Покорители студеных морей (с иллюстрациями) - Страница 55
Очутился Дмитрий в хорошо убранной горнице на мягкой постели. Доспехи были сняты и висели на стене.
Едва Дмитрий пришел в себя, как дверь открылась и в горницу вошла Варвара.
— Варвара! — не веря своим глазам, крикнул великан. — Откуда ты?
— Дмитрий! — И девушка кинулась к нему.
Трудно передать словами, как были рады встрече и Дмитрий и Варвара. Все, что произошло, казалось им сном. Немного успокоившись, Дмитрий сказал:
— Надо своих догонять, негоже товарищей бросать.
Через два дня Дмитрий с Варварой были на Неве. Амосовские лодьи только вчера ушли из Котлинской гавани, и догнать их теперь было нетрудно.
Дмитрий нашел свою лодью у новгородской крепости Орешек. Низкий островок, на котором высилась каменная крепость, был весь в зелени, река тут расходилась двумя рукавами. Слева низкий зеленый берег был покрыт сосновым лесом; издали казалось, что сосны висят в воздухе. Справа — желтые пески с редкими соснами; по берегу то здесь, то там выступали языки болотной травы.
Дружинники радостно встретили богатыря Дмитрия и его невесту.
Амосов ласково, словно родную дочь, принял на свою лодыо девушку.
До самой Ладоги хватило что порассказать и Дмитрию и Варваре.
Весть о приходе русских судов с хлебом и другим товаром быстро достигла Новгорода. Сотни новгородцев спешили в Ладогу встречать дорогих гостей. Народ новгородский ликовал. Приехали купцы, посадник, тысяцкий и многие именитые горожане.
И вот корабли стоят у старой ладожской крепости — в реке Ладожке. Посадник, боярин Никита Губарев, первый обнял старика Амосова.
— Не думал, что свидимся! — радостно говорил он. — Ведь сколько напастей на тебя псы-рыцари наслали. А ты, слава богу, жив-здоров…
И посадник рассказал Амосову то, что он узнал после его отъезда.
— А опосля я в Новгород к владыке решил съездить и Вьюна с собой взял, — закончил посадник свой рассказ. — Все владыке начисто поведал. Гневен он был, и не обскажешь как. На-утрие на воротах немецкого двора народ двух переветников повесил: Миланио, что лекарем у Борецкого был, да Вьюна. А па второй день купец ганзейский Иоганн Фусс и один наш к>п-чишка туда же угодили. Однако главный ворог орденский поп Шоневальд сбежал — он-то всю кашу заварил… А Борецкий… — шепнул на ухо Амосову боярин. — Пожалел его, видно, владыка! Сейчас воевать на литовского князя идет.
— А разве Борецкий тоже супротив меня? — спросил Амосов. — Быть того не может. Мое дело всей земле Новгородской на пользу.
— У Борецкого о своей земле голова болит. За свою землю он с кем угодно воевать будет… — задумчиво ответил посадник. — А кто его разберет, ну его к ляду! — махнул он рукой.
В Ладоге поспешно перегружали товары с больших заморских лодей на речные плоскодонные суда. Предстояло плавание через Волховские пороги, где морские корабли пройти не могли. Большие суда, в том числе «Шелонь» и «Онего», возвращались обратно.
С ранней весны и до осени будут плавать в студеных морях поморские лодьи, промышляя морского зверя и рыбу.
Пришло время Труфану Федоровичу прощаться с внуками. Он торжественно благословил их на обратный путь. Мореходы хотели попутно снова зайти в Данию и купить еще товаров для Новгорода.
— Не бывать мне боле на море: стар стал, — говорил Амосов Ивану и Федору. — Ты, Иване, — Труфан Федорович положил руку на плечо старшему внуку, — блюди след дедень и прадедень — умножай русскую славу народа нашего. Ежели сильными будем на море, никому нам дороги морской не закрыть. Никакой ворог тогда не страшен…
Он замолк, стараясь побороть волнение.
— Варфоломея слушай, перенимай морскую науку. Морю Студеному передай привет. Любил я его и тихое и бурное. И льдам морским кланяйся… Тяжко с морем прощаться, кто жизнь с ним ладно прожил. — Старик отвернулся и незаметно смахнул слезу.
Ивану сделалось жалко деда. Он припал к его груди.
— Буду беречь морскую славу, деду, не закошу Амосов род. Век твои слова буду помнить!
— Ты, Федор, во всем слушай брата! — обратился старик к младшему внуку. — Он не обидит… А Егорий… — Труфан Федорович с любовью посмотрел на мальчика. — Пусть он сам о себе скажет… Подойди, Егорий!
Старик не сразу нашел слова. Видно, ему тяжело было расставаться с любимцем.
— Со мной пойдешь, Егорий, в Новгород жить али к морю охоч? Скажи, что душа просит.
Егорка посмотрел на Амосова, на лодьи, дремавшие у причала, на дружинников.
— Я… я, дедушка, — начал мальчик, запинаясь и глядя полными слез глазами на старика, — я таким, как ты, мореходом буду… И тебя люблю, дедушка! — закончил он с плачем. — А на море охоч.
— Чего, дурак, разревелся? В море и без твоих слез рассола хватит. — Старик заморгал глазом. — А мореход из тебя выйдет! Говорил и сейчас скажу. Прав, Егорий, что от моря не отстаешь…
Нужно было спешить: стояла осень, а поморам предстоял еще долгий обратный путь.
Борясь за свободу морей, защищая свою заморскую торговлю, Великий Новгород одержал еще одну победу над своим коварным соперником Ганзой.
Искусные кораблестроители и мореплаватели, новгородцы с давних времен бороздили северные моря на своих крепких кораблях. Поэтому новгородские купцы сумели в нужный момент послать лодьи в Данию в обход Скандинавского полуострова и пуститься в обратный путь, несмотря на позднюю осень.
Во многие иноземные города, как и прежде, повезут новгородские купцы свои товары. И будет множиться слава богатого города, богатого трудами сынов своих в полуночных странах и студеных морях.
