"Полдень, XXI век", 2010, № 08 - Страница 24

Где-то в начале восьмидесятых полковника Иванова допустили к работе над «Сиреной». В качестве члена команды, которой поручили доставить, установить и обслуживать сеть передатчиков на дальних планетах Солнечной системы. Если верить дневнику, отбирали их так тщательно, как ни одной долбаной кэйрэцу с ее пожизненным наймом не снилось. Тот же Иванов имел тысячи часов налета, два ранения (но сохранил отменное здоровье), полтора десятка наград, да не из тех, что дают за десять лет исправного протирания штанов в штабе, и три высших образования. И, кстати, был холост. Но даже он не сразу прошел все тесты и проверки.

Да, брат, сперва станций по проекту планировали с десяток построить, но что-то там в мире с ценами на нефть стало, и финансирование «Сирены» урезали. Да так урезали, что вместо года станцию на Ганимеде строили пять лет.

А вот дальше дела совсем не фонтан пошли. Пришли новые вожди, разогнавшие кремлевских старцев, и ветер перемен как-то вдруг выдул все деньги из проекта. Году этак в девяностом станцию завершили, чуть ли не на собственные зарплаты, и оставили на ней Иванова и еще четырех человек. Иванов, судя по записям, и рад был бы нажать Большую Красную Кнопку, дать сигнал братьям по разуму, что вот они мы, хомосапиенсы, созрели для осознанных контактов третьего рода, — да на Земле вдруг стало не до этого.

В девяносто первом нарождающаяся демократия перешла от слов к делу и, инспирировав цирк, гордо именуемый путчем, принялась активно спасать страну от наследия коммунизма. Кому как, брат, но, по словам Вайса, с трудом верится, что полтора десятка старперов реально претендовали удержать советскую власть. Уж скорее эта комедия пенсионного возраста была нужнее самим демократам, приготовившимся дорого продавать страну.

И, что характерно, ведь продали, суки.

Станцию на Ганимеде и проект «Сирена» после августовского путча девяносто первого решили прикрыть, так что полковник Иванов сотоварищи команды дать сигнал не дождались. Зато получили приказ возвращаться домой. Но, как несложно догадаться, не вернулись. И ломали бы голову над этой загадкой лучшие умы отечества, кабы кое-кто из зэков не оказался слишком любопытным.

Реактор советской станции запустили. Да хорошо так запустили, качественно. Махом весь лед обтаял, а буквы «СССР» прожекторами, как на праздник Первомай, осветились. На совесть лампы советская оборонка делала. Сто лет при почти абсолютном нуле простояли, а работают.

Беда знаешь в чем, брат? Никто в том, что это его рук дело, не сознался. И Дядя Вова решил устроить разнос. Потому как приказа проявлять самодеятельность не было. Даже скорее наоборот. Вот наш без пяти минут корпоративный пенсионер и разорался.

Ну, предположим, нас иметь — только хозяйство тупить, а вот сам Дядя Вова распалился не на шутку, того и гляди искусственное сердце прихватит.

— Это что? — Дядя Вова, ткнул пальцем в бестолково шатающихся конструктов, брызжущих горелой нанокашей.

— СКЭ, — пожал плечами Вайс. — Стандартные конструкционные элементы. Конструкты. Забыл, что ли, как нанотехника выглядит?

— Я, мать вашу, знаю что это СКЭ! Какого кукуя они там делают?

Лучшей синхронности в пожимании плечами, чем продемонстрировали мы, не достичь и годами тренировок.

— Тогда я скажу вам, что это! Это, мать вашу, чей-то бывший голем! И кто из вас, сетевые недоноски, его запустил, я узнаю! Думаете, если спалили управляющие схемы, так я и не узнаю, кто это?! Я вас, сопляки, на британский флаг порву!!!

Приближающаяся пенсия какие-то нехорошие дела с Дядей Вовой творила. Вот поэтому я никогда и не рвался в корпоративные офисы. Колбасило Дядю Вову совершенно не по-детски, и меня цвет его лица начинал пугать. В принципе, программу первой помощи всем нам вшивали, а Боб, кроме того, умел орудовать автохирургом, но доводить до эксцесса не хотелось. Тем более, судя по озадаченным рожам Гимора и Вайса, до них туго доходило, о чем речь.

А по Дяди Вовиным словам выходило, что один из нас, поганцев, или, что еще вероятней, мы всем скопом, кибершпана непоротая, решили обгадить ему срок, э-э… срок пребывания на Ганимеде и полезли на советскую станцию. И пофигу Дяде Вове теперь, сознается тот, кто это напортачил или нет, а только если его почетная пенсия окажется под угрозой, то сроков нам намотают таких, что на Новую Землю мы сами запросимся. Ну и еще полчаса гона в том же духе.

— Дядя Вова, харе орать, — первым лопнуло терпение у Вайса. — Ты, как мы эту хрень нашли, не останавливаешься. Так и надорваться не долго — вынесут вперед ластами…

Тут с Дядей Вовой и вовсе страшное приключилось. Блин, как он теперь начал вопить, я только через слово его понимал. Впрочем, что он сейчас вытащит из сейфа бластер и кое-кого нашинкует на сасими, до меня дошло.

И знаешь, что было дальше, брат? Мамой клянусь, челюсть у меня отвисла.

— А кишка-то не тонка? — спокойненько так Вайс интересуется. И глаза у него вдруг такие нехорошие стали, даже выйти из оперзала захотелось сразу. Ни разу я его таким не видел.

Тут наш Дядя Вова сдулся, как воздух из шарика выпустили. Даже про бластер моментом забыл.

— Ты, это… — упавшим голосом пробормотал. — Ты это… Думай, что говоришь… Пишется же все, сам себе срок намотаешь…

Вайс даже рта раскрывать не стал. Просто повернулся и ушел.

— И вы идите, ироды, — смотреть на Дядю Вову при этих словах было страшно. Бледный он стал, как моль.

Гимор почесал репу и двинул на плановый обход процессора. А меня заело, и потащился я к Вайсу в кубрик. Или, думаю, Вайс из совбеза, раз его так Дядя Вова боится, или я не знаю, что думать. Хотя, как ни крути, вряд ли я или Гимор прям уж такие звери, чтобы за нами совбезу приглядывать. Значит боится Дядя Вова Вайса за что-то другое.

Захожу я, значит, к Вайсу, а он на шконке сидит, планшетку смотрит.

— Вайс, а Вайс, а ты как думаешь, кто станцию запустил?

Вайс планшетку отложил и на меня смотрит.

— Я, — говорит, — не думаю. Я знаю.

И протягивает мне планшетку.

Включил я ее, брат, а там на экране какой-то жирный и потный жлоб в пинжаке, что на нем по швам трещит. И, если верить пинжаку этому, жлоб тот ровесник станции «Сирена». Обтирается платочком и что-то лопочет отчаянно.

Ну я и прислушался.

— …ну нельзя же так! Зленский выживший из ума старик был, это любому понятно! Но вы взрослый и ответственный человек! Вы должны вернуться, ведь станция и аппарат — это единственное, что сохранилось! Зленский же все уничтожил, и немецкий архив, и наш!

— И правильно сделал. Жаль, спасибо не смогу лично сказать.

Собеседника жирного, понятное дело, я не видел. Но догадаться, что сто лет назад голос полковника Иванова звучал именно так, было несложно.

— Да что вы несете! — жирный всплеснул руками. — Вы прекрасно понимаете научную ценность проекта. Нельзя же так просто пустить годы работы псу под хвост! Мировое сообщество…

— В жопу ваше мировое сообщество! Вы думаете, здесь не знают, что в стране творится? Зленский и остальные не для того столько лет горбатились, чтобы это гребаное мировое сообщество «Сиреной» воспользовалось. И вы до нее не доберетесь, нос не дорос еще на такие кнопки жать. Вы целую страну просрали! А теперь ручонки тянете на другой конец галактики. С собой разберитесь сначала.

— Иванов, я вам от лица руководства страны приказываю!

— Какой страны? Я стране под названием СССР присягу давал, а не вашей клоунской демократии.

— Ну будьте же разумным человеком, Иванов! — взвыл жирный. — У вас запасов на станции осталось на два месяца! Вам все равно придется вернуться на Землю!

— А мы и не собираемся, мы уже все решили. Чехова, Мартьянов, Зимин и Крамер сейчас лягут в гибернаторы на глубокую заморозку…

— Они же не проснутся никогда, вы с ума сошли! — жирный страшно побледнел, и ручонки у него затряслись.

— Вы думаете, они этого не знают? — голос Иванова оставался спокойным. Кремень-мужик, видать, был. — Так вот, они уйдут в глубокую заморозку, а я остановлю реактор. И все. Транспорт и передатчик останутся здесь. Может быть, ваши потомки когда-нибудь сюда и доберутся… Надеюсь, что они не будут похожи ни на вас, ни на ваших хозяев.