Покоритель Африки - Страница 32

Все понимали, о чем речь, и Боулджер воспользовался возможностью заговорить с Диком.

— Полагаю, ты читал сегодняшнюю «Мейл»?

— Я читаю газеты только в августе, — сухо отозвался тот.

— Когда в них ничего не пишут? — поинтересовалась миссис Кроули.

— Простите, но лично я обожаю читать про морского змея и гигантский крыжовник.

— Я бы отвесил Маккензи хорошего пинка! — негодующе воскликнул Бобби.

Дик улыбнулся:

— Дружище, Алек у нас суровый шотландец, да и покрупнее тебя будет. Я бы не советовал.

— Но вы же в курсе этого дела? — вмешался каноник.

— Я только что приехал из Парижа и узнал обо всем от леди Келси.

— И что вы думаете?

— Я вообще не думаю — я знаю, что там нет ни слова правды. Всякий, кого ни спроси, неустанно превозносит Алека с той самой минуты, когда он вернулся в Момбасу. Не может это продолжаться вечно. Вот и ожидаемая реакция.

— Вам что-то известно об этом Макиннери? — спросил Боулджер.

— Так уж вышло, что да. В Момбасе он перебивался с хлеба на воду. Алек взял его с собой из жалости, но потом выгнал — Макиннери оказался совершенным негодяем.

— По-моему, он убедительно обосновывает каждое слово, — возразил Бобби.

Дик презрительно пожал плечами:

— Я уже объяснял леди Келси: стоит кому-то вернуться из экспедиции, как про него тут же начинают рассказывать всякие ужасы. Люди забывают, что джунгли не для белоручек. Стоит, наводя порядок, чуть перегнуть палку — сразу негодуют.

— При чем тут это? — нетерпеливо заявил Боулджер. — Маккензи отправил беднягу Джорджа прямиком в западню — лишь бы спасти свою грязную шкуру.

— Бедная Люси! — простонала леди Келси. — Сперва смерть отца…

— Вы разве считаете смерть отца бедствием? — перебил Дик. — Мы все сошлись на том, что кончина была для Фреда на редкость счастливым избавлением от невзгод.

— Мы собирались с ним сегодня вместе обедать. — Бобби не оставлял своих упреков. — Я отправил телеграмму, что не приду — голова разболелась.

— Что же он подумает, застав тебя здесь? — воскликнула леди Келси.

— Пусть думает что хочет.

Чувствуя, что именно ему пристало подвести черту под обсуждением, каноник Спратт заявил, потирая руки:

— Должен сказать, что в данном вопросе я всецело на стороне Бобби. Внимательно изучив письмо, я не нашел в нем ни единой лазейки. До тех пор, пока мистер Маккензи не предоставит исчерпывающих объяснений, к нему нельзя относиться иначе, как к убийце. В таких вопросах следует придерживаться твердых взглядов. Мы встретились сегодня на Пиккадилли, и я его проигнорировал. Ни за что не пожму руку человеку, которого обвиняют в такой подлости.

— Боже, лишь бы он не пришел, — сказала леди Келси.

Каноник глянул на часы и ободряюще улыбнулся:

— Не стоит беспокоиться. Уже очень поздно.

— Так вы говорите, Люси ничего не знает? — спросил Дик.

— Нет, — ответила леди Келси. — Я не хотела портить ей чудесный вечер.

Дик снова пожал плечами, не понимая, как она рассчитывала уберечь Люси от новостей, которые обсуждают все кругом. Тишину, воцарившуюся после слов леди Келси, прервала сама Люси: она вошла в сопровождении юного щеголя и тут же обратилась к нему с улыбкой:

— Как я и думала, ваша партнерша здесь.

Тот подошел к Грейс Визард и ангажировал ее на танец, который должен был вот-вот начаться; Люси же подошла к креслу леди Келси и облокотилась на спинку.

— Вы не устали, тетушка? — сердечно спросила она.

— Я отдохну до ужина. Наверное, никто больше не придет.

— А как же мистер Маккензи?

Леди Келси бросила на нее быстрый взгляд, но промолчала. Люси положила руку ей на плечо.

— Милая тетушка, вы совершенно зря прятали от меня утреннюю газету.

— Ты видела письмо? — воскликнула леди Келси. — Я так надеялась, что это случится завтра.

— Как совершенно справедливо рассудил мистер Маккензи, я должна знать, что говорят про него и моего брата. Он сам прислал мне газету.

— Он прислал письмо? — спросил Дик.

— Нет, только карточку со словами: «Мне кажется, вам стоит это прочесть».

Все молчали. Люси повернулась к собравшимся, сохраняя полное спокойствие — только щеки сильно побледнели. Она пристально посмотрела на Роберта Боулджера. Отлично зная, что у того на уме, девушка ждала его слов, готовая разом отмести любые обвинения. Однако Бобби молчал, и гордые слова сорвались с ее губ сами собой:

— Он счел неуместным специально уверять, что полностью оправдан мое доверие.

— То есть письмо все же пробудило в тебе сомнения? — спросил Боулджер.

— С чего верить голословным утверждениям человека, которого за проступки выгнали из отряда?

— А я могу сказать, что в жизни не читал ничего убедительнее.

— Даже сознайся он сам, я ни за что не поверю, что Алек способен на такое.

Бобби пожал плечами, и с его губ чуть было не сорвался жестокий упрек. Люси словно прочла его мысли. Кровь прилила к щекам девушки.

— Позор вам всем за то, что сразу верите в худшее, — горячо зашептала она дрожащим от гнева голосом. — Как это низко, как подло — радостно поливать грязью человека, которому вы и в подметки не годитесь! Вы даже не дали ему оправдаться.

Бобби сильно побледнел. Люси никогда с ним так не говорила. Гнев полыхал в его сердце. Гнев — и несчастная любовь. Через мгновение он взял себя в руки.

— Ты, очевидно, не знаешь, что он отказался говорить с репортерами вечерних газет.

— Алек никогда прежде не разговаривал с репортерами. С чего ему вдруг менять свои привычки?

Бобби собрался было ответить, как вдруг поймал обеспокоенный взгляд леди Келси и обернулся. В дверях стоял Алек Маккензи. Он с улыбкой шагнул в комнату и протянул руку, обращаясь к леди Келси:

— Вы здесь, как я и думал.

Алек был совершенно спокоен. С веселой улыбкой он молча оглядел комнату. Собравшиеся пришли в легкое замешательство, а леди Келси, пожимая гостю руку, долго не могла найти подходящих слов.

— Здравствуйте, — пролепетала она. — А мы как раз о вас вспоминали.

— В самом деле?

В его глазах сверкнул огонек, и хозяйка, утратив остатки самообладания, густо залилась краской.

— Уже поздно, и мы опасались, что вы не придете. Было бы так обидно.

— Вы очень милы. Я зашел в «Трэвеллерз» почитать о себе восторженные отзывы.

На добродушном лице леди Келси мелькнула тревожная тень.

— Ах да. Я слышала, о вас что-то писали в газетах.

— Писали, и немало. Я и не подозревал, насколько мной все интересуются.

— Как мило, что вы пришли, — улыбнулась она, немного успокоившись. — Я уверена, вы терпеть не можете танцев.

— Нет, что вы, я их обожаю. Помню, один африканский царек устроил в мою честь танцы: четыре тысячи воинов в боевой раскраске. Зрелище, уверяю вас, незабываемое.

— Дружище, — хохотнул Дик, — если дело в раскраске, то чем тебе Мейфэр не угодил?

Ситуация его забавляла. Дика чрезвычайно интересовал ход мыслей Алека. Он отлично понимал, что эта веселость — напускная. Невозможно угадать, как его друг намерен действовать. Пока Маккензи держался отчужденно, словно предупреждая всех и вся к нему не соваться. Впрочем, на свой счет Дик это не относил и собирался переговорить с приятелем при первой возможности.

Спокойный взгляд Алека уперся в Роберта Боулджера.

— А вот и малыш Бобби. Голова уже не болит?

Вспомнив про несостоявшийся обед, леди Келси тут же вмешалась:

— Бобби ужасно рассеян. Да и выглядит он что-то совсем плохо.

— Не стоит так много работать, — посоветовал Алек. — В твоем возрасте нужно ложиться пораньше.

— Спасибо за заботу! — кипя от раздражения, отозвался Боулджер. — Голова уже не болит.

— Вот и славно. Что принимаешь? Фенацетин?

— Сразу после обеда сама прошла, — холодно ответил Бобби, понимая, что над ним смеются, но бессильный что-либо сделать.

— И ты пришел на бал к леди Келси, чтобы порадовать дам? Правильно, незачем их расстраивать.