Покоритель Африки - Страница 39

Через некоторое время ей пришло в голову, что нужно извиниться перед Бобби: ведь он сразу все понял и рассказал ей, как того требовал долг, — она же ответила резкостью. Он был с ней так любезен, а она — бесчувственна и жестока. Бобби мог знать, что она больше не помолвлена с Алеком Маккензи, и наверняка догадывался почему; однако после бала он больше не приезжал. Люси полагала, что признание Алека адресовано ей одной и она не имеет права пересказывать его всем и вся. Если в кругу знакомых заходила речь об этом происшествии, то девушка всем своим поведением показывала, что не желает его обсуждать. Но не таков был Роберт Боулджер. С учетом сложившихся обстоятельств ему придется рассказать все, что известно. Потом Люси, внезапно ощутив тягу к самопожертвованию, вдруг подумала, что ее долг — вознаградить Бобби за многолетнюю преданность. Она постарается быть ему хорошей женой, прекрасно отдавая себе отчет в своих чувствах. Все будет без обмана. Ее жизнь теперь лишена всякого смысла, и раз уж ему так хочется на ней жениться, то вполне разумно ответить согласием. А самое главное, между ней и Алеком все будет кончено.

По вторникам леди Келси всегда приглашала кого-то из друзей на ленч, и Люси предложила как-нибудь позвать Бобби. Леди Келси очень обрадовалась: она обожала племянника и переживала, что тот не появляется. Когда Люси разорвала помолвку, она тут же сообщила Бобби, но ответа не получила. Приглашение Люси написала сама.

«Мой дорогой Бобби!

Тетя Элис будет очень рада, если ты придешь в этот вторник на ленч в два часа. Будут Дик, Джулия Кроули и каноник Спратт. Если придешь (а я очень на это надеюсь), то не мог бы ты приехать раньше остальных? Я хотела бы с тобой поговорить.

С любовью,

Люси».

Ответ пришел почти мгновенно.

«Моя дорогая Люси!

Приду с удовольствием. Думаю, половина второго будет в самый раз.

Твой любящий кузен,

Роберт Боулджер»

Бобби явился точно в назначенное время.

— Почему ты у нас не появлялся? — спросила Люси, держа его за руку.

— Я думал, ты не захочешь меня видеть.

— Кажется, в тот раз я была к тебе несправедлива и жестока.

— Ничего страшного, — вежливо отозвался он.

— Должна сказать, что я сделала, как ты советовал. Я прямо спросила Алека, и он признался, что виновен в смерти Джорджа.

— Мне очень жаль, — сказал Бобби.

— Почему? — спросила она со слезами на глазах.

— Потому что я знаю, как сильно ты его любила.

Люси залилась краской. Однако ей нужно было сказать ему еще многое.

— Тогда, на балу, я была к тебе несправедлива. Ты говорил правильно, а я повела себя глупо и очень об этом жалею. Пожалуйста, прости меня.

— Тут нечего прощать, Люси, — сердечно отозвался он. — Какая разница, что ты сказала? Ты же знаешь, что я тебя люблю.

— Не знаю, чем я заслужила такую любовь. Мне так стыдно за свое поведение.

Он взял ее за руку, и Люси не стала отстраняться.

— Может быть, ты передумала? — наивно спросил он.

— Милый Бобби, я ведь не люблю тебя. Хотела бы, но не люблю и, боюсь, никогда не полюблю.

— Все равно выходи за меня.

— Неужели я так много для тебя значу? — с болью в голосе воскликнула девушка.

— Быть может, со временем ты меня полюбишь.

— Не будь таким скромным, я сгорю от стыда. Бобби, я бы с радостью сделала тебя счастливым, если бы могла. Поразительно, что ты все еще хочешь на мне жениться. Но я должна быть честной. Не стану себя обманывать: я хочу за тебя замуж не ради тебя, а потому что сама боюсь. Я хочу задавить в себе любовь к Алеку, хочу укрепить свою решимость раз и навсегда. Видишь, какая холодная расчетливость? И я так мало могу тебе предложить.

— Я мечтаю, чтобы ты стала моей женой. Не важно почему.

— Нет-нет, не соглашайся так быстро. Дай мне сперва сказать, что если ты правда этого хочешь, я буду исполнять свой долг с радостью. Если уж во мне нет любви, то есть искренняя преданность и глубокая благодарность. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Он рухнул на колени и стал покрывать ее руки жаркими поцелуями.

— Спасибо тебе, — шептал он, — спасибо.

Люси наклонилась и нежно поцеловала его в лоб. Две крупные слезы медленно скатились по ее щекам.

Через пять минут вошла леди Келси. С удовольствием отметив, что племянник с племянницей снова вполне ладят, она не успела выяснить, что произошло, поскольку тут же объявили о появлении каноника Спратта. Леди Келси слышала, что канонику предложили освободившийся епископат, и заранее жалела о его отъезде из Лондона. Другого такого пастыря и не сыщешь: несмотря на зрелый возраст леди Келси, он всегда был с ней вежлив и обходителен, прекрасно чувствовал себя в обществе. Именно такие и становятся епископами. Затем появилась миссис Кроули, а еще через некоторое время доложили о приходе Дика. Тот беззаботно вошел, даже и не подозревая, что заставил всех ждать не меньше четверти часа, — и наконец компания была в сборе.

С каноником Спраттом никогда не бывало скучно, и все весело болтали. Миссис Кроули в летнем платье выглядела роскошно, а поскольку обращалась она исключительно к миловидному священнику, тот тоже пребывал в превосходном расположении духа. Она искренне смеялась его незатейливым шуткам и то и дело дарила кокетливые взгляды. Каноник даже не пытался скрыть от собеседницы, что считает американских женщин самыми милыми созданиями во всем мире; она же подчеркивала, что служители церкви бывают совершенно очаровательны. Они обменивались цветистыми комплиментами, однако наивный прелат даже не догадывался, что его собеседница просто дразнит сорокалетнего джентльмена, раздраженно поглощающего свой ленч по другую ее руку. Миссис Кроули так ни разу и не заговорила с Диком Ломасом, однако когда она стала прощаться с леди Келси, тот тоже поднялся.

— Отвезти вас домой? — спросил он.

— Я еду не домой. Впрочем, вы можете подвезти меня до Виктория-стрит — у меня там встреча в четыре часа.

Они сели в кеб, и Дик хладнокровно велел ехать в Хаммерсмит, а сам с довольной улыбкой уселся рядом со спутницей.

— Бога ради, что вы затеяли? — воскликнула она.

— Я хочу с вами поговорить.

— Очень мило, но я же опоздаю на встречу.

— Я из-за этого совершенно не беспокоюсь.

— Значит, из-за моих чувств вы тоже не беспокоитесь? — насмешливо поинтересовалась она.

— Даже и не думаю, — улыбнулся Дик.

Миссис Кроули пришлось со смехом признать, что ловушку он расставил очень ловко. Или, может быть, это как раз Дик угодил в ловушку? Она уже и сама не знала.

— Если цель этого похищения — поговорить со мной, то не пора ли вам приступать? — поинтересовалась она. — Надеюсь, ваша речь выйдет не только смешной, но и поучительной.

— Я хотел бы заметить, что в обществе не принято подчеркнуто игнорировать человека, который сидит рядом с вами за ленчем.

— Неужели? Простите. Просто, зная вашу прожорливость, я решила оставить вас наедине с омаром под майонезом.

— Пожалуй, вы мне все же не нравитесь, — задумчиво пробормотал Дик.

— Полагаю, именно поэтому вы так долго меня избегаете.

— Хотелось бы напомнить, что на этой неделе я заходил к вам трижды.

— Последнее время меня часто не бывает дома, — изящно повела рукой миссис Кроули.

— Чепуха. Один раз я слышал, как вы играете в гостиной гаммы, а в другой — точно видел, как вы подглядываете сквозь щелку в занавесках.

— Могли бы состроить рожу…

— То есть вы этого не отрицаете?

— И не пытаюсь.

Дик не сумел сдержать короткий смешок. Он никак не мог понять, чего хочет: то ли поцеловать Джулию Кроули, то ли устроить ей хорошую взбучку.

— Могу я поинтересоваться, чем вызвано такое пренебрежение? — спокойно спросил он.

Она бросила на него косой взгляд из-под длинных ресниц. Дик обожал все эти хитроумные уловки прекрасного пола и с удовольствием отметил ее милую шляпку и оборки муслинового платья.