Поле битвы — Москва - Страница 32

Это умные и отчаянные ребята, профессионалы своего дела и одновременно почти готовые разведчики-нелегалы — хоть сейчас квалификацию присваивай. Администрация и федералы их не любят по вполне понятным причинам. Пользы от них очень мало, а вред просто колоссальный. Если такой стрингер «спалится», дальнейшая судьба его будет очень незавидной. Если вообще будет. Потому что зачастую они просто пропадают. Был человек — нет человека. Война все спишет.

Вот они и изворачиваются, страхуются, каждый на свой лад. У них есть свои постоянные информаторы, имеющие от работы с ними стабильный доход, свои надежные люди, которые спрячут и довезут куда надо. А при случае и прикроют, и вывезут откуда не надо. Короче — разведчики-нелегалы, на мой взгляд, это наиболее удачное сравнение.

Наши к этим «левым операторам» относятся двояко. С одной стороны, ребята очень полезные. Вся правда о федералах поступает на «большую землю» только через них. Это они берут интервью у амиров и снимают из кустов все подробности «жестких зачисток», рискуя при этом жизнью.

С другой стороны, это люди по большей части очень хитрые и жадные до денег. Поэтому частенько снимают лишнее. Например, как наши издеваются над федералами. Такое случается — это же война, двусторонний процесс. Федералы издеваются над нашими, наши — над федералами. А они возьмут и снимут. Или как дань берут в чужом селе. Тоже довольно конфликтное мероприятие, бывают достойные внимания видеозарисовки.

Встречаются и такие беспринципные, которые могут адресно пакостить. Например, «неловко» снять лагерь — с «привязкой» к местности. А потом продать тем же федералам. Или просто так отдать, в обмен на уступки и какую-то поддержку. То есть, если такого поймают федералы, а у него будет среди них «рука», он уже не пропадет, как прочие. А то и вообще получит «вездеход» (пропуск, с которым можно везде ездить) за свои услуги. Так и трудятся — нашим и вашим, лишь бы денежки капали.

Если наши ловят такого, которого сами не приглашали, где-то рядом с «интересным» объектом, достается ему по первое число. Убивают очень редко, только в том случае, если достоверно выясняется, что этот оператор «заряжен» федералами. Обычно внимательно просматривают записи, если никакого «компромата» нет — пленку изымают, строго предупреждают и отпускают. А если есть «компромат» — разбивают аппаратуру, бьют как следует и раздетого выбрасывают на дорогу. Если всех убивать, с кем потом работать?

Однако это тоже действенная мера. Малоприятно, когда тебя избили и уничтожили дорогую аппаратуру.

Поэтому стрингеры, готовые в любой момент поиметь неприятность от обеих воюющих сторон, вынуждены проявлять чудеса изобретательности и гибко приноравливаться ко всем «неровностям» зоны боевых действий. Они бесшумно ползают по кустам, могут часами лежать в засаде, в ожидании «золотого» кадра, и прекрасно разбираются в топографии. Также они умеют обезвреживать растяжки и нехитрые взрывные устройства кустарного изготовления, которыми богаты наши леса и перелески, оказывать себе первую помощь и вообще со всех сторон могут позаботиться о своей персоне в экстремальной ситуации.

В нашем регионе работают всякие «левые операторы». Основные черты, характерные для них: внешняя похожесть на местных и хорошее знание языка. Без этого тут и шагу не ступишь. Попадаются среди их брата и нохчи, которые умеют профессионально обращаться с камерой. Этим еще проще — учитывая родственные связи, возможное покровительство (зачастую небескорыстное) людей из оккупационной администрации, такого вообще очень трудно вычислить.

Короче, доступ в «городок прессы» для нас закрыт, заполучить корреспондентов без конвоя практически невозможно. Остаются стрингеры. Ловить стрингера в городе — бесполезное занятие. Их надо искать поблизости от места происшествия...

Примечательно, что с утра шестого сентября в Тхан-Юрте были представители только двух аккредитованных компаний. А между тем, как доложил наш наблюдатель, снимающего народу там хватало. То есть остальные, помимо аккредитованных, — те самые «левые операторы». Кто-то за деньги просочился, кто-то по знакомству (см. абзац про «беспринципных»), кто-то втихаря из машины или вообще из кустов снимал.

Сами понимаете, собирать их в кучу на месте было проблематично, там работала следственная бригада, а с обеих сторон села КПП выставили. В общем, полно предателей и федералов.

Мы сделали так. Выставили наблюдателя с биноклем и рацией (в эфире бардак, все общаются, вряд ли кто будет сканировать) на подступах к селу, который регулярно докладывал обстановку. А сами прокатились по федеральной трассе в сторону Грозного, выбрали довольно крупный придорожный базарчик и встали рядом. Они все в любом случае поедут сдавать материал хозяевам — в Грозный. И те, кто с «вездеходами», и те, что из окон машин и из кустов снимали.

Спустя некоторое время наблюдатель доложил: народ начал потихоньку разъезжаться. Список номеров машин администрации и штатских «силовиков» (МВД, УФСБ, прокуратуры) у меня был — Казбек дал, а военных и так видно. Стали мы останавливать все подряд гражданские машины, что шли с той стороны, и предлагать свои услуги. Я и еще один парень — тормозим, двое в машине на прикрытии сидят. Двигатель включен, у обоих автоматы наготове. Если что — они нас прикроют, прыгнем в машину и умчимся как ветер. Мало ли, вдруг напоремся на нехороших людей?

Я в этот момент здорово нервничал: привык к «академическому стилю», своими руками давненько уже не доводилось работать. Человек Казбека, который стоял со мной на обочине, напротив, был монументально спокоен. В его глазах читалось легкое презрение к заданию, которое ему сейчас приходилось выполнять. Правильно, человек привык красться по ночам, сидеть в засадах, резать головы, стрелять... Я посмотрел на него и понемногу успокоился. Подумал — со мной такие головорезы, справятся с любой проблемой.

Итак, мы тормозили все гражданские машины, которые пожелали остановиться (кое-кто просто проскакивал мимо — совсем люди испортились, это не характерно для настоящих нохчо — может, человек не просто подвезти попросит, а у него беда?), и всем я говорил одно и то же:

— Нужен кто-нибудь из Си-эн-эн. Есть информация на продажу. Информация — высший сорт!

Вы будете смеяться, но... Практически в каждой второй остановившейся машине было по стрингеру! Почему федералы не догадались такую штуку сделать? Поставили бы пару местных товарищей у очередного места происшествия и отловили бы кучу «левых операторов».

Нет, у них на кармане не болтались идентификационные карты, но и так все было понятно. Там, где не было интересующих меня субъектов, люди просто пожимали плечами — извини, не знаем таких. Один пошутил: продай, говорит, мне за полцены и адрес скажи, я отвезу кому надо. И бензин сэкономишь.

А в каждой второй машине находились такие, которые живо вступали в контакт: почему именно Си-эн-эн? Есть масса других достойных компаний. И вообще, садись ко мне, поболтаем. Я, мол, и сам могу такие вопросы решить!

Таким я говорил: передайте своим хозяевам, пусть сегодня посмотрят и запишут вечерний восьмичасовой выпуск местных новостей. Будет весьма занимательная передача. И пусть постараются не проспать — повторов не будет...

Наконец, когда я уже начал думать, что придется все-таки ехать в город и быстро сочинять план проникновения в «городок прессы», наткнулись на того, кто нам был нужен.

Наш, нохчо, тридцати еще нет. Очень смышленый и шустрый. Внешне на русака похож, как и я. Точнее, сразу не определить, какой он нации. Такой аморфный тип, не запоминающийся. Очень удобно для такого рода работы.

Он назвался Русланом, факт сотрудничества с Си-эн-эн не подтвердил, просто сказал, что это можно устроить, и сразу стал выпытывать, что конкретно у меня есть. Я красноречиво скосил взгляд на его спутников — это были двое крепких мужчин с разбойничьими взглядами, по фактуре мало чем отличающиеся от людей Казбека.

Руслан усмехнулся, потом сказал: ладно, пошли пива купим.