Полёты на метле - Страница 4
Простились на углу, уговорившись о завтрашней встрече.
Я, стараясь не скрипеть ступенями, взбежала к себе в мансарду. Умылась, заварила чаю. Ну что ж, первый день работы можно считать удачным. Сразу четверо. Новый роман и сонет наверле. И мне вдруг очень захотелось посмотреть этот сонет немедленно. А почему бы и нет?
Я сделала необходимые пассы над белым пластиком стола. Пахнуло дымком, проскочила искра, и на столешницу шлепнулась увесистая стопка стихов, исполненных на жутко разбитой старой машинке "Москва".
...Ну, конечно, так я и думала. Вполне сонеты и не только наверле. Ну и что? Такие вещи пишутся для друзей. Такие вещи публикуются исключительно для десятка человек - высоколобой элиты. Такие вещи можно спокойно печатать и столь же спокойно не печатать. Ничего от этого не изменится не умножится в мире мера добра, не уменьшится мера зла. И всех бед от непубликации - автор остается без мизерного гонорара и столь же небольшой известности. А то, что это вот и есть Литература, никого не волнует. Душа автора в расчет вообще не принимается. Ладно, разберемся. Но для начала мне нужно несколько крепких, бесспорных, так сказать, произведений. Надо же с чего-то начинать...
А вот это стоп, с этого мне начинать не хотелось бы. Я осторожно сняла с плеча Санечкину руку, которую он пристроил, сделав вид, что сильно заслушался стихами. Стихи читал Дар - уже знакомый мне человек из породы вечных мальчиков, бывший профессиональный актер, выгнанный последовательно из трех местных театров. За что выгоняли - я не очень поняла. Скорее всего, за характер. Стихи в его прочтении - блеск, мини-спектакль, хоть билеты продавай. Вот и народ собрался, обступил нашу лавочку, молчит, слушает, дышит.
Я люблю этих сумасшедших. Вот этих, которые посреди города, на перекрестье двух центральных проспектов могут устроить турнир трубадуров или на полном серьезе сыграть под окнами райотдела милиции бой Тибальта и Ромео, или моментом втеревшись в доверие к трем сопливым девчонкам, выпросить у них мелки и расписать серый бетонный забор немыслимыми фантазиями...
Дар закончил, откинул с глаз белую прядь, закурил. Поглядел вокруг снисходительно - ясно, мол, вам, чижики? "Чижики" робко захлопали. Кто-то попросил у Дара автограф, рыжая девчонка кинула в него спелым яблоком, еще одна сделала Дару такие глазки, что в них, казалось, был написан номер телефона. Из кофейни притащили дымящиеся чашки.
И тут над нашей скамейкой нависла глыба жаркого потного мяса, упакованная в трикотаж с крокодилом. Глыба небрежно смахнула с края скамейки двух мальчишек, плюхнулась рядом с нами и, дыша перегаром, обратилась к Дару:
- Слышь, мужик, классно ты это... Я тебя уважаю. Ты не подумай чего, мы люди простые, но поэзию эту самую понимать можем. Вот я тут... кореша мои, Серега с Васей... Изобрази еще, а?
Дар нехорошо побледнел и сузил глаза.
"Крокодил", Вася и Серега плюс минимум две поллитры и цистерна пива это серьезно. А вот Дар, Стас и Саня - не очень-то. Девчонки и вся кофейная компания вообще вне расклада.
Собственно, располагала я неким стратегическим оружием, но сильно секретным. Демонстрировать его сейчас - завалить всю работу, еще не начав.
"Крокодил" выжидательно покачивался, нависая над ладной, но миниатюрной фигуркой Дара. А тот, не замечая искательно протянутую ему пачку "Мальборо", четко, чеканно начал произносить совсем не изящные словеса. Хотя, впрочем, поэзия такими не гнушалась, известны прецеденты.
Минуты три "Крокодил" ошеломленно разбирался в подробностях адреса, названного Даром. А потом Дар, естественно, получил свое. Рикошетом попало и Сане.
Я отмывала окровавленные их физиономии в комнатке за буфетом. Тетя Нина проливала горькие слезы и одеколон на устрашающие, но в общем неопасные ссадины двух невольников чести.
- Та що ж ты, Дарочко, связався с теми скаженными? Та воны ж пьяни, що ты им зробыш? Та прочитав бы им якогось виршика, та и пишлы б воны соби...
Дар, не отвечая, скрутил комбинацию из трех пальцев и мрачно ткнул ею в сторону предполагаемого местонахождения "Крокодила".
Гордый. Люблю. Но трудно.
Мы вышли из кафе с черного хода. Настроение было поганое. Шли молча, Дар держал руки в карманах, пинал ни в чем не повинный камушек и злился. Санечка попытался независимо насвистывать, но разбитые губы не слушались. Он пару раз сплюнул кровью, потом купил мороженое и, не раскрывая пакетика, приложил его к своим боевым ранам. И вдруг без всякой видимой причины залился краской до ушей, задышал бурно и торопливо нырнул в ближайшую клумбу, даже не простившись с нами. Донесся сочный хруст ломаемых стеблей и листьев.
- Чего это с ним?
- А... сейчас цирк начнется. Пошли отсюда.
- Почему? Я как раз очень цирк обожаю...
- Хочешь посмотреть? Неудобно вроде... А, ладно. Все равно не сегодня, так завтра кто-нибудь тебе растреплет про эту историю, а может, и сам Санька не утерпит. Он же у нас местное радио. Если хочется быстро и бесплатно распространить новость, сообщи ее Сане. Через день весь город будет знать. Давай-ка вот сюда встанем.
Дар уволок меня под зеленый занавес плакучей ивы напротив летнего ресторана.
У входа как раз остановился серебристый "вольво". Вот тебе и провинция... экие тут автомобильные звери водятся... Из машины вышел седой элегантный мужчина, которого так и хотелось назвать мелкопоместным светским львом. Он не спеша обошел машину, изящно согнул стан, открыл дверцу. На асфальт ступила узкая ножка в длинной черной туфельке, потом пролился подол вечернего платья, скрыл точеную щиколотку, и наконец появилась... Темная Звезда.
Она лениво подтянула легкое манто из лебединого пуха, тонкими пальчиками подобрала шелковый подол, другой рукой опираясь на крепкий локоть "светского льва".
Они поднимались по ступеням к двери ресторана, не замечая прижавшегося у колонны Саньку, который смотрел на Темную Звезду во все глаза, держа у груди примерно половину оборванной им клумбы. Спутник Темной Звезды толкнул зеркальную дверь, и тут Санька швырнул под ноги женщины охапку цветов. Она мельком глянула, и на лице ее явственно нарисовалось неудовольствие. Шевельнула блестящей бровью и проследовала в зал. Светский лев секунду колебался, - идти ли за своей дамой, либо объясняться с дерзким мальчишкой.
Кажется, Саньку сейчас опять будут бить. Для одного дня это уж слишком. Дар рассудил так же. Он вылез из-под ветвей ивы и заорал:
- Санька! Вот ты где! А мы тебя ищем! Иди сюда!
Джентльмен правильно оценил ситуацию. Он молча скрылся за зеркальной дверью. Санька медленно подошел к нам.
- Видали фраера? Э, жаль, спугнул ты его, Дар. Надо было тебе орать? Я б с ним потолковал...
- Потолковал бы он... Пижон, дешевка. Ты хоть знаешь, кто это?
- А в гробу я его видал, кто бы он ни был.
- Ну, в гробу мы тебя увидим, если ты захочешь с ним толковать. Это Сабаневский.
Немая сцена. Фамилия явно произвела впечатление на Саньку. Он как-то тяжело задумался.
- Слушайте, парни, я тут человек новый. Объясните мне, кто такой Сабаневский, чтобы и я ненароком не собралась с ним толковать. Ребята засмеялись. Дар снисходительно посмотрел на меня, вернее, на мою маечку с портретом Б.Г. и джинсы.
- Ты, Оля, не волнуйся. С тобой толковать он и сам не захочет. Ему, понимаешь ли, телеса в гарнире из меха и жемчуга требуются.
- Он что, такой бедный?
- Да нет... я даже поверю в то, что жемчуга он снимет, взамен алмазы повесит, но дело не в этом. У него просто взгляд поверх твоей головы поставлен. У него все - дамы, а ты...
Да уж. Вот чего нет - того нет. Не дама я. Вот же язва... и не обидишься ведь.
- ...А чтоб ты знала - Сабаневский бывший тренер сборной. Чемпион мира, олимпийский и так далее. Крутой боец был.
- Так был же... это все в прошлом...
- Да, конечно, теперь он - местная достопримечательность, но позвоночник Саньке сломать вполне еще может. Да и не в том беда... Темный он, неясный человек...