Полет лошади - Страница 11

На меня наводят ужас жившие в прошлом существа. Я не могу дышать чистым воздухом. Я не знаю, какие растения годятся в пищу, и не умею охотиться. Я понятия не имею о том, какое животное представляет опасность для моей жизни.

Прошлое Земли так же чуждо мне, как и история любой другой планеты.

Так пусть им занимается Институт Космических Исследований!

Главный ветеринар была занята тем, что опускала меченые концы разноцветных трубок в пробирки с частицами тканей, взятыми из различных органов птицы. Трубки были соединены с находившимся на подносе прибором.

Зазвонил карманный телефон Свеца. Он откинул крышку.

— У нас неприятности, — сказал появившийся на экране Ра-Чен. — Зеера уже возвращается. Похоже, она нажала на рычаг обратного перелета, как только вызвала большую кабину.

— Она улетела из прошлого до прибытия туда большой кабины?

Ра-Чен угрюмо кивнул.

— Я не знаю, что именно произошло, но это случилось в считанные минуты. Раз она попросила отправить большую кабину перелетов, значит автомобиль был уже у нее. Секундой позже все было кончено. Свец, я очень волнуюсь.

— Мне бы очень не хотелось уезжать отсюда именно сейчас, — Свец повернулся и посмотрел на страуса. Как раз в это время у него стали отпадать перья, что делало его круглым и голым. Это расставило все точки над i. — Я не могу покинуть виварий, сэр. Через каких-нибудь десять минут мы получим настоящего гигантского руха.

— Что? Прекрасно! Но как вам это удалось?

— Страус является неотоническим отпрыском руха. Нам удалось воспроизвести его предка.

— Хорошо! Оставайтесь там, Свец. Мы вручим его прямо на месте, — связь с Ра-Ченом прервалась.

— Не следует давать обещаний, которых вы не можете сдержать, — сказала ветеринар.

У Свеца душа ушла в пятки.

— Беда?

— Нет. Пока что все идет гладко.

— Выпали все перья. Это нормально?

— Об этом не беспокойтесь. Ваш страус возвращается в то время, когда он был птенцом, — весело сказала она. — Точнее, когда его прародитель был птенцом. Если его предок на самом деле по размерам не отличался от индюка, когда лишился способности летать, то птенец будет еще меньше.

— А что произойдет после этого?

— Он утонет в собственном жиру.

— Надо было произвести клонирование.

— Слишком поздно. Вы только взгляните на него, особенно на ноги. Они уже не такие мощные, как раньше.

Птица теперь напоминала большой мяч, покрытый бледно-желтым пухом. Ее тело словно сморщилось, ноги резко уменьшились. Она стала не больше четырех футов длиной. Лишний мышечный вес превратился в жир, страус теперь напоминал шар, а точнее, надувную игрушку, лежащую на обвислом боку в облачке перьев.

— Вот теперь он на самом деле похож на птенца, — заметил Свец.

— Вы правы, Свец. Собственно, так и есть. У такого большого детеныша будет гигант-папаша. — Внезапно ветеринар вскочила на ноги. — Придется поторопиться, Свец. В этом павильоне предусмотрено стационарное снабжение пищей?

— Ну конечно. А что?

— Он будет постоянно требовать пищи, если мы не… Покажите, где выдается корм…

Обитатели этого своеобразного зоопарка получали питание, как и везде, порционно, но каждому из них полагались необходимые добавки. Компьютер, подключенный к мозгу животных, внушал им представление, что они едят в привычные для них часы. Их «распорядок дня» выясняли с помощью специально разработанной программы.

Свец подвел ветеринара к трубе, по которой подавался корм. С помощью шланга она соединила ее с одним из приборов на своем летающем подносе; после этого, настроив его на работу, она подсоединила еще один…

Птица увеличивалась в размерах прямо на глазах. Жировая прослойка уменьшалась. Ее ноги и крылья удлинились, а клюв принял естественную крючковатую форму, становясь при этом острым и твердым.

Однако Свец заволновался — птица все еще казалась не чем иным, как обтянутым кожей длинным скелетом. Только ее тело было покрыто густым пухом, а местами даже перьями.

Теперь пища поступала прямо в две стоящие на подносе емкости, а оттуда — в разноцветные трубки. Ветеринару каким-то образом удавалось тотчас обращать ее в плазму.

— Все наладилось, — сказала она. — Я не была уверена, что у нас получится. Страус будет в порядке, если только процесс роста замедлится в нужный момент. — Она улыбнулась Свецу. — Вы были абсолютно правы. Эта птица — неотонический отпрыск руха.

В это время произошло нечто неожиданное. Свец не до конца осознал, что встревожило его, но как только он взглянул на небо, все стало ясно. Оно было нежно-голубым как в центре, так и над горизонтом.

— Что это? — Стоящая рядом с ним женщина-ветеринар была скорее поражена, чем испугана. — Я никогда в жизни не видела неба такого цвета!

— А я видел.

— Что все это значит?

— Пусть вас это не беспокоит. Только не снимайте фильтрующий шлем, особенно если придется покинуть павильон. Не забудете?

— Нет, конечно. — Ее глаза стали похожими на две щелки. — Вам что-то известно о происходящем, Свец. Это ведь имеет какое-то отношение ко времени, не правда ли?

— Думаю, что да.

И, желая избежать последующих расспросов, Свец нажал на нужную кнопку. В стекле появился проем, через который он выбрался наружу. Напоследок он обернулся и посмотрел, что делалось за стеклом.

Ветеринар, похоже, была испугана. Она, видимо, догадалась слишком о многом, чтобы оставаться спокойной. Но, тем не менее, пошла проверить состояние своего пациента.

Страус лежал на боку, его глаза теперь уже были открыты. Он казался огромным, но все таким же костлявым, несмотря на большое количество вводимой внутривенно пищи. Цвет его перьев менялся. Их окраска обещала быть черной с зеленым.

Птенец стал всего вдвое меньше находившегося в соседнем павильоне слона… чей задумчивый вид, как казалось, говорил о той неловкости, какую он испытывал, наблюдая за происходящим.

Птица не имела уже ничего общего со страусом.

Небо было голубым; именно таким оно было в прошлом; по нему плыли взбитые, как перина, ослепительно белые облака. Везде, куда только хватало глаз, был голубой цвет. Впервые за многие годы все оно стало однотонным, без каких-либо переходов и изменений цвета.

Люди в бессознательном состоянии лежали повсюду. Свец не решался остановиться и помочь кому-нибудь из них — то, что ему предстояло, было гораздо важнее.

Приблизившись к Центру, он перешел на шаг. Недавно сросшиеся ребра болели так, будто между ними ему всадили кинжал. Сотрудники Института Времени, лежащие в неестественных позах, попадались Свецу на каждом шагу. А перед зданием стоял автомобиль Генерального Секретаря. Прямо позади машины, на спине, раскинувшись, лежал Ра-Чен.

Что он там может делать?

Подойдя поближе, Свец услышал шум мотора. Так вот в чем дело! Ра-Чен, должно быть, надеялся, что придет в себя, подышав выхлопными парами. Чертовски умно; и, по идее, расчет был верным. Но почему же получилось не так, как задумал его босс? Проходя мимо, Свец бросил взгляд на блестящие внутренности машины. Мотор стал каким-то другим… но что же изменилось? Как он теперь работал? На пару? На электричестве? От маховика? В любом случае, нигде не было видно выхлопной трубы, которую не нашел и Ра-Чен.

Директор был жив, его сердце билось с такой силой, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Свец вошел в Центр.

Не меньше дюжины мужчин и женщин лежали без сознания около светящихся пультов управления. Еще три человека раскинулись в проходе. Генеральный Секретарь застыл в неуклюжей позе, глупо улыбаясь, и смотрел в потолок. Его охранники с обеспокоенными, но вялыми лицами валялись рядом, не выпуская из рук оружия.

Малая кабина перелетов так и не вернулась.

Свец посмотрел на пустующее гнездо машины времени, и его охватил ужас. Он не мог довести дело до конца, пока Зеера не расскажет ему, что произошло.

От 50 года доатомной эры до настоящего момента было не больше тридцати минут лета. Ра-Чен позвонил в зоопарк меньше получаса назад. Авария соединила две точки во времени, и это казалось перстом судьбы. А если не судьба, значит, это был побочный эффект, роковая случайность. Парадокс времени, вероятно, сбил с нужной траектории полета кабину Зееры и либо обрек ее на вечное блуждание в прошлом, либо перенес в параллельный мир, либо…