Пока смерть не разлучит нас (СИ) - Страница 93

— К сожалению, мне не довелось познакомиться с адмиралом, — абсолютно серьёзно ответил Холмс-старший. — После французской революции я был вынужден эмигрировать в Америку. С Александром я был знаком, а вот Клеопатру, когда она прибыла в Рим к Цезарю…

— Стоп!! Хва-тит! — возопил Грегори. — Я не могу больше слушать этот бред! Сегодня был очень тяжелый день. И для тебя, и для меня. Но ради всего святого, не мучай меня больше. Остановись, умоляю! Иначе я точно съеду с катушек.

— Ясно. Пошли со мной, — приказал Холмс и направился в ванную.

— Куда? — растерялся Грег. — Зачем?

— Я не могу убедить тебя словами, значит… — Майкрофт достал из узкого кожаного футляра опасную бритву, и Грег в ужасе замер. Когда-то давно он не раз подтрунивал над старомодностью супруга, однако заменить опасный предмет на электронный аналог так и не смог: Майкрофт предпочитал бриться по старинке.

— Положи бритву, — взмолился Грегори. — Что ты задумал?... Не смей!

— Решил доказать тебе, что это не бред, — невозмутимо сказал Майкрофт и вытянул левую руку. Неуловимое движение, и острое лезвие вспороло тонкую светлую кожу предплечья, глубокий надрез за секунду набух и засочился кровью.

Грегори в смятении смотрел, как алая влага полилась неконтролируемым потоком, закапала с пальцев в раковину и на кафельный пол.

— Не отводи взгляд! — крикнул побледневший Холмс-старший, держа на весу окровавленную руку. — Рана глубокая, — подтвердил он опасения Грега, — обычному человеку грозит обширная кровопотеря. Но не мне.

Грегори кинулся к мужу, трясущимися пальцами выдёргивая ремень из джинсов, который можно было использовать как жгут:

— Тебе жить надоело?! — в отчаянии рявкнул Грег. — Дай мне возможность помочь, не отталкивай меня!

Оскальзываясь на залитом кровью кафеле, Грегори попытался схватить Майкрофта, решив, что в случае сопротивления наложит жгут насильно. Однако спятивший Холмс упрямо сжал зубы и увернулся, держась подальше от супруга. Лестрейд едва не взвыл, лихорадочно вспоминая адрес ближайшего пункта медицинской помощи и выискивая по карманам телефон.

— Не двигайся, — прикрикнул на него Майкрофт, — я могу случайно пораниться ещё раз, или тебя пораню, что ещё хуже! Успокойся, всё под контролем! Грегори, всё в порядке!

Лестрейд взглянул на залитый пол и грязно выругался, высказываясь, что он думает о таком доверии.

— Теперь смотри! — Майкрофт выкрутил кран и сунул руку под струю воды, смывая кровь. Спустя мгновение он показал ровную кожу, по которой ещё сбегали быстрые прозрачные капли.

— Этого не может быть, — Лестрейд сделал шаг назад, неверяще смотря на место пореза, а потом — на подсохшие кровяные брызги на белоснежном кафеле. Не привиделось же ему? — Быть не может! Как?

— Я знаю, это кажется нереальным, — осторожно произнёс Майкрофт. — Но я говорил тебе правду. Теперь ты мне веришь?

— Кто ты?! — Грегори едва не отшатнулся, когда Майкрофт попытался к нему приблизиться, но поразительно быстро взял себя в руки.

Майкрофт Холмс никогда не испытывал такого страха — казалось, ещё слово, и Грег отвернётся от него, оттолкнёт, не смирившись с этой странной правдой, больше похожей на причудливый вымысел.

В сравнении с мальчишеской горячностью супруга, Майкрофт зачастую чувствовал себя замшелым, вросшим в почву валуном, взирающим на смену эпох и времён с никогда не меняющейся усталостью. Да что там, камнем, если даже Стоунхендж был куда моложе!

И тогда Майкрофт начал свой рассказ, который в какой-то мере стал его исповедью. Торопливо, прерываясь от волнения, порой замолкая, чтобы подобрать верные слова, он говорил и говорил — о нелёгком путешествии в Америку, об испанской инквизиции, делился сожалением об ушедших близких и бесконечном одиночестве.

Майкрофт рискнул открыться Грегу, не задумываясь, что же в конечном итоге перевесит чашу весов — отвращение, страх или те чувства, которые испытывал к нему супруг?

Слова, жаждущие быть высказанными ещё десятки, сотни лет назад, срывались с языка всё легче и легче, история его вынужденного заключения в смертном теле приобретала объём и краски, ведая о временах и нравах тех мест, в которых Грегори никогда не побывает. Майкрофт ровно говорил как о хорошем, так и о плохом, без утайки.

Иногда Грег вскакивал и принимался мерить комнату шагами, иногда — хватался за голову, но не уходил, не отворачивался, и Майкрофт за это был бесконечно благодарен.

Несколько раз Грегори останавливал его, говоря, что этого слишком много и он не выдержит, но тут же снова просил продолжать повествование.

Когда рассказ длинной в десятки земных жизней закончился, за окном давно воцарилась звездная ночь.

Майкрофт опустился на кровать — последние пару часов Грегори бессильно лежал, впившись недвижимым взглядом в потолок. В темноте белки его глаз влажно поблескивали, слабый лунный свет неровно ложился на волосы и кожу, подобно тонкому слою мерцающей звёздной пыли.

— Значит, тебе... сколько? Две тысячи триста восемьдесят лет? — голос Грегори был сиплым и безэмоциональным.

— Восемьдесят пять, — поправил Майкрофт, прикрыв глаза. Воображаемые весы тяжело покачнулись, чтобы дать ответ. Каждый прожитый год мелкой речной галькой ложился на противовесную чашу, и чаша эта наполнялась отнюдь не в его пользу.

— Пять… — безжизненным эхом отозвался Лестрейд. — Но даже когда мне перевалит за седьмой десяток и замучает артрит, тебе по-прежнему будет тридцать восемь?

— Верно.

— Ты любишь меня? — тихо спросил Грегори, повернувшись к нему так, чтобы оказаться лицом к лицу.

— Конечно. Разве я когда-нибудь давал тебе повод думать иначе? — напряжённо ответил Майкрофт. Грег шумно вздохнул и упёрся подбородком в его плечо.

— И мы будем вместе? — выдохнул он на ухо Майкрофту.

— Именно поэтому я и сделал тебе предложение.

— Этого мне достаточно, — решительно кивнул Грег, находя ладонь супруга и переплетая их пальцы. — Пусть весь мир катится к черту. Я люблю тебя, Майкрофт Холмс, кем бы ты ни был.

***

Грег оказался прав — Майкрофт действительно воспрянул духом, когда снова вернулся на службу. С его «воскрешения» прошло больше недели, и он с воодушевлением взялся за работу, пропадая то на переговорах, то в своём кабинете.

Дел накопилось достаточно, и Грега пробирало дрожью, когда после разбора полётов в своём ведомстве Майкрофт пошутил, что его людям не хватает нужного стимула для хорошей производительности — Грег как никогда радовался, что они живут не во времена Священной Инквизиции, чьи методы влияния на подчинённых были куда более кардинальными.

Всё почти вернулось в привычное русло, но исповедь супруга не шла у Грега из головы. Собственная жизнь с тех пор казалась быстротечней века мотылька, крохотной песчинкой, ни в какое сравнение не идущей с монолитом, коим он представлял себе Майкрофта Холмса.