Поле заколдованных хризантем
(Японские народные сказки) - Страница 14

Вот как-то раз собрались крестьяне у дома старейшины — совет держать. «Как с демоном справиться?» — думают.

— Сила у него страшная, — сказал старейшина. Просто так его не одолеть. Надо бы придумать какую-нибудь хитрость.

— А давайте ему в пищу яд насыпем, — предложил один. — Он и не заметит, как умрет.

— Нет, — покачал головой старейшина, это у нас не получится. Ведь должен тогда кто-то в пещеру к демону отправиться. А это — гибель. Недаром люди смеются: надумали мыши кошке на шею колокольчик повесить!

Думали крестьяне, думали, да так ничего и не придумали. Только собрались расходиться, выступила вперед молодая женщина и говорит:

— Разрешите мне к демону в пещеру пойти. Может, меня он и не съест — ведь сестра я ему младшая.

Стали люди ее отговаривать.

— Не ходи туда, — говорят. Братец твой совсем на зверя стал похож. Он и не посмотрит, что сестра пришла — разорвет на куски и съест.

Не пустили ее односельчане в пещеру. Да только женщина своего решения менять не захотела. Вернулась она домой, замесила тесто и приготовила из него на пару рисовые лепешки-моти. Завернула их в ароматные листья персика и в большую корзину сложила. Помнила она, что были лепешки-моти когда-то самым любимым кушаньем брата. Лежат лепешки в корзине — мягкие, сочные, только одна из них — твердая: положила в нее хозяйка кусок черепицы, чтоб откусил братец лепешку, да зуб себе и сломал.

Дождалась женщина утра, поставила корзину себе на голову и в путь отправилась. Долго она шла, пока, наконец, не подошла к пещере.

— Братец мой, где ты? — позвала она тихонько.

Загудело все внутри пещеры, выскочил оттуда демон — свирепый от злости. Посмотрела на него сестра да от страха чуть разума не лишилась: стал братец ее чудищем невиданным — волосы и борода по ветру развеваются, глаза красными огнями сверкают, а на лбу то ли две шишки, то ли два рога торчат!

Нагнулся демон к сестре поближе да как захохочет:

— Ха-ха-ха! Кто бы подумать мог — дождался-таки! Сестра родная навестить надумала! Ну, заходи, коль пришла! У меня давно живот подвело! Слышишь, как бурчит!?

— Знала я, что голоден ты, — сказала женщина, — вот и принесла тебе угощение!

— Очень люблю я всякие гостинцы! — загрохотал демон. — Что ж, сестра, заходи — посмотри, как я тут живу!

Схватил он женщину за руку орлиной хваткой и в пещеру втащил. Посмотрела она вокруг — валяются в пещере кости: бычьи да лошадиные, а среди них и человеческие виднеются.

— Ну, сестра, показывай, что ты мне принесла, — сказал демон.

Открыла женщина большую корзину, в которой лепешки лежали, вынула из нее маленькую кастрюлю, куда дома еще печенку лошадиную положила, и демону протянула:

— Попробуй, братец, может, тебе и понравится. Приготовила я для тебя старушечьи потроха.

— А ты молодец! — захохотал демон. — Очень я старушечьи потроха люблю.

Схватил он кастрюлю да мигом лошадиную печенку и проглотил.

— Послушай, братец, — сказала тут сестра, — уж больно у тебя здесь дурно пахнет. Давай поднимемся на вершину скалы, будем морем любоваться и лепешками лакомиться.

Согласился демон. Отправились они на вершину скалы. Поднялись, сели на большой камень. Посмотрела демонова сестра вниз — дух у нее так и захватило: бушует под скалой море, взлетают волны вверх, вот-вот вершины скалы достигнут!

— О чем задумалась, сестрица? — загрохотал демон. — Показывай, какие лепешки ты мне принесла!

Достала женщина из корзины лепешку, в которую кусок черепицы запекла, и брату протянула.

— Кушай, — говорит, — да только будь осторожен, уж больно жесткие лепешки получились, зуб себе не сломай.

Посмотрел демон на сестру пристально, но ничего не сказал. Откусил он кусок лепешки да от боли так и взвыл — сломал-таки себе зуб! Вскочил демон, злоба в глазах так и сверкает. Накинулся было он на сестру, да оступился и упал вниз в бушующие волны.

Избавились крестьяне от злого демона. Зажили они теперь спокойно и счастливо.

С тех пор, говорят, и появился на Окинаве такой обычай: в восьмой день двенадцатого лунного месяца, в тот самый, когда пришло крестьянам избавление, готовят люди паровые лепешки-моти, заворачивают их в ароматные листья персика и угощают друг друга. Называют их «демоновы лепешки». Верят в этом краю, что оберегают лепешки от болезней и нечистой силы.

Очень она любила озорничать да проказничать. Вот и приходилось людям ее задабривать: то по дороге из города сладостей кулек на обочине оставят, то после свадьбы или поминок угощение принесут. «Это лисе Ямада на забаву», — говорили в деревне.

Жил в той деревне один старик — честный, покладистый. Только вот беда — левым глазом совсем не видел. Случалось ему нередко в город на базар ходить. Бывало, продаст старик там овощи да всякую всячину, что в горах соберет, и купит своей старухе свежей рыбки полакомиться. Очень уж его старуха рыбу любила.

Вот как-то раз в базарный день шел старик по дороге, в город спешил. А дорога та была старой, узкой, травой заросшей — мало кто по ней ходил. Идет старик и видит: на обочине в траве лиса спит. «Вот так на! — удивился старик. — Первый раз вижу, чтоб лиса среди бела дня на дороге спала. Верно, оборотень это!»

Поднял старик большой ком земли да на лису замахнулся.

— А ну, прочь отсюда! — крикнул.

Проснулась лиса, испугалась. На старика злобно уставилась. А старику-то и не страшно вовсе.

— А ну, кыш, кыш! — закричал он и засмеялся.

— Ладно, ладно, — зашипела лиса, — все равно возвращаться будешь. Вот тогда и потягаемся!

Фыркнула лиса, хвостом ударила и в горы побежала. «Пусть старик идет себе на базар, — думает, — а я тем временем к старухе его схожу, поморочу немного».

Остановилась лиса, вокруг себя обернулась и мигом в старика превратилась. Глянешь — не отличишь. Ну точь-в-точь старик! Только вот незадача: смотрела она старику на дороге глаза в глаза, вот и не смекнула, что на левый глаз старик слепой был. Сама на правый ослепла.

Пошла лиса в деревню, нашла дом старика и кричит:

— Эй, старуха, я с базара вернулся!

— Что-то рано ты сегодня, — удивилась старуха. — Может, случилось что?

Вышла она старику навстречу, видит — у того правый глаз слепой. «Как же это быть может? — призадумалась старуха. — Утром уходил — левым глазом не видел, а сейчас — правым. Может, это и не мой старик совсем. Может, лиса Ямада меня морочит». Догадалась старуха, но виду не подала.

— Ну, рассказывай, что случилось, — говорит. — Рыбки-то купил?

— А как же, купил, — отвечает ей лиса. И протягивает котомку с рыбой, что в дверях прихватила.

— Что за рыбка! — стала нахваливать старуха. — Свежая! Жирная! Только вид у тебя после базара усталый. Не надо было тебе сегодня в город ходить.

— Сам знаю, что не надо было ходить! — отвечает лиса.

— А раз так, то должен сказать: «Устал я, старуха, хочу поспать!»

— Сам знаю, что должен говорить, — вновь отвечает лиса.

— Коль знаешь, добавь: «Дома у нас, старуха, не жарко вовсе, вот усну — ноги замерзнут. Принеси-ка соломенный мешок да ножки мои укутай!»

— Сам знаю, что ноги греть надо! — рассердилась лиса. — Неси мешок, старая!

Побежала старуха, мешок принесла, а в мешке — сено.

— Эй, старик, — говорит, — надо бы тебе в мешок по пояс забраться, сено тебя и согреет.

— Сам знаю! — говорит ей лиса. — Я всегда люблю ноги в мешке с сеном греть.

Помогла старуха лисе в мешок залезть и опять учить стала:

— Послушай, старик, теперь ты мне должен сказать: «Завяжи мне, старуха, ноги соломенной веревкой, а то ветер продувать будет!»

— Сам знаю! — отвечает ей лиса. — Не хочу я, чтобы ветер меня обдувал.

Схватила старуха соломенную веревку и ноги стариковы сверху донизу обвязала.