой похуже – тут же съедят. Из таких экспериментов со временем вырастает скотоводство.

Точно так же первобытные люди могли не охотиться вблизи поселка. Лоси или антилопы привыкали к человеку, подпускали чуть ли не вплотную, с ними опять же играли дети… А когда становилось хуже с едой, этих полуручных животных легко убивали и ели.

Теперь вопрос: как должны относиться к животным первобытные люди? Которые стараются убить как можно больше – на залитом лосиной кровью озерном льду, на розовеющем от крови моржей северном море? Те, кто поколениями убивают маток с детенышами? Отцы убивали, мы убиваем, дети тоже будут убивать…

Которые детьми играли с живыми консервами, а потом резали вчерашние «игрушки»?

Да, интерес к животному огромен. Да, внимание очень велико. Но это – гастрономический интерес и это – гастрономическая любовь.

Подводя итог можно сказать, что человек-охотник не обладал и не обладает никакими сдерживающими инстинктами и никакой понятийной базой в отношении сбережения биоресурсов.

«Как известно», когда кончилось Великое Оледенение, началась перестройка всей биосферы Северного полушария. Стало теплее и более влажно, лес наступал на открытые пространства. Мамонт и шерстистый носорог не могли жить в новых условиях: они погибали в жиже от таяния вечной мерзлоты и от оттепелей зимой; они не могли добывать корм из-под глубокого снега; при смене оттепели морозом – не могли добывать корм из-под наста; шерсть у них намокала в оттепели, промерзала до кожи, превращаясь в ледяной панцирь. Звери голодали, болели и в конце концов поголовно вымерли. (Мамонты вымерли от морозов и распутицы, как Наполеон Бонапарт в 1812 г, гитлеровцы в 1942–1944 гг. в России.) Одним словом, мамонтовую фауну уничтожили изменения климата и естественные преобразования ландшафта. Таково официальное мнение науки, сложившееся еще в XIX в.33

Но это очень странное вымирание.

Во-первых, во время Великого Оледенения природные условия были очень разными в разных местах. Известно много находок мамонта, особенно на западе ареала, в Европе, не только рядом со степными и тундровыми видами, но и с типичными лесными и луговыми! С кроликом, лесным котом, туром, кабаном, дикобразом… Видимо, мамонт мог жить и в мягком, влажном климате, среди лесов.

Во-вторых, мы живем не после окончания Великого Оледенения, а в одном из межледниковий. До него были межледниковья и более теплые, чем современное – некоторые на 6–10 °C. Тем не менее, ни мамонт, ни носорог, ни другие крупные звери тогда не вымерли.

В-третьих, при вымирании видов их всегда вытесняют более совершенные. Так, слоны вытеснили мастодонтов, а лошади с одним копытом – трехпалых гиппарионов. Но животных «мамонтового комплекса» никто не заменяет, 15–11 тысяч лет назад наступает конец целой фауне.

В-четвертых, во внутренних частях Восточной Сибири и Монголии «кошмар оттепелей» животным вообще не грозил. Зимы тут и в голоцене остались суровыми, но малоснежными, сухими.

В-пятых, крупные звери вымирали даже там, где изменения климата сказывались мало. В Китае и Юго- Восточной Азии вымерли родственники слонов, стегодоны, и особый вид слонов – намадийский.

В тропической Азии вымерли зебры, гиппопотамы, жирафы.

В Африке – гигантская зебра и длиннорогий буйвол, ряд видов антилоп.

Начиная с двадцатого тысячелетия до нашей эры, прошел вал вымираний – в том числе, и там, где климат не изменился.

И, в-шестых, слишком много животных времен Великого Оледенения или существуют посейчас, или продолжали вымирать и по окончании оледенения.

Северный олень – массовый вид, он до сих пор обитает во всех тундрах и в лесах Сибири до границы с Монголией. Песец и лемминг и сегодня превосходно себя чувствуют. Сайгак – массовое животное степей, кабан – в лесах от Китая до Испании. Лошади, благородные олени, лоси, бурые медведи обитают в разных областях Евразии до нашего времени. Европейская лесная дикая лошадь, тарпан, в Германии исчезла к XV в., в польских лесах – одновременно с туром, а в степях на юге современной Украины ее истребили к концу XIX столетия. Кабанов и сегодня полно везде. Сорный зверь.

Мы просто привыкли, что они – современные животные. А ведь все это – ровесники мамонта. Видеть их так же странно, как шерстистого носорога.

Животные и после Великого Оледенения вымирали, или ареал их сокращался. На памяти современного человека многие виды жили на очень маленькой части прежней территории.

Овцебыки обычны в Гренландии, но на севере Сибири их вроде не было. Правда, на Таймыре находили простреленные из ружей черепа: еще триста лет назад животное было там обычным. В XX в. овцебыков снова завезли на Таймыр, и с тех пор они там благополучно живут.