Пока цветет жасмин (СИ) - Страница 138

— Ночь наступила, солнце зашло, пусто в постели — не хорошо! — Даже в таком состоянии ангелесса находила в себе силы язвить.

— И ты еще ангел! — скривился Люцифер. — Тебе дорога к демонам!

— Ну, уж такая я! Не нравится — не ешь, — из последних сил прошептала она, а затем снова потеряла сознание.

Архангел покачал головой, рассматривая безвольно повисшую на цепях пленницу. Он щелкнул пальцами, и оковы исчезли. Она не сбежит, он это знал.

— Хватит с тебя на сегодня. Придешь в себя, потом продолжим, — проговорил Люцифер и вышел из пыточной.

***

Когда солнце уже садилось за горизонт, а весь Кипр готовился встречать волшебную ночь, Палами сидела у открытого окна и задумчиво смотрела куда-то вдаль, где виднелось лазурное и хрустально-чистое море. В её руках была сигарета, а возле неё валялась уже опустевшая пачка из-под них же. Недалеко от экс-демоницы сидела и Орабель, периодически поглядывая на курящую подругу. Она только обреченно качала головой и сосредоточенно что-то вышивала. Последнее время Бель стала замечать, что вышивание её привлекает. Да, это занятие не для анегелесс, но ей это нравилось и ничего с этим поделать было нельзя.

— Надымила, — заговорила Орабель, рассматривая узор на ткани. — Люцифер-то хоть знает про твою тягу к сигаретам?

Экс-демоница снова затянулась, а затем с силой потушила окурок.

— Знает. Он меня пытался отучить от этого, но ничего не вышло… А когда-то сам мне купил сигареты. И что? Знаешь, Орабель, не дай Бог что бы ты пережила то, что пережила я. — Палами потянулась за новой пачкой. — Я сидела в заточении больше полугода, вместе с Люцифером… Нас разделяла стена. Там нет дней, нет ночей. Бесконечные муки - одна боль проходит, другая возвращается. И каждый гребаный день ты молишь Отца о спасении. А потом, когда я смогла выйти из темницы, какой-то бес меня за жопу дернул. Я поддалась искушению Михаила и все пошло под откос. Мое маленькое, хрупкое счастье, моя надежда на спасение пошла ко дну… А теперь Люцифер вышел из клетки и все узнал. Разрушилось то, что так долго строилось. Теперь ответь мне, Орабель, как тут не закурить?

Всегда жизнерадостная и солнечная Орабель стала грустной, а её сердце наполнилось болью и переживаниями за Люцифера и Палами, за страдания такой красивой, крепкой пары, которые вместе выдержали заточение, разлуку и ужасную стену посреди огромной темницы где-то в самых глубоких недрах Ада.

— Ничего не отвечай, Орабель, тебе этого не понять. Не дай Отец, чтобы ты попала в клетку со своим Габриэлем… Хоть вы счастливые будьте..

— Я тебя понимаю, — продолжила Бель, отложив пяльцы. — У нас с Габриэлем тоже были проблемы. Ты думаешь, было все радостно и солнечно? Да, было… Но трудности выпадали даже нам. Не могло все быть в радужных тонах, а наши отношения не могли быть карамельными. Я служила у Рафаила. Тогда шла гражданская война, а мы встречались тайно, потому что - где же это видано, чтобы солдат Рафаила встречалась с командиром враждующей армии? Габриэль ведь был военачальником в своем гарнизоне, таким же, как и Рафаил… Они воевали против друг друга. Эта война каждый день уничтожала самые красивые места в Эдеме, и почти каждый день происходил бой, в эпицентре которого был Габриэль и на которого его воины возлагали надежды. И каково было мне, а? Когда я видела, как мой возлюбленный дает приказы об атаке. И я даже не знала, а выживет ли он в том бою, или же его убьют? Я не знала, а выживу ли я, или останусь там, на поле боя. Вы были в заточении с Люцифером, а мы вели войну. Так что не стоит утверждать, что я тебя не понимаю… Понимаю. И знаешь, Палами, мы встречались даже несмотря на угрозы. Я прекрасно знала, что может со мной сделать Рафаил, ведь законы военного времени суровы. Но даже это мне не стало помехой…

— Вы тоже многое пережили, я же не спорю… Я не представляю, что бы делала я, если бы войну вел Люцифер, а он бравый военачальник, хороший тактик. Мы обе много пережили, обе знаем, что такое боль потерь, и что такое крепкая и чистая любовь. Мы обе знаем, на что способна любовь, что она может и как может преодолеть любые препятствия: заточение, войну… Мы обе переживали за возлюбленных, обе пожертвовали всем ради любви. Я пожертвовала свободой, прыгнула с Люцифером в клетку, а ты чуть ли не жизнью пожертвовала. Рафаил мог прихлопнуть тебя как букашку и ты знала, на что идешь. При этом ты всё равно пошла против него. Ещё мы обе пошли против Атропос, изменили судьбу. Но знаешь, — Палами сделала очередную затяжку, а затем продолжила: — чем мы отличаемся? Ты сейчас счастлива с Габриэлем. Вы красивая пара, твой возлюбленный рядом с тобой. Вы с ним живете в маленьком, но уютном домике на берегу Средиземного моря, вы счастливы, вам хорошо вместе, а я… Я с Люцифером снова разлучена. Он где-то в Аду придумывает мне самые изощренные наказания, даже несмотря на то, что я сделку заключила ради него, а я сейчас в доме его младшего брата.

— Но ещё не все потеряно… Ты ещё можешь быть счастлива, поверь мне. Нужно только верить, что все наладится. Ты совершила ради него нечто невероятное и рискованное, при этом лишившись способностей. И он должен это учесть. Вашей любви многие завидуют на Небесах - сильной и красивой, любви, которая перенесла очень многое… Ты будешь ещё счастлива, Палами. Ты… — Но договорить Орабель не успела.

Она внезапно услышала, как хлопнула входная дверь и в гостиную вошел Габриэль. В руках сладкоежка держал два пакета. Поставив их на стол и окинув взглядом возлюбленную и невестку, он нахмурился.

— Накурила здесь, фу! Палами, а тебе не говорили, что курение вредит здоровью?

— А ты у нас доктор? — саркастично поинтересовалась невестка.

— Доктор Секси, — отшутился Габриэль, на лице которого появилась улыбка об упоминании о веселом прошлом. — Откуда ты узнала?

— Ты - сама загадка. Ты ничуть не меняешься, Гейб.

— Ну да, — архангел ещё больше улыбнулся и взял пакет. — Но курить прекращай. Нужно будет поговорить на эту тему с Люцифером, когда он придет в себя и станет более-менее адекватным. Ладно, я тут вам вкусняшек принес, — Младший архангел заглянул в пакет и стал вытаскивать оттуда продукты, — яблочки, лимончик, килограмм конфет, большой торт-мороженное, который нужно поставить в холодильник, вафельки шоколадные и большой сникерс. На вечер хватит! А чем вы тут занимались?

— Да так… По душам разговаривали, — ответила Орабель, подойдя к жениху. Она нежно посмотрела в медовые глаза сладкоежки и сладко его поцеловала. Габриэль тут же забыл про вкусняшки, обнимая возлюбленную и целуя. — Скучала по тебе.

— Я тоже очень скучал, — тихо сказал архангел, проведя пальцем по щеке ангелессы и отведя прядку волос. — Бель, моя любовь, моя отрада. Твои глаза манят, зовут и светят в ночи. Ты самое прекрасное и дорогое, что есть у меня. Ты моя любовь. Ты и представить себе не можешь, сколько ты для меня значишь. И как я жил без твоей любви? Я существовал! А ты, родная, превратила дни и ночи в рай. Ты такая лучистая, как солнце в чистом лазурном небе; ты такая светлая, как первый выпавший снег, и такая же искристая, как только что загоревшийся огонек! А знаешь, почему? Потому, что наша любовь делает тебя счастливой и самой любимой в этом странном мире!

Орабель порозовела и смущенно прижалась к нему. Вдыхая сладкий медовый запах возлюбленного, она прикрыла глаза, наслаждаясь теплыми и крепкими объятиями. Они настолько увлеклись друг другом, что забыли о Палами, которая сидела возле окна. Девушка, сразу поняв, что она здесь лишняя, тихонько, почти на цыпочках прошла в гостевую комнату и закрыла дверь.

Она запрыгнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она была искренне рада за Габриэля и Орабель, что у них все сложилось и они счастливы. Но от этой любовной сказки её сердце сжалось и наполнилось болью. С ней такого уже не будет. Теперь рядом с ней нет Люцифера, который её утешал. Не было мужа, который поддерживал ее, находя нужные слова. И с большим трудом она сдерживала горькие слезы, стоящие где-то очень-очень близко.