"Полдень, XXI век", 2010, № 08 - Страница 21

Пару минут спустя четвероногий уродец уже переминался перед нами.

Конструкты, они, брат, такие, из них что хошь собрать можно — и бульдозер, и горнопроходный механизм, и даже памятник Великому Кормчему. Как в детстве из конструктора «Лего». Конструкт ведь это что — коробка с нанокашей внутри. Так что главное — спецификацию правильную иметь. Вот только пишут эти спецификации всякие лабухи — программа для вездехода оказалась глючной. Часть конструктов не могла прочно встать на место, и пришлось ждать с минуту, пока притирка системы не выявит лишние элементы и не вышвырнет их из тела.

— Поехали, что ли? — Боб пристроился на вездеход первым.

Оставшиеся конструкты выпростали паучьи ножки, из нанокаши построенные, и бодренько потянулись обратно к куполу процессора.

Вездеход обхватил нас страховочными рамами и оттолкнулся от поверхности Ганимеда. Уплыли вниз отвалы породы, выброшенные при первичном бурении, звезды сразу стали как-то больше, а Юпитер так и вовсе, показалось, прям щас на башку сверзится. Сказочный вид портила только труба нашей катапульты Уренбека, перечеркнувшая румяную физиономию Юпитера истеричной ухмылкой пополам.

Знали бы мы, что нас там за сюрприз ждет…

Все, братишка, пора бежать. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отправить тебе телегу, связи с Землей все равно еще нет, но рассказать мне про эту шнягу больше некому. На нервах я, колеса уже не помогают.

Катапульту Уренбека нам сбросили через два месяца после того, как из нутра Ганимеда поперла реальная руда. Правда на этот раз задачка оказалась посложней, чем высадка на поверхность в пластиковом огурце, — стартер катапульты прошел по касательной к Ганимеду и затормозил в его дохлом поле притяжения так, чтобы встать на геостационарную орбиту. Тому черту, что рассчитал этот трюк, я с удовольствием пожал бы клешню — золотые мозги. Если он, конечно, не родственник Боба.

Неделю спустя полторы сотни колец, готовых выбросить в сторону Земли двести тонн груза в ферромагнетиковой обмотке за раз, уже украшали собой местные небеса. Ведь что такое, брат, катапульта Уренбека? Да по сути здоровая пушка Гаусса. И ее обеспечение полностью лежало на Бобе — он отслеживал движение Земли и находящихся между нами небесных тел, высчитывая наиболее удобный момент для залпа. Дармоедам на Земле оставалось только растянуть силовую сеть в точке прибытия и оттаранить уран по назначению.

И, скажу я тебе, смотрится катапульта на фоне Юпитера — будто кто по нему грязным пальцем провел. Не в кассу она там, короче.

Так же как и та халупа, на которую Гимор напоролся. Местные пейзажи вообще только параноику писать, одного взгляда достаточно, чтобы понять, что мы здесь туристы. Найденный Женей купол, как ни странно, по цвету вписывался в пейзаж идеально. Другое дело, что смотришь на него — и понимаешь: не место ему тут.

А все потому, что красными трехметровыми буквами на бочине купола выведено «СССР». И серпасто-молоткастая звезда добавлена для тех кретинов, что по-русски ни бум-бум. Правда, с той стороны, где к куполу Гимор вышел, он эсэсэсэрину не видел. Да и сомневаюсь я, что он вообще помнит, что страна такая сто лет назад была.

Получилась в итоге картина Репина маслом — три дауна и один искин. Два дауна в затупе от того, как ЭТО могло сюда попасть, третий тупит по инерции. Как я и опасался, Женя у нас хорошо только в цифрах ориентируется. Вот будь тут надпись 00110010001101, тогда бы и он задумался. А в буквах «СССР» он загадки не видит. Он вообще их не видит.

— Ну и чего, долго пялиться будем? — Бобов голем сполз с вездехода.

— Боб, ты типа не въезжаешь, что на стене написано? — спрашиваю его я.

— Тебе краткую историческую справку процитировать или на слово поверишь, что при сборке мне учебник загрузили?

Не знаю, какой сволочной софт-инкубатор его написал, но за словом в карман эта зараза не полезет.

— Пацаны, а вы чего это? — до Жени вдруг дошло, что встреча с зелеными человечками, похоже, откладывается.

— Все дело в том, Женя, — Вайсов голос сочился ядом, что твоя гадюка. — Что кого-то в детстве читать не учили. Ты не видишь, что здесь написано?

— А я по-ихнему понимать, что ли, должен? — окрысился сразу Гимор.

— По-ихнему — нет. А по-русски — да. Специально для таких, как ты, тут даже знак повесили.

— Какой?

— Тем, кто косил и забивал, вход воспрещен, понял?

Гимор обиделся и надулся как индюк, даже оксигель у него в шлеме пузырями пошел. Характер у парня не сахар. Мы с Дядей Вовой еще по прилету поспорили, на кого он первым с кулаками полезет. Вайс тоже оказался той еще язвой, а главное — из нас четверых мы только о нем не знали, за что он срок мотает. Точнее, Дядя Вова знал, но помалкивал. Может, поэтому он и ставил на Вайса. Но мне всегда казалось, что Боб допечет Гимора быстрей.

Однако шутки шутками, а ни одной трезвой мысли о том, как здесь могла оказаться советская символика, у нас не было. Я историю чуть лучше знаю, чем в школьных медиакурсах дают, и на сто пятьдесят процентов уверен, что во времена существования Советского Союза люди даже до Луны толком добраться не могли. Не говоря уж о том, чтобы возводить купола на Ганимеде. Вариант с глюками от несвежей хлореллы отпадал начисто — Боб тоже видел станцию. Оставалось предположить, что посетители Ганимеда просто использовали сходные символы и на самом деле здесь не «СССР» написано, а «Проход запрещен — нарушители будут застрелены. Выжившие будут застрелены повторно».

Ага. И серп с молотом это не серп с молотом, а альдебаранский вариант «осторожно, злая собака».

Может быть, иногда банан это все-таки банан?

— Боб, шел бы осмотрел все это дело. — Когда влом ломать башку над загадками, надо искать крайнего. — Может, вход где найдешь.

— Надеетесь, что меня первым пристрелят?

— Вали давай, жертва апгрейда, — напутствовал Вайс голема.

В нашем споре с Дядей Вовой мы не учли одного — что будет, если Вайс и Боб первыми доведут друг друга?

Вот ты, брат, знаешь, что у Вайса на скафандре написано? «Gravity Sucks» там написано, вот что. Актуальный лозунг на Дальнем Внеземелье. Но это еще что. По его словам, несколько лет он работал на внутрипланетных пассажирских линиях стюардом. Так на работу он ходил исключительно в майке с надписью «I'm Afraid To Fly».

Теперь-то я понимаю, что это психологи-пенетециаристы специально так экипажи подбирают. Чтобы зэкам вроде нас жизнь медом не казалась. Стравят таких, как мы, и смотрят — сколько продержимся, пока до рукоприкладства дело не дойдет? А потом начинается — каждый фингал под глазом — лишний год к сроку. Знаешь, брат, как это бывает? Слово за слово, и получил ежик по морде.

В общем, сцепись Боб и Вайс прямо перед куполом, я бы не удивился. Но аватары, они всегда в чем-то ущербные, так что Васино напутствие голем проглотил без комментариев.

Вход на станцию-артефакт ее создатели, похоже, не прятали. Люк в человеческий рост с банальной скобой на тускло отблескивающей серой поверхности был заметен так же хорошо, как и здоровенная красная «С» прямо над ним. И пока голем Боба ковылял туда, никаких признаков того, что станция еще жива, мы не увидели. Ни огонька, ни движения, ничего. В инфракрасном диапазоне она вообще не отличалась от окружающего ландшафта. Либо там внутри стоит крутой рециклер, который даже излишки тепла по кругу гоняет, либо, что более вероятно, она давно мертвее всех мертвых. И толстенный слой ледяной глазури, который Боб принялся скалывать с люка, лишнее тому подтверждение.

Пока я глазел на то, как голем колупается со льдом, меня посетила мысль из разряда приходящих опосля.

— Дядя Вова, а разреши телеприсутствие, — перед глазами задергался зигзаг частоты нашего надсмотрщика. — Ну чего мы все здесь толкаться будем?

Телеприсутствие, брат, это не только роботараканы с камерами, которых мы с тобой студентами в женскую раздевалку засылали. Здесь можно развернуться покруче — например, пойти с Бобом внутрь и самому оценить что к чему, причем без риска для собственной шкуры.