Полдень XXI век, 2012 № 10 - Страница 38

— Да ничего, — выпятил губу Васька. — Врет много. Надо бы, чтобы не врал.

— Так он больше не будет, — затосковал Колян.

Жаль, что я трус, подумал Олежек, чувствуя, как сводит ненавистью пальцы. А ведь Виталик в порядке. Все у него почти будет: и семья, и дом, и дорогая машина, и дети, а чего не будет, никак не разглядеть. Но не будет чего-то, точно.

— Конечно, не будет! — хихикнул Васька. — Получит по рылу и не будет! Или ты не мужик, Колян?

— Борзых учить надо, — пискнул Игорек, который через восемь лет попадет на какую-то войну, натворит там дел, грязных дел натворит, но и сам сгинет.

«Войну? — удивился Олежек. — Какую еще войну?»

— Ну, ты это. — почти заплакал Колян и ударил Олежека кулаком в плечо.

— Нет, — чмокнул Васька. — Не пойдет. Ты бы его еще погладил! Сюда надо бить, сюда! — он постучал по собственной правой скуле. — Обновить надо синячок, понял?

— Понял, — потерянно прошептал Колян, но Олежек его не услышал. Колян ударил его в плечо. Не больно ударил, так, только обозначил тычок, но что-то хрустнуло в Олежеке от удара. Не в плече хрустнуло, в голове. Хрустнуло, но не сломалось, а словно исчезло. Исчезла боль, страх, слабость, но и ненависть не прибыла, нет. Она растворилась вместе со страхом, а осталась только досада и удивление, что он сам пришел к этой мерзости и выслушивает всякую чушь, и что хороший парень Колян на его глазах сам становится мерзостью, потому как нельзя оставаться чистым, если общаешься с грязью, и что тот же Виталик со всем своим будущим благополучием тоже будет грязью, но грязью удачливой и покрытой позолотой. До времени.

— Сюда нужно бить! — ткнул себя пальцем в скулу Васька.

— На себе не показы… — пискнул Игорек, но не успел договорить, потому что Олежек схватился за лист ДСП и ударил сам. Беседка повалилась куда-то в сторону или это упал Олежек, он не понял. Мир перевернулся, рассыпался на картинки и звуки, которые никак не хотели складываться друг с другом — искаженное лицо Васьки, блеск лезвия, выпученные глаза Игорька, в кровь разбитый нос Виталика и истошный рев Коляна.

— Ерунда все, ерунда, мне и не больно! — услышал Олежек радостный голос Коляна, когда мир успокоился и сложился. Мальчишка снова расслышал чириканье воробьев, увидел беседку с выломанной стенкой, каких-то людей, загораживающих кого-то, похожего на Ваську или Виталика, ревущего Игорька, Светку с испуганными глазами и посеревшими веснушками, ее мать, заматывающую бинтом руку Коляну, и откуда-то взявшегося Димку, который пытался вырвать из рук Олежека обломок ДСП.

— Чего ты ржешь, дурак? — весело щурился больным глазом Димка. — Ничего смешного. Этот урод и ножом пырнуть мог, вон, Коляна зацепил, когда тот его держал. А хорошим Колян оказался парнем, я думал, что размазня. И про тебя думал, что ты размазня.

— Я и есть размазня, — засмеялся Олежек, уже начиная понимать, что, кроме ссадин и царапин, ничего не заработал, разве только синяк ему успел обновить или Васька, или Виталик, и что беспокойство, мучившее его с утра, растворилось без следа.

— Тогда чего ржешь? — не понял Димка.

— Не вижу ничего больше, — сказал Олежек. — Не понимаешь? Ну и ладно! Да нет, не бойся, так вижу. Внутрь не вижу. Про тебя вот ничего не могу сказать. Не могу разглядеть.

— А что про меня говорить? — поднял брови Димка. — Вот я! Весь на виду! Ты сам-то как? Чего в школе не был? Заболел?

— Нет, не заболел, — прошептал Олежек, оглянулся и зажмурился, чтобы мир снова не превратился в цветную карусель. — Разве только умер.

2

ЛИЧНОСТИ ИДЕИ МЫСЛИ

В 1957 году в январском номере популярный журнал «Техника — молодежи» начал публикацию сокращенного варианта нового романа известного писателя-фантаста Ивана Антоновича (Антиповича) Ефремова.

Роман назывался «Туманность Андромеды» и начинался с характерной фразы: «В центре выгнутого пульта выделялся один широкий багряный циферблат»,сразу настраивавшей читателя на определенный лад: становилось ясно, что это фантастика с ярко выраженным техническим уклоном.

В редакционной врезке сообщалось, что «в течение многих лет Иван Антонович Ефремов заслуженно считается одним из любимых писателей нашей молодежи. Ученый-палеонтолог, он известен в науке с 1927 года рядом оригинальных и ценных работ. В 1942 году И. А. Ефремов написал семь своих первых рассказов, среди которых такие известные, как «Встреча над Тускаророй» и «Озеро Горных духов». С этого времени крупный ученый стал известен и как талантливый писатель. Роман «Туманность Андромеды», который мы начали печатать, является новым произведением И. А. Ефремова, показывающим молодежи жизнь далекого будущего, его высокую технику и новые взаимоотношения людей».

Действительно, к тому времени палеонтолог-эволюционист Иван Ефремов был хорошо известен советским любителям жанровой прозы своими необычными рассказами, в которых чудесное переплеталось с реальным, а фантазия представала частью научного мышления. Из русских классиков первым заметил эти тексты Алексей Николаевич Толстой — говорят, что уже будучи больным Толстой пригласил Ефремова к себе и без обиняков спросил: «Рассказывайте, как вы стали писателем! Как вы успели выработать такой изящный и холодный стиль?». Благодаря его ходатайству беспартийного Ивана Ефремова быстро приняли в Союз писателей СССР.

«Туманность Андромеды» — не самый лучший роман Ивана Антоновича, но, пожалуй, самый известный. Сегодня считается, что именно «Туманность Андромеды» стала образцом новой фантастики, которая пришла на смену утилитарной фантастике «ближнего прицела».

Вот что говорил по этому поводу Аркадий Натанович Стругацкий: «В те годы вышла в свет «Туманность Андромеды» Ивана Антоновича Ефремова, которая произвела буквально ошеломляющее впечатление и оказала огромное влияние на всю последующую советскую фантастику. Это было первое произведение такого взлета фантазии, такого полета духа. И причем, обратите внимание, это необозримо далекое будущее отнюдь не бъло таким безобидным и розово-радостным. И в нем были потери и разочарования, и даже через тысячелетия перед человечеством будут стоять неразрешимые загадки, мучаясь над которыми, будут гибнуть лучшие люди, гибнуть или уходить в невозвратный космос. Да, это была большая книга, написанная настоящим художником и мыслителем».

«Туманность Андромеды» — не простой научно-фантастический текст, это коммунистическая утопия. Ефремов не был членом КПСС, однако верил, что будущее принадлежит коммунистам. Грядущую победу коммунизма он связывал не только с глобализацией и уничтожением государственных институтов старого образца, но и с выходом человечества в космическое пространство. Иван Антонович сам писал позднее, что наиболее важным для него при создании романа была полемика с западными фантастами, представляющими освоение Галактики чем-то сродни освоению Дикого Запада. Советский фантаст не сомневался, что, выйдя на межзвездные трассы, земляне неизбежно встретят представителей других цивилизаций, которые также «поднялись на высшую — коммунистическую — ступень общественного развития». По мнению Ефремова, в этом случае между цивилизациями не возникнет антагонизма — наоборот, они будут рады установить контакт и наладить постоянный культурный обмен в рамках так называемого Великого Кольца миров.

«Туманность Андромеды» оказала серьезнейшее влияние не только на дальнейшее развитие советской фантастики, но и на мировоззрение тех, кто реально созидал будущее. Известно, например, что это произведение очень высоко оценивал Главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Павлович Королёв, до того довольно пренебрежительно отзывавшийся о фантастике и фантастах. Можно предположить, что Ефремов заполнял некий идеологический вакуум, который для советских граждан того времени не могла и не умела заполнить официальная пропаганда: фактически писатель объяснял, зачем нужны эта странная власть и эта космонавтика, но главное — показывал, что именно «советская цивилизация» способна в перспективе дать миру.