Пока любовь не оживит меня - Страница 1

Редактор Лариса Терентьева

Дизайнер обложки Катерина Романова

© Лина Мур, 2017

© Катерина Романова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4490-0799-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кончиками пальцев пробегаюсь по резному рисунку перил, наслаждаясь изящным и отполированным рельефом. На губах играет мягкая улыбка, а внутри… если я признаюсь, что у меня выросли крылья, то это будет очень глупо. Но сердце трепещет, спокойствие пришло не с алкоголем, а с новым днём. Понимание многих вещей, которым я раньше не придавала значения, цепочкой выстраиваются в чистом разуме. Облегчение, оттого что я смогла пережить боль и насилие, остаться в более или менее здравом уме и обрести надежду, помогает верить в себя. В то, что мне удастся навсегда нарушить клятву, данную перед алтарём, и я буду продолжать дышать. Хотя очень многое до сих пор для меня неясно. Как удалось Филиппу скрыть побои и порезы на моём теле, удалить косметически шрамы, чтобы они не бросались в глаза, но всё же, были напоминанием о том, что меня будет ждать, если я решусь перечить? Почему я не помню ни больниц, ни каких-то манипуляций со мной, ничего из последствий таких вот жутких ночей, о которых теперь знаю? По какой причине мой муж так жесток ко мне и с огромной силой ненавидит? За что в нём столько отвращения ко мне? Из-за денег? Возможно, это его месть. Но если человек желает причинить боль и наказать другого, то оставляет воспоминания. Тогда как так произошло, что лишь на пике панического страха или полного изнеможения, прошлое возрождается в голове? Почему не раньше? Алкоголь? Да, выходит, именно он виноват в этом. И с ним меня познакомил Филипп. Как долго он планировал такую жизнь для меня? И планировал ли вообще? Или же принц всегда был чудовищем, которое никогда не превратится в мужчину?

– Милая моя, а я ждала тебя, – сбоку раздаётся мягкий голос, и я замираю в большом обеденном зале.

– Здравствуйте, Мёрл, – натягиваю улыбку, различая знакомую женщину в тусклом свете за её спиной. Но последняя наша встреча была крайне ужасной, и от этих воспоминаний щёки покрываются краской стыда. Наверное, она не лучшего мнения обо мне, после того, что я натворила в алкогольном состоянии.

– Джаред предупредил меня, что ты ещё отдыхаешь и будешь голодна, когда проснёшься. Пойдём, – домработница, хотя мне претит так называть эту добрую женщину, указывает рукой за свою спину, и я киваю ей.

Этой ночью мы уже бродили здесь вместе с Редом. Он легко ориентируется в кромешной тьме, а я же просто шла за ним. Наслаждалась тихим и обычным, самым простым ужином из жаркого, лёгкими темами про страны и города. Словно не было сильнейшей встряски для нас обоих чуть ранее. Всё очень странно, непривычно для меня, и сейчас, направляясь в небольшую кухонную зону, оборудованную современной техникой, что не вписывается в убранство этого места, ловлю себя на мысли – мне некомфортно. Нет, не от ситуации, а оттого, что меня кормят, одевают и оплачивают моё пребывание здесь. Обычно мне плевать на это, я пользуюсь благами, ничего не отдавая взамен. Просто беру. Но сейчас хочу сама участвовать в своей жизни. Хочу развиваться, возможно, получить образование, научиться что-то делать и работать. Да, я не представляю, что это такое, но так я стану свободной от мужчин и их денег. Теперь я полностью понимаю Рейчел, готовую быть виртуальной шлюхой и самой руководить судьбой, не прогибаясь и не терпя насилия над душой.

– Очень много мебели закрыто чехлами, – нервно подаю голос. Мёрл поворачивается ко мне от плиты и улыбается.

– Да, моих сил уже не хватает, чтобы всё содержать в идеальной чистоте. И не пользуются мальчики бальными залами, не обедают больше в столовой, а сотворили отвратительный закуток, где всегда очень душно. Но раз в неделю Джо заказывает уборщиц, и они работают. Правда, лишь в жилых комнатах, – произносит она и ставит передо мной различные джемы, небольшой чайник и чашку, а затем приносит тосты, поджаренные на сковороде.

– Спасибо. Такое место дорого содержать, и нецелесообразно прибираться в каждой комнате, если они пустуют, – благодарю её за завтрак в уже тёмное время суток и принимаюсь за тост.

– Ох, ты права, моя милая. Но если бы каждый из мальчиков обзавёлся женой, а затем карапузами, то это место вновь бы ожило. Так было раньше, когда ещё их дед был жив. Замечательный был человек, уникальный, добрый, властный, и… мы его похоронили три года назад. Сердечный приступ, – её голос дрожит на последних словах, а голубые глаза наполняются слезами, отчего у меня в горле застревает кусок хлеба.

– Мне очень жаль, соболезную, – сдавленно отвечаю.

– Я знаю, что нужно отпустить и простить его за то, что так не берёг себя. Но он оставил мальчиков, и всё изменилось. Замок словно постоянно находится во мраке, слишком тихо, и ребят больше ничего не сдерживает. А они творят, боже, что же они творят, – качает головой и опускается на стул напротив меня.

– Они ещё молоды, чтобы осесть. Им необходимо движение, – замечаю я.

– Молоды? Одному тридцать девять, а двум другим тридцать четыре! Когда же любить? Когда они успокоятся и прекратят так вести себя? – Возмущается женщина.

Приоткрываю рот от удивления, не желая поддерживать эту беседу, она лишняя. Для меня, по крайней мере, но глаза Мёрл блестят от негодования. Наверное, как и у любой матери, которая желает счастья своим детям.

– Это их право. А вы живёте тоже здесь? В замке? – Быстро перевожу тему, наслаждаясь терпким вкусом чёрного чая.

– Нет. Денвер построил для меня и сына домик, недалеко от замка. Он за конюшней, раньше там были помещения для прислуги, но всё обвалилось. Там и живём, – готово делится со мной.

– У вас есть сын? – Интересуюсь я.

– Да ты же знаешь его, милая. Джон Мэтью, но он ненавидит, когда его зовут первым именем, – смеясь, сообщает мне.

– То есть, – замираю на секунду и откладываю тост, – простите, Мэтью ваш сын? И его первое имя начинается на «д», как и у всех представителей рода Эйнсли? Вы упоминали об этом.

– Да, Мэтью сын Денвера, сводный брат отца Джоршуа и Джареда, – подтверждает она.

Вот же чёрт. Ничего себе, я бы никогда не подумала о таком. Шокировано смотрю на гордо улыбающуюся Мёрл, и пытаюсь прийти в себя от новости.

– Денвер никогда не любил свою жену, навязанную родителями. Мы с ним были знакомы со школы, наши чувства родились именно тогда, а с годами лишь крепли. Мы не могли быть далеко друг от друга. И его жена об этом знала. Она родила ему сына и подала на развод. Оставила мальчика, отца Джареда и Джоршуа, Денверу, и я растила его. Я знала, что никогда не смогу стать миссис Эйнсли. Да и мне хватало той любви, которая была у нас. Я долго не могла родить, у меня были проблемы с этим, а Денвер всегда поддерживал меня. Всегда уверял, что я для него единственная. А когда появился Джон, то я была счастлива. Меня осуждали, но одно слово Эйнсли, и люди забыли о нас, позволив насладиться нашей радостью. А затем в доме появилось ещё два малыша, а затем Делайла. Младшая сестра мальчиков. Это место было наполнено смехом, Рождество и все праздники напоминали сказочные времена, но всему приходит конец.

Мёрл опускает голову и быстро стирает слёзы, позволяя мне уложить в голове информацию.

– А сейчас здесь ты, Санта. Какое необычное имя, оно пророческое, – женщина берёт мою руку в свои.

– У мамы такая фантазия. Она испанка, а папа ирландец. Вообще, у меня две мамы, теперь уже три, – не обдумывая, отвечаю ей, отчего брови Мёрл приподнимаются в удивлении.

– Три мамы? Такое бывает? – Тихо смеясь, спрашивает меня.

Глубоко вздыхаю и аккуратно освобождаю свою руку, чтобы не обидеть эту милую женщину.